Борис Житков: незамеченная трагедия

Было ему тогда сорок два года, а опыта и знаний у него было, наверное, на десять жизней. Он много учился, участвовал в революционных событиях 1905 года, работал в Дании, в Первую мировую воевал в инновационном для того времени подразделении морской авиации, штурманом на грузовом корабле совершил кругосветное путешествие из Одессы во Владивосток, исследовал в составе научной экспедиции малоизученные места Енисея.

С публикацией в «Воробье» Житкову помог друг детства Корней Чуковский. Они оба в начале века жили в Одессе и однажды даже попытались предпринять пешее путешествие в Киев. Житкову с юных лет не сиделось на месте, чего нельзя сказать о благоразумном и осторожном Чуковском. Путешествие закончилось едва начавшись.

Начав писать для детей в начале двадцатых годов, Борис Житков, сам того не ожидая, открыл «золотую жилу». Молодая советская страна остро нуждалась в новой детской литературе, правильно воспитывающей подрастающего человека, отряхнувшего со своих ног «прах старого мира». Слезливые пасхальные, жалостливые рождественские, сладенькие семейные с «маменьками» и «папеньками» рассказы считались пережитками проклятого прошлого. Житков «попал в масть» своей лаконичной, жесткой и строгой, как вся тогдашняя жизнь, прозой. В посыпавшихся как из рога изобилия сборниках «На воде», «Над водой», «Под водой», «Что я видел», «Что бывало», «Рассказы о животных», «Морские истории» тогдашняя власть увидела правду жизни, смекалку, природную наблюдательность и позитивный настрой хватившего лиха при злом царизме человека из народа. Этот человек, возможно, был недостаточно классово и идеологически подкован (не пел громкую славу революции), но искренне стремился к знаниям, уважал простой физический труд, охотно делился полезным опытом с детьми.

Всю жизнь Борис Житков вел дневники, подробно фиксируя в них увиденное и услышанное. Из этих дневников он, как из бездонного резервуара, черпал сюжеты для коротких, но точных и безукоризненно правдивых в фактическом и психологическом смыслах рассказов. В творчестве Житкова причудливо переплелись мотивы Джека Лондона, Марка Твена и частично Александра Грина. Хотя Житков не романтизировал морскую тему, скорее, наоборот, адаптировал ее к земным реалиям. Одна из его книг так и называлась «Злое море». Там не было ни алых парусов, ни бегущих по волнам призрачных дев.

Борис Житков

Наиболее ярко личность автора проявилась в рассказах о животных. Людей Борис Житков знал, а вот животные стали для него интересными объектами наблюдения. В них («Беспризорная кошка», «Волчишка») он обнаруживал черты, которые превыше всего ценил, но не всегда видел в людях: самостоятельность, мужество, решительность, волю к жизни.

Была в судьбе Житкова, как в судьбе Булгакова, Пастернака, некоторых других писателей, своя литературная трагедия. Многие годы он работал над эпическим произведением о России и революции 1905 года «Виктор Вавич». Две части романа с цензурными изъятиями были опубликованы при жизни автора, а полное издание романа после рецензии Фадеева было пущено под нож в октябре 1941 года как неактуальное и идейно сомнительное. Читавшие этот роман Борис Пастернак и Лидия Чуковская оценивали его исключительно высоко. Современные литературоведы (роман был издан в книжной редакции «Независимой газеты» в девяностых годах) ставят «Виктора Вавича» в один ряд с «Тихим Доном» и «Доктором Живаго». Но посмертной славы не случилось. «Злое море» времени поглотило роман.

Борис Житков вошел в историю русской советской литературы как прекрасный детский писатель, заложивший традиции познания мира через правду жизни, психологическую достоверность и скупую точность слова. А это не так уж мало.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции