Позывной – «Гроза»

…Он мог бы быть тем, кто в списках не значился, как герой повести Б. Васильева. Ведь и он «зеленым» лейтенантом-выпускником прибыл в свою часть за сутки до войны. Правда, не в Брест, как в книге, а в Белосток, ныне это польский город.О нем мог бы написать А. Твардовский свое знаменитое «Я убит подо Ржевом»: там воевал. Но случилось иначе – он выжил, вернулся с фронта, продолжил службу. И я могу с гордостью рассказать о своем отце, оживив семейную хронику и мемуары его однополчан. Никого уже нет на этом свете – ни полковника Бондарева, ни полковника Лутовинова, ни генерала Бурдова, ни маршала Соколовского… Осталась память. О том, как в Люблино, тогда еще подмосковном поселке, в сентябре 1942 года была сформирована 235-я отдельная танковая бригада из трех батальонов.Командиром одного из взводов в 508-м батальоне был Алексей Мещанов, мой отец.[b]За Волгой для нас земли нет[/b]Ему, в числе других бойцов и командиров, предстояло освоить новую технику – тяжелые танки КВ-8. Пусть не такие известные, как артиллерийские «Катюши», эти танки тоже были уникальным для своего времени оружием, – огнеметным. В их боезапасе была почти тонна жгучей смеси, которая могла лететь за сто метров и гореть в воде или в снегу, не сбиваемая ни скоростью, ни песком.Часть ждала отправки на Ленинградский фронт, но после погрузки многотонных КВ на железнодорожные платформы, эшелоны пошли на юго-восток.«Рязань», «Тамбов», – коротко откликались путевые обходчики. И наконец – «Ртищево», где стрелка повернула на восток. К Сталинграду.Хутора Нижне-Кумский и Верхне-Кумский, поселок Заготскот и райцентр Громославка – все, кто сражался здесь, знали одно: «За Волгой для нас земли нет». В том числе и танкисты 235-й бригады, в которой убит или ранен был каждый третий, а у танкистов легких ранений не бывает…Зато они первыми дали отпор немецким тяжеловесам Т-VI с усиленной броней. «Мы жгли «тигров» еще зимой 42го», – говорили механики, стрелки и командиры огнеметных КВ-8. Но им …не верили, пока не вышло в свет «доказательство от противного» – воспоминания бывшего начальника немецкого генштаба сухопутных сил генерал-полковника Цейтцлера: «Под Верхне-Кумским нас поддерживал 65-й батальон, и на его вооружении были новые тяжелые танки – «тигры».Бои за пригороды Сталинграда заняли важное место и в мемуарах российских военачальников – маршалов Еременко, Чуйкова, Федоренко и других через двадцать-тридцать лет после войны. А приказ наркома обороны был от 1 февраля 1943 года: «За проявленную отвагу в боях за Отечество, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать 235-ю отдельную танковую бригаду – в 31-ю Гвардейскую танковую бригаду».[b]Танк «Трудовые резервы – фронту»[/b]Отведенная в резерв Ставки Верховного главнокомандования, 31-я гвардейская значилась странно: «без материальной части». То есть без танков. Их еще предстояло получить – в подарок, о котором вся страна узнала из газет: «Шестнадцать с половиной миллионов рублей внесли молодые патриоты, учащиеся железнодорожных училищ, школ ФЗО, работники Главного, областных и краевых управлений трудовых резервов на вооружение Красной армии. На эти средства построены три боевых корабля, авиаполк и танковая колонна…» Парад учащихся ремесленных училищ принимал генерал Д. М. Бурдов, бригадный командир отца. Перед строем, черным от танковых шлемов и новых парадных кожаных курток с орденами и медалями за Сталинград, шли пацаны-подростки. Воины в строю были старше их всего лет на десять. Те и другие защищали Родину. Красная армия готовила наступление, в котором не последнюю роль сыграли части, чья техника несла на борту надпись «Трудовые резервы – фронту».Парад совпал с днем рождения отца. В 1943-м ему, командиру роты, капитану, исполнилось аж целых двадцать три года…А через сутки его вызвали в штаб бригады:– Садитесь, Алексей Тимофеевич. Ваш командир идет на повышение, на свое место он рекомендовал вас. Согласны?– Конечно, – отозвался Мещанов. И добавил: – Так точно.В тот день его впервые назвали по имени-отчеству.[b]Полный вперед, на врага![/b]…И снова наступил сентябрь. 31-я танковая вошла на Украину в составе Юго-Западного фронта.Замелькали названия Ново-Дмитровка, Надеждовка, Богодарово, Золотивка, Долгенькое… Они стали вехами наступательной Барвенковской операции. Как в ней участвовал мой отец, рассказано в книге «Огнеметчики» И. М. Бондарева, которую я храню, как величайшую память об отце. Позволю себе процитировать оттуда вот этот фрагмент: «…Танк Мещанова словно пересек какую-то черту: склоны холмов одновременно озарились вспышками. Только тут Алексей почувствовал, как пристреляна местность. Его механик-водитель круто бросил танк в сторону и тотчас же выровнял его. По прежнему следу машины ухнули сразу несколько взрывов. Все танки батальона маневрировали, медленно продвигались вперед, стараясь подавить своим огнем батареи фашистов. Две машины уже горели. К ним прибавилась третья… Будь батальон Мещанова один, командир бы тотчас, столкнувшись с такой плотностью огня, отвел бы экипажи назад и стал нащупывать в обороне слабое место, искать, как бы обойти высотки с флангов. Но он был не один. Четырьмя батальонами планировалось взломать оборону врага, чтобы открыть путь передовым частям 8-й Гвардейской армии.– «Гроза», помогите «Урагану», – передал по рации генерал Бурдов. – Ускорьте движение!Была только одна возможность выполнить эту просьбу-приказ. «Прямо вперед! – приказал комбат механику-водителю. – Выжимай на всю железку! Еще быстрей». И еще бросил в ТПУ (танковое переговорное устройство): «Я – «Гроза». Всем: отставить стрельбу! За мной – полный вперед!» Два километра до высоток… Полтора…«Не отставать, вперед!»… Километр… Фашистские артиллеристы будто взбесились.По батальону Мещанова, вытянувшемуся по степи, как журавлиный клин, били со всех сторон огневые точки. Танк бросало вправо и влево на свежих воронках. Мгла застилала воздух, изредка в окулярах чуть светлело.Вдруг впереди заворочались ветви кустарника, посыпалась земля. Из капонира (укрытия) задом выбирался «тигр»: ага, нервы не выдержали! Сто пятьдесят метров до него… Сто… Алексей уже видел разводы маскировки на угловатой броне, рисунок траков. «Тигр» был близко и вот-вот скользнул бы с гребня высотки в балку. Но комбат точным движением довернул башню своего КВ, зачем-то задержал дыхание, как при стрельбеиз винтовки в тире, и потянул рычаг огнемета… Тяжелая струя пламени плеснула в башню «тигра». Тогда лишь Алексей спохватился и щелкнул тумблером: «Огонь! Всем: огонь!» Батальон пробил оборону врага и распался, разошелся по сторонам, круша с тыла гитлеровские батареи. А в последние минуты боя в борт командирского КВ почти в упор ударила пушка из засады на околице Ново-Дмитровки. Погиб весь экипаж. Алексея нашли в десяти метрах от танка, без сознания, с зажатым в руке пистолетом: «Не успел…»[b]Орден Суворова для младшего офицера[/b]Нет, он успел. Прорыв батальона вскрыл первую линию обороны гитлеровцев. Генерал Бурдов ввел в брешь 506-й батальон и остальные силы подвижной группы. На следующее утро в Ново-Дмитровку и Ново-Ивановку вошли части 39-й стрелковой дивизии, а передовые танковые подразделения устремились ко второй линии обороны.По приказу Верховного главнокомандующего трем частям, в том числе 31-й гвардейской танковой бригаде, было присвоено наименование Барвенковской – в память о героической операции в Приазовье. Комбату же Алексею в госпитале, прямо на пижаму, прикрепили орден Суворова 3-й степени. Полководческую награду, что для младшего офицера – исключительная редкость…И под Новый, 1944-й год в штабе бригады распахнулась дверь: «Гвардии капитан Мещанов прибыл для продолжения службы!..» Вот что написано в книге об Алексее Мещанове, моем отце.…Его не стало в декабре 1999 года. Осталась память – на обелиске танкистам под хутором Верхне-Кумским, в Музее боевой славы города Барвенково, на памятнике с тремя орденскими символами на Николо-Архангельском кладбище. В фотографиях, газетных статьях.И в сердцах всех, кто его знал, кто еще жив.