Женщины за колючей проволокой: корреспондент «ВМ» провел один день в следственном изоляторе

14 июня — День работников воспитательной службы уголовно-исполнительной системы, которые помогают встать осужденным на правильный путь . Особенно важна их работа в учреждениях, в которые женщины попадают поневоле и проводят вместе длительное время. Корреспондент «Вечерней Москвы» отправился в следственный изолятор № 6 на улице Шоссейной, в котором содержатся осужденные женщины и те, кто еще находится под следствием.

У входа в СИЗО-6 выстроилась очередь, примерно из десяти человек. В основном здесь стоят следователи. А пропускают каждого по одному. Но несмотря на это процесс довольно быстрый, отработанный. Ждать долго не приходится. За железной дверью вот уже у посетителя проверяют документы. Следующим пойду уже я.

— К кому идете? Цель визита? — спрашивает меня дежурная.

— К старшему инспектору группы социальной защиты старшему лейтенанту внутренней службы Еве Патычинской, — отвечаю я.

Еве сообщают о моем приходе, она спускается встречать меня. А у меня тем временем досматривают вещи. Портфель оставляю в камере хранения, таковы правила. Ту же участь ждет и мой мобильный телефон. На ленту досмотра вещей выкладываю из кармана все металлические предметы: ручку, часы, ремень. А уже затем прохожу через досмотровую раму. Прямо как в аэропорту...

— Да, мышь сюда не проскочит! — улыбнулся я.

Воспоминание бывшего следователя

В начале 2000-х годов я работал следователем. И не особо любил, когда мне попадались обвиняемые — женщины, которых надо было арестовывать. Визит в «шестерку» был испытанием даже для правоохранителей: тебя тщательно досматривали на входе, как преступника. А потом приходилось долго ждать, пока освободится одна из комнат для допросов. Следователь в «неволе» мог просидеть несколько часов. И не потому, что плохо работали сотрудники ФСИН: женщины могли специально тянуть время — в изоляторе условия для них попроще, чем в колонии.

Помню, как в 2003 году вел уголовное дело против женщины. В зале игровых автоматов, которых в Москве тогда было много, она подсыпала мужчине в пиво клофелин и украла у него деньги с паспортом. Но вскоре была задержана. Поняв, что ей придется провести в тюрьме около пяти лет, как-то попросила меня на допросе: «Я все быстро расскажу, но...». Она предложила интимную близость. Я оторопел.

— Неужели не хочется изменить жене? — подмигнула обвиняемая. — О таком мечтают многие мужики… Давай!

Оказалось все просто: задержанные пытаются забеременеть от кого угодно, чтобы родить на зоне, там у них как у матерей будут особые условия содержания.

Но на стадии следствия главное — не преступить черту, и такие связи караются УК РФ.

Отвыкают от города

Пока меня досматривают, приходит подтянутая женщина в форме — это и есть старший лейтенант Ева Патычинская. Она проводит меня через несколько железных дверей, и мы выходим во двор изолятора. Здесь находится храм.

— К нам приходят священники и регулярно проводят службы, на которых собирается много девушек, которые содержатся в СИЗО, — рассказывает Ева Романовна.

С одной стороны, это объяснимо: особых развлечений нет, постоянно находятся в замкнутом пространстве. А на службе священник всегда беседует с осужденными, проповедует, консультирует по житейским вопросам.

Заходим в кабинет социального работника. Ева начинает рассказывать про жизнь в женском изоляторе. Стоит напомнить, что в СИЗО содержатся только те обвиняемые, к которым до решения суда избрана мера пресечения — заключение под стражу. А это значит, что и на суде будет реальное лишение свободы. От момента задержания до вступления приговора в законную силу проходит обычно два-три месяца, и потом осужденных отправляют в колонии: кого-то — в строгого или общего режима, кого-то — в колонию-поселение, а вот москвичек обычно оставляют в обслуживающем отряде самой «шестерки». Здесь они трудятся на кухне, убирают территорию и выполняют другие функции. Впрочем, это выгодно и для самих девушек: родственники могут чаще приезжать на свидания с передачами — ведь выехать в другой регион родителям не всегда удобно.

Меньше краж, больше наркотиков

Оказывается, что за последние 20 лет изменилась уголовная направленность, по которой задерживают девушек: если в начале XXI века их чаще арестовывали за кражи и мошенничество, то сейчас подавляющее большинство привлекаются по статье 228 Уголовного кодекса РФ, то есть за хранение или распространение наркотиков.

— Как правило, по этой статье идут большие сроки, в основном от пяти лет, — рассказывает Патычинская.

И если девушка попала сюда в 17 лет, то выйдет примерно в 22, то есть она и так не знала жизни, а пробыв в изоляции несколько лет, отвыкает от города.

— У многих еще совсем мало жизненного опыта, и моя задача — социализировать девушек, — продолжает Ева.

Молодых девчонок приходится держать в курсе городских новостей, порой учить, как лучше красить глаза, рассказывать им, какие тренды в городе, какие изменения, новшества.

А еще в СИЗО работают кружки, в которых занимаются осужденные. Например, четверо учатся играть на гитаре, еще четверо обучаются колокольному звону при храме.

— Но самый популярный кружок — школа иконописи «Вербное воскресенье» Фонда Регины Юрьевой по специальной методике. Восемь девочек изъявили желание писать иконы, и у них это получается, — продолжает инспектор.

Камера вместо аудитории университета

За столом сидит 25-летняя Софья Коновалова, в руках кисточка, на столе — икона святого Спиридона Тримифунтского. Рядом с ней еще пять аналогичных образов: вроде бы рисунок один и тот же, но есть различия — фон на одних светлее или темнее, где-то Спиридон более строгий. А вот на иконе у Софьи глаза Спиридона более добрые.

— Никогда не рисовала. Вернее, в детстве, кончено, были карандаши и альбомы, на которых появлялись какие-то каляки-маляки. Но с возрастом я отошла от такого «творчества», — улыбается Софья.

Она рассказывает, что раньше у нее был больше технический склад ума, любила алгебру, геометрию, физику, поэтому и поступила на физический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. А вот на втором курсе, когда ей было 20 лет, произошло непредвиденное.

— Ведь девушке в таком возрасте хочется побаловать себя: косметикой, украшениями. Вот и решила подработать курьером. Но изначально не предполагала, что именно перевозить придется… оказалось, что наркотики, — девушка замолкает. — Конечно, были подозрения, но будь тогда чуть посмекалистее... В итоге ее осудили на семь лет, из которых она отсидела уже пять. В сентябре ей можно будет подать документы на условно-досрочное освобождение.

— Надеюсь, что у меня все будет хорошо, и я вернусь к нормальной жизни. Конечно, восстановиться в МГУ уже не удастся, так как ЕГЭ действует в течение пяти лет. Да и за это время, что я тут, переосмыслила очень многое, — продолжает Софья. — А еще раскрыла в себе таланты, о которых не догадывалась раньше.

Софья уверена: для каждой девчонки попасть в такие условия — шок, так как на несколько лет меняется вся твоя жизнь.

— Спасибо, что родители не отвернулись и поддерживают меня. А я нашла здесь себя в творчестве: стала петь и занялась иконописью, — рассказывает Коновалова. — Интересно, что однажды, еще на свободе, я случайно на улице нашла потерянную кем-то иконку Спиридона и его строгий взгляд меня поразил. А вот в СИЗО предложили сделать его облик, и я даже обрадовалась, решила создать авторскую икону.

Девушка увлеченно рассказывает, что она встречалась с батюшкой, который провел исповедь, благословил ее на написание иконы. Затем ей предоставили 20 часовых видеоуроков.

— Их я просматривала в свободное от работы время и выполняла практические задания. Только 30 минут было посвящено кисточкам. Раньше я бы удивилась, что можно о них говорить? А материал оказался интересным и необычным. И оказывается, под определенным углом можно по-разному выписывать определенные детали, — делится секретами Софья.

Она рассказывает, что за эти пять лет ее взгляды на жизнь поменялись на 180 градусов, и теперь однозначно свою жизнь на свободе она посвятит творчеству.

— А каждый мой шаг будет выверенным. Надеюсь, что в дальнейшем у меня все будет хорошо, — утверждает Софья.

Трудный экзамен — жизнь

Чуть дальше находится студия, в которой есть музыкальные инструменты. Здесь на гитаре играет Мария Лубенникова, готовясь к концерту, посвященному 80-летию Победы.

— Я буду исполнять песню «Темная ночь» и посвящу ее своему прадедушке Борису, который воевал, — рассказывает девушка.

Она говорит, что тяга к музыке у нее была всегда, но вот по-настоящему она начала заниматься ею только в изоляторе.

— Ведь я попала сюда по глупости, — опускает глаза Маша. — В школе хорошо училась, занята была до упора. Но в один момент показалось, что мало отдыхаю, не расслабляюсь. Попала не в ту компанию: стала встречаться с парнем, который употреблял наркотики. Вот и попросил принести для него. А случилось это в 17 лет, накануне ЕГЭ, и для всех это стало большим стрессом.

— Я была под домашним арестом, мне разрешили сдать экзамен дистанционно. Все-таки мир не без добрых людей, — продолжает девчонка.

И вот она уже два года находится здесь, а общий срок — пять лет. Но она надеется, что творчество поможет чуть легче прожить это время, справиться с одиночеством.

— К нам часто приезжают артисты и выступают. И как-то, присутствуя на концерте, я подумала: а чем я хуже? И мне надо проявить в себе творческие способности, — уверена она.

Словно герои Шукшина...

Мнение девушки поддерживает и музыкант Макс Орех, который регулярно выступает в колониях.

— В первый раз меня пригласил выступить в женской колонии руководитель благотворительного фонда, выросший в детском доме. У него принцип — помогать другим, не беря ничего взамен, — рассказывает Макс. — При этом в колонию вместе с артистами приезжают косметологи, парикмахеры, гинекологи. И я считаю, что это правильное и богоугодное дело, так как людям надо помогать.

Также Орех отмечает, что ему на первом концерте было непривычно, ведь обычно зрители во время исполнения песни хлопают в ладоши, размахивают руками... Но в изоляторах и в колониях они ведут себя по-другому: сидят и не выражают эмоции, потому что порядки там совсем другие. Но вот заканчивается песня и через секунду раздаются аплодисменты.

— В колонии люди нуждаются в духовной пище. Как говорится: от сумы и от тюрьмы не зарекайся, — уверен Макс Орех. — А людям всегда надо давать второй шанс. Я поддерживаю таких людей, так как они быстро распознают фальшь. Это точные герои фильма великого режиссера Василия Шукшина «Калина красная».

СПРАВКА

Здание следственного изолятора № 6 было построено в 1987 году для женского лечебно-трудового профилактория (ЛТП), как СИЗО стало использоваться с 1996 года. Выглядит СИЗО-6 как большой четырехугольник, внутри которого находится круглый дворик для прогулок, накрытый сверху решеткой. Спроектировал его архитектор Павлов, автор Мемориального музея Ленина в Горках, павильона «Геология» на ВДНХ. В одной из башен находится храм святой равноапостольной Марии Магдалины. В СИЗО есть разные камеры: общая на сорок человек, так называемые «спецы» на четыре человека, несколько камер на 12 человек и одна на восемь. В «спецы» обычно попадают лица, вызывающие какой-то общественный резонанс, или бывшие сотрудники правоохранительных органов. Официальная вместимость СИЗО составляет более 800 человек.

МНЕНИЕ

Творчество побуждает к добру

Александр Константинов, настоятель храма в честь Иконы Божией матери «Всех скорбящих радость» при Старо-Екатерининской больнице «Моники»:

— Патриархией по всей стране проводится профилактическая работа с осужденными, у нас для этого есть специальный отдел. Ведь люди могут оступаться. Главное, чтобы они жили полноценной духовной жизнью. Священники считают, что важно уделять внимание заключенным, ведь многие к вере приходят через страдания. И в СИЗО содержится много талантливых людей. За каждым следственным изолятором закреплен священник, который проводит службы. Патриархия также постоянно посылает книги для изоляторов, чтобы верующие могли изучать историю православия — ведь некоторые из них, бывает, прикасаются к вере впервые в СИЗО. Задача священника — сделать так, чтобы осужденный человек не замкнулся в себе, не озлобился, а стал на путь исправления, подобрел. А для этого нужно встретиться и пообщаться с каждым заключенным. По большому счету это социальная работа, как и в нашем храме, находящемся при больнице. Мои коллеги исповедуют больных, которые находятся на больничной койке и не могут пожертвовать для церкви. Так в изоляторах священники выполняют очень важную миссию — сеют доброе, разумное и вечное ради того, чтобы в дальнейшем люди пришли к вере, проявили себя. Специально для этого в следственных изоляторах и в колониях создаются школы иконописи. Ведь иконопись — это доброе дело и помогает людям проявить свои творческие таланты. Благодаря таким увлечениям порой задержанные помогают сами себе стать добрыми. И от таких увлечений для общества тоже существует польза, так как человек выходит на свободу не озлобленным, а добрым. Заметьте, что для обеих сторон получается польза. И это великое дело!