Пойдет ли бывшая грузинская автономия по «крымскому пути»?

Признание независимости стало результатом пятидневной войны с Грузией. Тогдашний ее президент, ныне простой украинский губернатор Михаил Саакашвили, как говорится, сам «напросился». Впрочем, Грузия разорвала с Россией тогда отношения не в связи с вооруженным конфликтом, дипломатические последствия которого были быстро ликвидированы с помощью посреднических усилий французского президента Саркози, а как раз в связи с признанием независимости бывших своих провинций.

С тех пор Тбилиси Абхазию и Южную Осетию считает «оккупированными территориями». Впрочем, поскольку они находятся под защитой России (там размещены российские войска), «освобождать» их Грузия вряд ли решится.

За восемь лет лишь несколько стран признали независимость этих республик. Первой – Никарагуа, 5 сентября 2008 года. Через год ее примеру последовала Венесуэла, еще был жив наш большой «поклонник» Уго Чавес, затем - островные государства Тихого океана Науру, Вануату и Тувалу. Первое время некоторые в Москве было «комплексовали» по поводу почти всемирного непризнания двух молодых государств, но сейчас уже точно перестали: не признают – и не надо. Мы никуда не торопимся. Отнюдь не уникальный случай в мировой дипломатии.

Россия все восемь лет выступает единственным гарантом этих республик по части безопасности, оказывает им решающую финансовую поддержку. Уровень бюджетной поддержки для финансов Южной Осетии составляет беспрецедентные даже для соседних российских дотационных северокавказских регионов 90%. Абхазия более самодостаточна, если можно так сказать, хотя ее зависимость от российской подпитки составляет все равно внушительные 70%. Оба нынешних президента - Леонид Тибилов (Южная Осетия) и Рауль Хаджимба (Абхазия) – зато предельно дружественные Москве правители. Особых трений с ними, в отличие от их предшественников (что выглядело странно на фоне столь критической финансовой и прочей зависимости), нет. Тибилов – вообще бывший офицер КГБ, получивший пост в результате всенародных и вполне конкурентных выборов.

В то же время правящие в Южной Осетии и Абхазии политики по-разному видят будущее своих республик. Юго-осетины связывают его с вхождением в состав России. Вступивший в силу в прошлом году Договор с Россией о союзничестве и интеграции, рассчитанный на 25 лет, в Южной Осетии некоторые восприняли настороженно. Хотя там идет речь не только о тесном сотрудничестве в самых разных сферах, о формировании общего пространства обороны и безопасности, о свободном пересечении российско-югоосетинской границы, об интеграции таможенных органов, но и даже предусмотрен уникальный для отношений двух формально независимых государств пункт об упрощенном приобретении российского гражданства. И даже оговорена индексация пенсий.

Однако в маленькой Южной Осетии (по официальным данным, население составляет 72 тысяч, по неофициальным, ввиду массового оттока из-за тяжелой экономической ситуации – вряд ли больше 30-32 тысяч) считают, что полной гарантией от притязаний и агрессии Грузии будет лишь воссоединение осетинского народа в составе России, поскольку большая часть осетин проживает в российской Северной Осетии. В Цхинвале до сих пор помнят первую грузино-осетинскую войну начала 90-х, когда дислоцированные в республике тогда еще советские войска, по сути, самоустранились от вмешательства и защиты мирного населения, понесшего тога большие потери. В отличие от 2008 года.

На 2017 год в Южной Осетии планируется референдум на эту тему. Результат его полностью предсказуем. И Москве предстоит решать, принимать ли в свой состав новый субъект федерации, присоединить ли Южную Осетию к Северной или проигнорировать в интересах большой политики волеизъявление юго-осетин. Начиная с конца 80-х годов прошлого века руководство Южной Осетии уже не раз обращалось к России с просьбой о вхождении в ее состав, хотя официально она так и не была оформлена, поскольку Москва всякий раз давала понять, что сие нежелательно.

Пока не очень понятно, как именно будет сформулирован главный вопрос референдума. Возможно, на голосование будет вынесен вопрос не о вхождении в состав России, а о внесении в Конституцию Южной Осетии пункта о возможности передачи российским властям части властных полномочий и о праве президента Южной Осетии обращаться к России с просьбой о включении в ее состав. Сути это не меняет. И в отличие от прошлых времен, теперь, после Крыма и в свете уже и так испорченных отношений с Западом, Москва может сказать свое «да».

Что касается Абхазии, то она, напротив, настроена на сохранение независимости. Руководство республики рассчитывает, что постепенно удастся добиться большей самодостаточности, а также диверсифицировать внешние связи. В частности, с Турцией (часть абхазов проживают там, аналогично, как осетины – в российской Северной Осетии), товарооборот с которой до российских санкций, к которым Абхазия присоединилась, составлял примерно пятую часть внешней торговли республики. Другая ставка – на туризм. В Абхазию в прошлом году приехали 1,5 миллиона туристов, в основном из России, в этом году ожидается 2 миллиона.

Недавно оппозиция предприняла было попытку провести референдум о вхождении Абхазии в Россию, но он полностью провалился. Впрочем, союзнические отношения с Москвой под сомнение не ставятся. Споры возникают разве что по поводу российской собственности в Абхазии, в том числе частных лиц. Рынок абхазской недвижимости по-прежнему «диковатый». Но в этой части абхазские власти и предприниматели не уникальны на постсоветском пространстве: многие хотят «отжать» то, что, по их мнению, плохо лежит, и многие хотят «суверенно» контролировать всякую собственность на подведомственной территории.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции