Главное здание университета украшает флаг столицы

Есть такая песня: «Ведь не зря на простор смотрит с Ленинских гор наш дворец — величавая крепость науки». Высотка МГУ им. Ломоносова — это, собственно, и есть единственный настоящий московский университет — видна всей Москве. Ей в новом году как раз исполняется 60 лет .

Императорский московский университет, а после — Московский государственный — это десятки факультетов и институтов всех направлений, другого столь же разнообразного учебного заведения в Москве нет.

Несколько факультетов в самом центре Москвы — это два здания на Моховой, окнами к Кремлю. Там учатся журналисты, психологи, востоковеды. Основная территория — на Воробьевых горах — это гигантский кампус вдоль проспектов Вернадского с севера на юг и Ломоносовского — с запада на восток. В центре — Главное здание, та самая высотка; в ней размещаются географический, геологический, механико-математический факультеты, а также ректорат, самые лучшие общежития, квартиры преподавателей, ДК МГУ и еще много всего. По бокам от него — такие же «сталинские» химфак и физфак, дальше в сторону Мосфильмовской улицы — факультеты биологический, почвоведения, а ближе к проспекту Вернадского — гуманитарные в трех корпусах. Плюс новое здание фундаментальной библиотеки недалеко от метро «Университет». Плюс там же новый гуманитарный корпус.

Плюс обсерватория недалеко от кромки Воробьевых гор.

Но, конечно, кампус кампусом — а главное в МГУ не территория и даже не шпиль. А дух старой школы. При всех сегодняшних сложностях, при всех ограничениях, которые накладывает статус «первого вуза страны», при всей бюрократичности — именно сюда стоит идти, если вы хотите продолжить российскую научную традицию. И сказать о себе с гордостью: «Я московский студент!»

Строгановка: дважды рожденная колыбель российского дизайна

Это единственный, кажется, в нашей стране вуз, который был воссоздан после двух десятилетий забвения, причем с упоминанием мецената-основателя; и это в советские-то годы! Случилось «второе рождение» Московского художественно-промышленного училища (оно же Строгановское) в 1945 году...

А все потому, что даже в Стране Советов дизайн никто не отменял. Да и художники, сколь бы они ни были концептуальны, нуждались и нуждаются в базе и школе, причем высокого уровня. И лучшего способа их готовить, чем тот, что был изобретен в первой половине XIX века графом Сергеем Строгановым, так и не придумали.

А организовал граф Строганов в 1825 году «Школу рисования в отношении к искусствам и ремеслам». Здесь не учили чистому искусству, как в Петербургской академии художеств, но пытались возвести имеющиеся оформительские и промышленные традиции до степени искусства с одной стороны и технологии — с другой. Этого требовала эпоха: штучное производство уступало место промышленному, вместо медленного вдохновения и передачи мастерства от отца к сыну требовался промышленный дизайн — хотя тогда и слова-то такого не знали.

А дело знали: ученикам в возрасте от 10 до 16 лет массово ставили руку в смысле рисунка, по всем академическим правилам. При этом принимали в училище даже крестьян, а обучение и питание для большинства были бесплатными. Всего в изначальной Строгановке училось до 360 человек, и обучались они рисованию машин (черчению), рисованию животных и растений. Чуть позже появляется отделение набивного рисунка и скульптурной лепки. А в 1843 году школа становится государственной, каковой и остается по сей день. Укрупняется во все продолжение XIX века и получает награды — как раз за дизайнерские достижения. На международных выставках (начиная с «Экспо-1867» в Париже, а потом в Вене, в Филадельфии и так далее) школа берет первые призы.

Пик славы того, прежнего Строгановского училища, — начало ХХ века, русский модерн. Среди преподавателей школы — гиганты Лев Кекушев, Федор Шехтель, Михаил Врубель, Константин Коровин.

Слава не померкла и в новую эпоху: Строгановка теперь называется свежо — Всесоюзные художественные мастерские, то есть знаменитый ВХУТЕМАС. Где к авангардным трендам добавили мощнейшую базу «ремесла — подножия искусства».

Но вольницу — а вольница неминуема везде, где есть творчество, — расформировали в 1930-м, причем творческого потенциала Строгановки хватило сразу на несколько отличных вузов — МАРХИ, Полиграфический, Художественный (ныне им. Сурикова), Текстильный (ныне Дизайна и технологий).

А в 1945 году, как уже было сказано, старый «бренд» был восстановлен, для училища было построено отличное здание на Волоколамском шоссе, и с тех пор Строгановка только расширялась.

Давно исчезли из массового обихода артели народных промыслов, под которые создавалась, а затем возрождалась эта школа. Но дизайн занимает в жизни место гигантское. Под стать высоченному портику нынешнего Художественно-промышленного университета, так и носящего имя графа Строганова.

РГГУ: здесь водятся волшебники

На Никольской улице всегда гнездилась российская книжность — с того самого момента, как в окрестностях завелся Печатный двор Ивана Федорова, а было это уже полтысячелетия назад.

Позже здесь была Славяно-греко-латинская академия, в которую поступил пришедший из Архангельска с возами рыбы Михайло Ломоносов.

Потом Синодальное училище, где жили и торговали многочисленные букинисты.

Сейчас тут, конечно, больше гламурные магазины.

Но и оплот знания сохраняется — РГГУ, бывший Историко-архивный институт. Точнее, ИАИ остался в составе РГГУ на правах старейшего факультета, а в новом — и главном — здании на Миусской площади, бывшем Университете Шанявского, расположилось множество других факультетов и научных центров.

В 1990-е — это был пик славы РГГУ — здесь обитала самая актуальная, самая свежая гуманитарная наука, напрямую сообщавшаяся с европейскими университетами. Потом некоторым другим вузам удалось подтянуться к уровню РГГУ и даже в чем-то перегнать, но именно этот университет был первым современным гуманитарным вузом новой России. Сюда и сейчас стоит идти за гуманитарным знанием и школой. От ВШЭ РГГУ отличает своего рода «человечность», идущая, разумеется, от богатой историко-архивной школы. А от МГУ — отсутствие неизбежной для главного вуза страны бюрократизации. В общем, оптимальный баланс для интеллигентного студента.

Настоящий студент консерватории любит пошутить над великими композиторами

В любую многоснежную зиму у студентов Московской консерватории есть любимое развлечение: заваленный снегом памятник Петру Ильичу Чайковскому, в честь которого она названа, чистят и формуют так, что получается — великий композитор играет на баяне. В этом вся Конса, как называют ее причастные: о музыке здесь знают все, но настоящий консерваторец никогда не будет относиться к ней слишком серьезно.

А все потому, что начиналась консерватория как музыкальные классы московского отделения Императорского музыкального общества. Не казенное, а добровольное учреждение, где с самого начала — профессора, среди которых были и основатель консерватории Николай Рубинштейн, и Чайковский, и Венявский, проводили свои классы вовсе на квартире Рубинштейна, то есть сугубо неформально. Потом было, конечно, и высочайшее соизволение, но все равно до революции финансирование консерватории шло по линии Музыкального общества, то есть не напрямую от государства, а через пожертвования. Главным образом — от концертов, которыми общество и зарабатывало на жизнь. Зарабатывало так, что вначале смогли выкупить усадьбу на Большой Никитской, ранее принадлежавшую знаменитому князю Михаилу Воронцову, губернатору Новороссии и начальнику, а затем врагу Пушкина. А потом — и перестроить ее по проекту архитектора Загорского в то здание, которое мы знаем сейчас. Потом консерватория приросла еще зданием Синодального певческого училища, но это было уже в советский период.

Сейчас на Никитской учатся как исполнители, так и композиторы, и еще музыковеды самых разных профилей. От теоретиков музыкального фольклора (ежегодные экспедиции проводятся без перерыва вот уже столетие) и поп-культуры до экспертов в авангардной академической композиции. А «фасад», открытый для любого — это три зала, Большой, Малый и Рахманиновский; это, кстати, и церковь Малого Вознесения напротив через Никитскую, где певчие — почти сплошь консерваторцы. Это концерты музыки любых жанров.

И Чайковский с баяном в снегу как символ консерваторского юмора. Правда, если 150 лет назад в консерваторию принимали «с нуля», то сейчас, прежде чем приходить сюда, нужно закончить музыкальное училище.

Вышка — ровесница обновленной страны

Высшей школе экономики — столько же лет, сколько и постсоветской России: чуть больше двадцати. И история похожа: вначале были профессора-экономисты в МГУ и некоторых других вузах, которые хотели и могли организовать в СССР «нормальное» западное экономическое высшее образование. На базе существовавших тогда институтов и университетов этого сделать не удалось, поэтому Вышку организовали с нуля. Это было начало девяностых, поэтому «повивальными бабками» выступили тогдашние экономисты во власти — Егор Гайдар, Лев Абалкин и сам основатель ВШЭ Евгений Ясин.

А помогли гранты Европейского экономического союза.

Позже, с 1995 года, когда Вышка оперилась, пришло и госфинансирование.

В течение десятилетия этот междисциплинарный вуз — почти университет, но все же экономико-гуманитарный — собирал под свое крыло самые «продвинутые» кадры из гуманитарной науки, от филологов до социологов. Чем привлекали? Прежде всего — свободой от бюрократизма, присущего «старым» университетам, и духом технократии.

Принцип Вышки — делать свое дело и не заботиться политическими вопросами. Поэтому ко второй половине 2000-х ВШЭ стала лидером по современным гуманитарным исследованиям.

В президентство Дмитрия Медведева Вышка стала неофициальным интеллектуальным центром, консультирующим Кремль.

В этом качестве вуз, прошедший в прошлые годы огонь и воду, оказался перед самым суровым испытанием — «медными трубами», грозящими потерей авторитета и репутации. Так, именно ВШЭ принято обвинять в реформах образования и здравоохранения.

Но такова судьба любых технократов — их не любят, как только дело доходит до жестких реформ.

Физтех, где учат и делать ракеты, и изобретать айфон

МФТИ, хотя и называется Московским физико-техническим институтом, базируется, как известно, в Долгопрудном.

Впрочем, сейчас многие москвичи живут куда дальше от МКАД. Но раньше, во времена советские, на физтех шли сразу по двум причинам.

Первая — это наука. Физтех создавался «под ядерную бомбу», для подготовки лучших в мире физиков, чтобы ковать победу в Третьей мировой. И потому на физтехе всегда разрешалось говорить и думать чуть больше, чем в «обычных» вузах. На МГУ и даже МИФИ обитатели общаг Долгопрудного смотрели и смотрят несколько свысока — и до некоторой степени это обосновано.

Вторая причина — студенческая вольница. От капустников (только на физтехе студенческого фольклора было в таком избытке, одних песен «традчасти» несколько сотен) до самиздата. Вслед за легендарным Львом Ландау (подпись которого в зачетке «коллекционировали» — и сдавали ему экзамен даже те, кому это было не положено по факультету и учебному плану) там всегда ценили независимость мнений.

Наверное, поэтому, помимо фундаментальных и прикладных физиков, с физтеха происходит множество предпринимателей. Особенно сильная волна бизнесменов родом из МФТИ была в 90-х годах — почти весь российский телеком возглавили именно физтехи. Да и сейчас среди тех, кто рискует делать российский хай-тек, доля тех, чья alma mater — Долгопрудный, необычайно высока.

Кроме всего прочего, это редкий для Москвы случай вуза, в котором даже жителям столицы предоставляется общежитие. А это — для тех, кто не служил в армии, — настоящая инициация, то есть начало взрослой жизни. В результате физтех выпускает не только супер-профессионалов мирового уровня в точных науках, но и по-настоящему взрослых, сложившихся людей. Которые вполне готовы покорять жизнь как она есть.