Качайте маятник и наслаждайтесь

Идущий в свите мелкий клерк каменеет. Шнурок ботинка и в самом деле развязан, но главное, префект помнит имя Василия. Мало того: Сергей Максимович идентифицирует его по ботинкам, а ведь на пустого, никчемного человека он бы вообще глядеть не стал, пусть у того хоть шнурок развяжется, хоть штаны свалятся. Наконец, префект, не иначе как сознательно, дает понять окружению, что уж кого-кого, а Василия он помнит, ценит и в обиду не даст.

Через неделю парня уволили. По пустячному поводу. Удавили шнурком. Ну и ладно, сказали в префектуре, не первый и не последний. Все давно знали повадки начальника.

Четыре года назад, когда Сергей Максимович получил назначение в округ, он в первый же день объявил кадровику: «Каждое утро ты должен приносить мне чью-то голову».

Дороживший собственным скальпом кадровик все понял, и головы полетели. Это была не новая метла, а гильотина. Казнь могла настичь любого, и даже самые битые аппаратчики сказали: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

Через пару месяцев, однако, репрессии разом прекратились, начальник стал приветлив и либерален, и чиновники постановили: все, кровушки напился, теперь можно жить.

Они не знали, что попали в сеть управленческой системы, которую Сергей Максимович создал еще в начале своей карьеры. Идея состояла в том, чтобы лишить всех без исключения подчиненных сна и покоя. Вечная неуверенность должна разливаться в воздухе, поражая служащих нервно-паралитическими флюидами.

Правда, для достижения успеха пришлось истребить в себе любовь к ближнему и чувство справедливости, но цель оправдывала ломку гуманной от рождения натуры Сергея Максимовича.

Прочитав в молодости книгу Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого», наш герой перенял метод старшего лейтенанта Таманцева. «Качание маятника» означало непрерывные обманные движения, дезорганизующие и вводящие в заблуждение противника. Творческое перенесение военных приемов на мирную с виду госслужбу вполне удалось.

Префект мог прилюдно расхвалить подчиненного, даже превознести, но это означало лишь то, что строго в отмеренный срок человек будет столь же публично выпорот. Причем мера устрашения, как правило, превосходила меру поощрения. Аутодафе было изнурительно долгим, украшенным бранью и мучительными для казнимого паузами.

На вооружении префекта состояло много проверенных инструментов. Стравливание коллег и поощрение взаимных доносов. Приближение «к телу» и отторжение от оного. Наказание невиновных и поощрение непричастных.

Отрубание кошке хвоста по частям. Особым шиком Сергей Максимович считал увольнение вскоре после пышно отпразднованного юбилея.

Скажем честно: ничего нового для мировой теории и практики управления наш герой не создал. Но фокус в том, что погоняемая его иезуитским хлыстом префектура действовала организованно, точно и результативно. Не исключено, что двигатель проработал бы еще долго, но этого мы уже не узнаем.

Потому что после получения очередной награды префект был отправлен в отставку. Его начальник тоже уважал старшего лейтенанта Таманцева.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции