Наше продрогшее бабье лето
Он бесконечен, как ожидание того, кого ты ждешь всю жизнь, сер, как сумерки, которые начинаются утром, прячут в себе день и уплотняются к вечеру до такой степени, что воздух, кажется, можно не просто потрогать, а сжать в ладони, ощутив его холодную вязкость. Да, непогода пришла в воскресенье. Но раздражения нет.
Когда-то давно, в такую же серую осень, я жаловалась одной пожилой даме на тоскливую депрессию и душевные ломки. Мне всегда казалось, что солнце — мой аккумулятор, я заряжаюсь от него, но долго не могу без подпитки — даже в самую неимоверную жару не носила кепок или панам. Да, сгорала не раз, но...
А когда солнца нет, заряд падает, падает, потом обнуляется совсем — уходит ниже минимального уровня, и восстановление нормы потом бывает долгим и мучительным. Как трудно жить! Она слушала меня внимательно, не перебивая, без тени иронии. Ей было тогда восемьдесят, а мне — от силы двадцать, и сейчас я понимаю, как на самом деле смешно было внимать моим жалобам, а особенно — слушать про «невыносимую» депрессию ей, прошедшей войну, потерявшей под Сталинградом почти всю семью, а к моменту того нашего разговора уже овдовевшей.
Господи, как она терпела эти мои розовощекие откровения, как мучителен стыд за то, что это было... И ведь она не высмеяла мое тоскливое нытье, не попеняла своим опытом и знанием жизни. Она сказала иначе. Что каждый день — неповторим, и даже в бесконечном сером дожде есть свои оттенки. Что времени на скуку в жизни просто не может быть, потому что часы бегут быстро, но скорость каждого часа зависит лишь от того, чем ты его заполнишь. И что солнце рано или поздно появится. И даже может надоесть.
Да, за годы жизни я познакомилась с настоящей депрессией, «по поводу». Но что такое скука — не знаю. И сегодня уже теплее. Запоздалое и продрогшее бабье лето, не иначе! И этот день — прекрасен. Потому что он — есть.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции