Болезнь заразная, но излечимая

Александр Лосото

24 ноября 2019 16:28 Город

Граффити — такая же социальная болезнь, как туберкулез, не находите? Только болеют ею не люди, а здания. Зловредный вирус поражает старые обветшавшие кварталы, где текут крыши и сыплется штукатурка, где дешев квадратный метр и жителям наплевать, кто и что намалюет на стене их дома. Такие районы разрисуют неизбежно, будь то Россия, Европа или Юго-Восточная Азия. В группе риска — районы с плотной типовой застройкой, гаражные кооперативы со ржавыми железными воротами, «заборы Лахмана» — это, если не знаете, фамилия советского архитектора, придумавшего дешевое быстровозводимое убожество из бетонных секций, ограждающее склады, воинские части, заводы и больницы по всей стране, в том числе и в Москве.

Стоит райтеру (уличные художники недаром называют себя писателями, ведь их творчество начинается с букв на заборе) попасть в такое депрессивное место, как рука непроизвольно потянется к пульверизатору, и буйные аэрокраски из набора «Вырви глаз» расцветят окружающий мрак. Впрочем, мрак не рассеивается, просто становится цветным. Потому что стрит-арт к искусству имеет такое же отношение, как стишок графомана к настоящей поэзии. По весьма благосклонным оценкам, 95 процентов городской стенописи является визуальным мусором.

Заразившихся райтеров лечат по-разному: штрафами, исправительными работами, даже тюремным заключением. Широко используется дезинфекция: рисунки стирают или просто закрашивают, а стены покрывают специальным антивандальным составом, к которому граффити не пристает.

Мрак не рассеивается, просто становится цветным. Потому что стрит-арт к искусству имеет такое же отношение, как стишок графомана к настоящей поэзии / Фото: Антон Гердо / Вечерняя Москва

Но вылечить целые кварталы нереально — их можно только снести. И построить новое современное жилье с внятной архитектурой и врожденным иммунитетом к граффити. Там, где широкие улицы и большие площади, где здания красивы и необычны, стрит-арт просто не смотрится. Это чувствуют сами художники и даже не пытаются завоевать эти пространства. А когда все же появляется какой-нибудь отмороженный с пульверизатором, его или останавливают, или быстро удаляют его художества. Если Москва продолжит обновляться нынешними темпами, то вирус граффити в ней обречен. Потому что уничтожается среда обитания. Его самые страшные враги — не полиция и не дворники с ведрами краски, а программа «Моя улица» и начавшаяся реновация. Сколько в последние годы снесено убогих хрущевок, сколько расписанных ракушек сдано на металлолом! Сколько исчезло заборов с граффити! На окружающих МЦК прозрачных сетках не что картину, даже три буквы не напишешь. Бывшие промзоны превращаются в современные городские кварталы, где рисунки неуместны. Не тянет райтеров и в стремительно развивающуюся столичную подземку. Сравните московское метро с парижским или римским, где разрисовано, кажется, все — вагоны, платформы, переходы. По напоминающим подворотни переходам так и тянет пройтись с пульверизатором. А в Москве? Центральные исторические станции — как дворцы! Гранит, люстры, лепнина, мозаики, скульптура. Новые станции не столь, конечно, шикарны, но у каждой — собственное лицо. Можно ли совсем избавиться от вируса граффити? Вряд ли. Но снизить заболеваемость — вполне.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции