Переизбыток нашей нелюбви

Не сиди мы оба в телефонах, ничего бы не случилось. Да и сейчас, в общем, не случилось ничего такого: пакет цел, спагетти целы, спины тоже. Развожу руками: нелепость, сами и виноваты, что уж... Силясь сгладить неловкость, улыбаюсь. А вот это напрасно. Двухметровый верзила в ярости. Он закипает, превратившись в вулкан, и с высоты его роста на меня извергается раскаленная словесная лава. Теперь я точно знаю все про себя и родственников до седьмого колена. Зло клокочет, в ответ надо упереть руки в бока и вонзить ядовитые зубы в кору генеалогического древа моего визави.

Так начнется наша локальная убийственная война, в которой не будет победителей. Но в руках — поднятый пакет с рисом, к тому же я понимаю: столкновение — лишь триггер для этого вулканического выплеска. Человек устал, у него могли случиться неприятности, а «эта» еще и улыбается. Но улыбка, совсем сейчас не нужная, не стирается с лица, отчего вулкан извергается еще яростней. Собравшиеся в партере пакеты с пшеном и гречкой безмолвно созерцают действо: на их «глазах», имитируя трагедию, разыгрывается фарс.

Фото: pixabay.com

— Ну, простите. А День театра — в субботу, — роняю я невинно и ухожу, отражая лопатками гроздья гнева.

Вскоре мы оказываемся рядом у ночной кассы, и Везувий, уже даже не дымящий, но еще нервно потряхивающий спагетти, как кастаньетами, краснеет от невозможности извиниться. Ему от его зла хуже, чем мне: легкость после выплеска иллюзорна, а остывающая лава еще обжигает.

Не хочется думать, что нелюбовь друг к другу, которой питаются столь многие, — единственный изобретенный человечеством вечный двигатель. Кстати, 26 марта 110 лет назад родился гениальный американский драматург Теннесси Уильямс. Интересно, что написал бы он, автор страшной пьесы о нелюбви «Трамвай «Желание», о нашем времени? Может, и не стал бы ничего писать. А просто обронил бы:

— Весна…

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции