Захват языка: как русская лексика испытала на себе влияние Великой Отечественной войны

Не все слова, которые сегодня ассоциируются с Великой Отечественной войной, были порождены ею: некоторые остались в наследство от Первой мировой. Но Вторая мировая внесла дополнительные оттенки в значения многих этих слов: боевые реалии стали разнообразнее, усилилась роль танков, авиации, подводного флота.

В «Словаре военных терминов» В.И. Муромского 1914 года есть название укрепления «ежи» — это всего лишь «3 кола, связанные колючей проволокой». А «десант» — исключительно «перевезенные морем и высаженные на территорию противника сухопутные войска». Новая война показала, что ежи могут быть и противотанковыми сварными конструкциями, а десант — высаживаться с самолетов.

А вот названия всевозможных маневров обхвата и окружения противника — «клещи», «кольцо», «котел», «мешок», «подкова», «тиски» — это уже детище Великой Отечественной войны. Стратегия немецкого блицкрига состояла в том, чтобы прорываться в тылы врага на большую глубину, нарушая линии снабжения и связи. А мы потом платили фашистам той же монетой.

Любопытна судьба отдельных лингвистических трофеев. Сотрудники «вспомогательной полиции» на оккупированных землях, завербованные из местных жителей, носили нарукавную повязку с надписью Polizei («Полиция»). Так и прилепилось к ним название «полицай», хотя «полицейский» по-немецки — вообще-то «полицист» (Polizist). Слово «ас» тоже заимствовано из немецкого языка, в который оно, в свою очередь, попало из французского. Сперва им называли удачливых фашистских летчиков. Но постепенно слово утратило негативную окраску и с конца 1942 года стало применяться к советским мастерам-истребителям.

Про некоторые слова даже и не подумаешь, что они — наследие Великой Отечественной. Знаменитый лингвист Федот Филин (1908–1982), прошедший всю войну политинструктором, утверждал, что осенью 1941 года на Ленинградском фронте впервые услышал глагол «голосовать» в значении «останавливать попутную машину». В довоенных словарях «пятачок» означало только монетку или свиное рыло. И лишь в 1952 году, во втором издании словаря Ожегова, у него появилось дополнительное значение: «маленькая круглая площадка, а также вообще тесное, ограниченное пространство». На это могла повлиять история героической обороны подобных плацдармов («Невский пятачок» и пр.).

Среди фронтовых выражений есть и множество ныне забытых. Приведем самые колоритные из них:

Бабушкин аттестат — продовольствие, самостоятельно добытое солдатами в деревне. В романе Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» (1992) во время отступления служба снабжения отстала, и солдаты перешли «на «бабушкин аттестат», стало быть, рвали где, кто и чего может».

Катюша — не только боевая машина реактивной артиллерии, но и самодельная зажигалка или коптилка из фитиля в патронной гильзе и кремня с кресалом. От такой прикуривают герои повести Виктора Курочкина «На войне как на войне» (1965): «Катюша» у Бянкина была превосходная, от одной искры срабатывала».

Кочерга — противотанковое ружье. В книге Леонида Верникова «Ранняя зрелость» (1976) говорится, что в первые годы войны «в дефиците была даже «кочерга» , как солдаты называли противотанковые ружья».

Рама (очки, ворота, фриц с оглоблями) — прозвище немецкого тактического разведывательного самолета Focke-Wulf Fw 189 с двойным фюзеляжем. «Рама» было также популярным ерническим восклицанием при виде женщины (видимо, женская грудь ассоциировалась с этим парным фюзеляжем). Апполина Лицкевич-Байрак, в 21 год командовавшая взводом саперов (!), рассказывала, как однажды, увидев ее, незнакомый артиллерист «закричал: «Воздух! Рама!» Я подняла голову <…>. Никакого самолета не обнаруживаю». Еще больше она удивилась, когда ее подчиненный, сапер, дал шутнику затрещину. «Так я узнала, <…> какое это обидное было слово для женщины. Что-то типа шлюхи» (из книги Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо…», 1984).

Сабантуй — боевые действия. Исходное значение — праздник у татар и башкир. Новую жизнь слову дала поэма «Василий Теркин» (1942, глава «На привале»), где герой называет «малым сабантуем» бомбежку, «средним» — минометный обстрел, а «главным сабантуем» — танковую атаку. Твардовский объяснял, что услышал это слово осенью 41-го под Полтавой и оно означало «и ложное намерение противника на каком-нибудь участке, и действительную угрозу с его стороны, и нашу готовность устроить ему угощение». Слово в «военном» значении встречалось и у других писателей-фронтовиков: Виктора Некрасова ( «В окопах Сталинграда», 1946), Григория Бакланова («Пядь земли», 1959).

Тотальник (тотальщик) — фашистский солдат, призванный по тотальной мобилизации, объявленной в Германии в 1943 году после страшных потерь в живой силе. В книге Виталия Белявского «Стрелы скрестились на Шпрее» (1973) описан жалкий немецкий вояка: «Уже пожилой, с давно небритым лицом, изрытым морщинами, с большими залысинами на голове. Не иначе — «тотальник».

Устроить пафос — у пулеметчиков, бронебойщиков — провести разгромный обстрел. Выражение приводится в книге «Лексико-стилистические процессы в русском языке периода Великой Отечественной войны» (1985). Ее автор, доктор филологических наук Александр Кожин (1919–2012), прошел всю войну, закончив ее в звании гвардии майора.

Читайте также: Какой след оставили лапти в русском языке