Грех подношения

Возможно все дело в том, что подкуп административного лица есть прочная традиция нашего государственного устройства и может гордиться историей не менее богатой, чем российское дворянство, например. От наших древнерусских предков первую взятку получил незатейливый деревянный чурбан Ярила. Прародители при каждом удобном и неудобном случае мазали ему деревянные губы медом. Ярила был от этого липкий и чересчур сладкий, но чрезвычайно довольный. А по ночам жрецы-ведуны собирались целой толпой и, отгоняя друг друга, облизывали Ярилу до самого утра.

Затем эту пагубную привычку переняли представители древнерусских военно-политических элит. Зря что ли наши славные русские витязи сначала требовали у неимущей пенсионерки Бабы-Яги сначала «баньку истопить, накормить, напоить и спать положить», а уж потом только брались на наведение общественного порядка в виде отрубания голов Змею-Горынычу или поисков яйца Кощея Бессмертного.

В эпоху великих князей наши праотцы особенно энергично «смазывали» не деревянного чурбана Ярилу, а вполне себе реальных воевод. Это были люди веселые, энергичные и бесшабашные, относящиеся к чужому имуществу с таким неиссякаемым интересом, что население вверенных им городов замучилось их «подмазывать». Отсюда вероятнее всего и пошел этот стыдливый эвфемизм, означающий ни что иное, как брать мзду.

А если серьезно, то традиция российского взяточничества действительно теряется в глубине веков и запрограммирована самой системой формирования государственного аппарата. Первые государственные чиновники, они же воеводы, на местах зарплаты не получали. При царе Иване III их отправляли в провинцию на «кормление». А далее сам воевода определял свои потребности, удовлетворяя их за счет поборов с местного населения. Затем период «кормления» воевод законодательно ограничили сначала пятью годами, а потом двумя, чтобы они не успел обрасти коррупционными связями.

Россия прошла через Смутное время, кровь и безвластие, но так и не могла до конца преодолеть синдром повального взяточничества, который со временем превратился в национальный социокультурный феномен. Как валенки, частушки или балалайка, например. Петр Великий давал определение взятке как взятке как «богопротивному лакомству», Салтыков-Щедрин называл ее «произвольным самовознаграждением» или же «служебной сладостью», признавая факт бессилия государства перед этой напастью.

Но, пожалуй, только Николай Васильевич Гоголь сумел вскрыть подлинную природу этого явления. В его бессмертной комедии «Ревизор» есть только один положительный герой – и это, как ни странно, Хлестаков. На первый взгляд изрядный проходимец, он становится всего лишь жертвою обстоятельств, когда вся губернско-чиновничья шайка мздоимцев и казнокрадов во главе с Городничим наперебой начинает совать ему взятки. Он их и берет. А куда деваться, если предлагают? Если это социокультурный феномен?

Потому приходишь к выводу, что проблема коррупции не в наличии мерзавцев, берущих взятки, а в наличии дураков, их дающих. И потому у нас должно вызывать, мягко говоря, недоумение, когда водитель дает гаишнику взятку, а потом вопит, что все гаишники - взяточники потому, что берут мзду. Ведь наряду с народными выражениям типа: «оказать уважение» существует и еще одно: «Кто взял - на том один грех. Кто дал - на том сто».

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции