Богомолье с экстримом

[i]В разгар рабочей недели мне позвонили из отдела по делам молодежи при Московской патриархии: «Хочешь поехать в Печеры?»— «Это что?»— «Мужской монастырь. Есть шанс увидеть старцев».— «Старец – это пожилой монах?»— «Не совсем. Это монах-провидец. Человек, которому открыта воля Божия. Едешь?»— «Надо подумать». — «Да что тут думать! Десять дней в святом месте – среди монахов и тишины. Весь мир — где-то за стеной. Святые иконы. Молитвы и пост».— «Пост?»— «Пост. Но кухня-то монастырская!»— «А интервью со старцем?»— «Обещать не могу».— «Но шанс…»— «Есть».— «Когда ехать?»— «Сегодня. И не забудь захватить платок и юбку. Как можно длинней».[/i][b]С вами – трое[/b]На автовокзале я увидела три десятка детей – православных скаутов с рюкзаками. Через полчаса появился наш поводырь – высокий скаутский чин в зеленом галстуке.Дети были в синих. Звали поводыря Никифор. Он был отстранен и самонадеян.— Дети?.. – я еще не теряла надежды не только приобщиться к святыням, но и отдохнуть.— С вами – трое.— Аптечка есть? – спросила я, набрав побольше воздуха и зажмурив глаза.— Конечно! – уверенно ответил Никифор. – Но я забыл ее дома. Чтобы ничего не случилось, надо молиться.— Согласна, — ответила я и побежала в аптечный киоск за йодом и валерьянкой.Когда все сели в автобус, оказалось, что билетов меньше, чем паломников. Или паломников больше, чем детей. Передо мной встал экзистенциальный выбор: уступить свое место пацану Сереге или оставить его со спальником на вокзале.После некоторых колебаний я выбрала первое. Печеры, конечно, манили, но тридцать чужих детей… Внутренний голос шептал о том, что просто попутчицей мне быть не удастся. Я облегченно покинула автобус. Серега радостно в него погрузился. До Пскова я добралась поездом. Зато без взвода детей.[b]Странная миссия отца Владимира[/b]На вокзале меня встретили сонные дети. Оказалось, что после 15 часов в автобусе им пришлось заночевать в местном храме. На спальниках, на полу. Места в гостинице были забронированы на день позже.— Есть хотим! – сказали дети вместо приветствия. На счастье, появился Никифор и пригласил всех в трапезную.Трапезная – это столовая при храме. Поскольку был пост, то кормили преимущественно гречневой кашей.Причем тем, кто не хотел остаться голодным, необходимо было срочно выучить молитвы. Впрочем, подавляющее большинство детей молитвы знали, поскольку были собраны из разных православных приходов Москвы.После трапезы главный скаут огласил культурную программу: — Нас пригласил сюда отец Владимир из местного отдела по делам молодежи. После размещения в гостинице нас ждет экскурсия в Псковский Кремль и Мирожский монастырь, посещение Поганкиных палат, пейнтбол и прыжки с парашютом в Псковской воздушно-десантной дивизии. На это уйдет четыре дня. Затем мы посетим Печерский монастырь и оттуда поедем в Москву.— Неплохо. А скоро будет автобус до гостиницы?— Скоро.Через час вместо автобуса появился отец Владимир. Он приехал на старой «Волге», которую до отказа забил детскими рюкзаками. «Волга», по его словам, принадлежала псковскому владыке. На ней были милицейские номера. На заднем сиденье лежал автомат Калашникова. «Учебный», — пояснил батюшка. Дети отправились в гостиницу пешком.Оказалось, что она находится в трех минутах ходьбы от храма. Чтобы выяснить этот симпатичный факт, детям надо было просидеть на улице более трех часов.По дороге в Мирожский монастырь отец Владимир сформулировал мне свое жизненное кредо:— Апостола* однажды спросили ученики: «Скажи, как нам разговаривать с неверующими? Как убедить их?» На что он ответил: «А зачем вам с ними разговаривать? Вы делайте».[b]Они оба любили детей[/b]На следующий день была запланирована поездка в воздушнодесантную дивизию. Никифор заявил, что нас там ждут.— А чего ждем мы?— Автобуса.— Который должен организовать отец Владимир?— Да.— Тогда автобуса не будет.— Будет непременно.Мы ждали автобуса весь день. Взмыленные от бездействия дети перманентно доставали гостиничный персонал. Персонал делился впечатлениями со мной.Я проясняла ситуацию. Ситуация оказалась такова. Отец Владимир и поводырь Никифор знали друг друга два дня. За эти два дня они успели почувствовать духовную близость. Они оба любили детей. Причем – бескорыстно. Священник пригласил предводителя православных следопытов к себе на Псковщину, пообещав святые места, пейнтбол и прыжки с парашютом. Предводитель обзвонил своих подопечных и протрубил общий сбор. Помимо знания основ православной веры, истории отечества и способа вязания морских узлов, детям требовалось иметь крепкое здоровье и 1700 рублей наличными. Детей было 29. Из оставшейся «сдачи» можно было шутя оплатить как автобус до десантников, так и пейнтбол. Но Никифор говорил, что все это обещала сделать приглашающая сторона. То бишь — отец Владимир.— Давай наймем автобус сами, — предложила я Никифору. — И поедем к десантникам.— Я не знаю, где они находятся, — последовал невозмутимый ответ.Позже выяснится, что дивизия находилась через дорогу от нашей гостиницы.На следующий день за завтраком Никифор объявил, что пейнтбола не будет.— Мы ехали ради парашютов и этой игры, — возмутились обездоленные дети. Разъяренный Никифор стал опять поминать недобрым словом отца Владимира. Было очевидно, что он до последнего будет искать причины, чтобы не тратить деньги. Я пожалела, что я не воздушный десантник. От беспощадного детского бунта Никифора спасло то, что, во-первых, дети были православные и не могли отстаивать свои права перед человеком, который читал им молитвы, а вовторых, многие его просто боялись.Несколько детей признались мне, что не раз получали от него подзатыльники. Как известно, из бывших семинаристов получаются отменные диктаторы.Мне пришлось договариваться с пейнтбольным клубом самой. Милые парни пошли навстречу и даже сделали детям скидки.— Разве отец Владимир не договаривался с вами?— Мы ни знаем никакого отца Владимира. Чтобы занять детей после игры, советуем вам показать им Кремль.— Мы там уже были. Завтра едем в Печеры. Попытаемся увидеть старцев.— Один наш приятель тоже хотел встретиться со старцем. Предлагал монаху, близкому к старцу, больше тысячи долларов только за то, чтобы тот передал ему просьбу о встрече.— И что?— Да ничего. Даже разговаривать не стал. Так что старца вы вряд ли увидите. Был бы прежний наместник…— А что прежний наместник?— А он как-то похоронил в пещерах одного хорошего человека из Питера**. Не монаха, правда, зато с авторитетом. Он бы вам интервью устроил. Только его сняли после этой истории.За пейнтбол наши руководители все-таки рассчитались. Но богоугодных разговоров со мной они больше уже не вели.Вскоре окончательно исчез отец Владимир. Мы остались под предводительством нашего Никифора, в числе талантов которого было красивое пение псалмов и умение уходить во все стороны от ответственности, сваливая ее на других.— Ничего страшного, отец Владимир обещал скоро вернуться. И даже оставил здесь свой автомат, — успокаивал меня парень Серега.— Держу пари, что мы его больше не увидим.Мы поспорили на пиво. Надо ли говорить, что Серега проиграл?[b]Владыка потребовал «гарбуза»[/b]Печеры встретили нас огромным ковром из скошенной травы. По ковру, выстланному на каменной дороге, был выложен орнамент цветов. Ковер делали пятьдесят женщин из Рязани. По нему должен был пройти сегодня малый крестный ход. Большой крестный ход завтра, в праздник Успения Богородицы, будет совершен вокруг стен монастыря. Монахи выдали нам огромную корзину золотистых цветов, и мы стали украшать ими ковер.Через полчаса нас позвали в трапезную. Вместе в женщинами из Рязани мы поднялись по сумрачной лестнице куда-то вверх и оказались в огромной горнице. Три ряда огромных столов были накрыты к обеду на две сотни людей. На стене мерцали золотом образа. Все встали, и суровый монах прочитал молитву. После молитвы голодные дети набросились на угощение. На столе были всевозможные солености, борщ, второе, пирог – все постное, но очень вкусное. А главное – много! На десерт угощали яблоками и арбузами. Когда мы отобедали, в трапезную вошли следующие две сотни паломников, приехавших на праздник.По-моему, такие маневры продолжались вокруг трапезной целый день.Во всяком случае, пока мы стояли возле нее, я не раз слышала такие диалоги: — Отец Максим, эта матушка у вас работала медсестрой. Помнишь ее? Нет? Она очень долго шла, проголодалась.— Заходи, матушка, с Божией помощью!— Отец Максим, это владыка на покое. Уже полчаса ждет.— Что же вы раньше не сказали? Заходите, владыка, спаси вас Господь! Владыка на покое, кстати, сидел напротив нас, и сметал со стола в свою авоську все плохо лежащие куски пирога и яблоки. В конце концов он попросил себе на дорогу «гарбуза», но получил отказ.[b]Келейница была искусствоведом[/b]Когда мы покинули трапезную, я присела на скамейку и разговорилась с пожилыми монахом, живущим в обители с семидесятых годов.Не стану называть его имени, дабы не навлечь на него гнев наместника. От него я узнала то, что вряд ли могла услышать даже в интервью со старцем.— Сколько монахов живет в обители?— Народу живет много. А настоящих монахов – по пальцем посчитать, — он невесело улыбнулся.— А вы – монах?— Это только Богу решать, монах я или нет.— А те, с кем вы поздоровались?— Это Алипий. Он на праздник приехал. Лучший иконописец на Псковщине. Икону пишет за 20 минут.— А второй?— А второй поет хорошо. Был у нас певчим. Только его выгнали отсюда.— Кто выгнал?— Наместник. Выпил он один раз, его и выгнали. Ключ от кельи забрали, он и ушел. Жаль.— Суровые порядки у вас.— Да. Видишь, везде камеры стоят.— Какие камеры?— Видеокамеры, чтобы за всеми следить. И на нас с тобой смотрят.— А можно поговорить со старцем?— А как ты с ним поговоришь? Он на покое, в Эстонии. В больнице.— А второй?— А второй с людьми не общается. Только на записочки отвечает. Ты записочку ему напиши.Я поняла, что интервью со старцем не будет.Монах рассказал, что в монастыре работают пятьдесят работников (трудников). Это паломники. У монастыря есть стада, несколько тракторов, пасека, поля. Трапезная круглые сутки кормит приходящих в монастырь паломников, жителей окрестных мест, путешествующих монахов, нищих. В столовой работают женщины.Кстати, от женщин, работавших в монастыре, стало известно, что монахи готовят себе сами, их трапезы проходят отдельно. Те, кто был в подвалах монастыря, говорят о невиданном изобилии. На монастырском дворе я видела много сельхозтехники и автомашин и даже – близость Эстонии! – паркинг для велосипедов. Местные жители работают в монастыре на строительстве. Платит обитель мало, зато кормит три раза в день. Но едва поел — опять хочется. И если опоздаешь на завтрак к половине восьмого, терпи до обеда.Известно также, что каждый день на местную почту приходит монастырский казначей и получает переводы.Откуда – не знает никто. Печеры – один из самых богатых монастырей России.Монахи живут в строгой дисциплине. В день, когда мы приехали, ранняя литургия началась в пять утра и продолжалась около трех часов. Последнее богослужение закончилось за полночь. К концу дня у всех нас разболелись ноги. А ведь монахи не просто стоят, они творят молитву. Основным правилом монастыря является «отсечение» личной воли и беспрекословное подчинение наместнику. Наместник Тихон (Секретарев) – человек образованный. Даже его келейница в миру была искусствоведом.Нас пустили и в монастырский сад. Он был тих, чист и пустынен.Лишь один монах показался в глубине дорожки, но никто не решился к нему подходить – чтобы не нарушить его молитвы. Кроме того, многие живущие здесь дали обет молчания, и обращаться к ним с приветствием – значит, вводить их в ненужное искушение.Внизу сада, в горе, – пещеры с мощами всех почивших в монастыре. Их более десяти тысяч. Еще при жизни каждый монах готовит себе земляную нишу, в которой найдет последнее успокоение его прах. Ниши уходят бесконечными лабиринтами далеко в глубь горы. Никто из мирян не спускается глубоко в подземелье, но посмотреть преддверие этого перехода на границе жизни и вечности иногда позволяется. Но – не всем.[b]Крестный ход[/b]От мыслей о вечном нас отвлек звон колоколов. Он продолжался четверть часа. Началась божественная литургия, посвященная завтрашнему празднику Успения Богородицы. После богослужения огромная икона Успения Богородицы была вынесена из храма и явлена паломникам. Медленно и величественно начался Крестный ход. Икону несли монахи, среди них были схимник Михаил, никогда не поднимающий глаз от земли, старец Василий, наместник монастыря архимандрит Тихон, владыка на покое Меркурий, правящий архиерей Псковской епархии архиепископ Евсевий (Саввин).За монахами шли тысячи паломников. Многие приехали издалека, и каждый надеялся на приобщение к благодати. Икона Успения не раз даровала чудо исцеления тела и духа.Об этом нам рассказывали и жители окрестных мест, и паломники. Ктото вспоминал вылечившуюся от слепоты женщину, кто-то – излечение бесноватого. Среди паломников было много людей в инвалидных колясках. Их привезли родственники в надежде на помощь Божией Матери. Наши дети притихли, собирая «на память» оставшиеся на ковре цветы.Мальчик Дема, сын священника, подарил мне цветок, которым была украшена чудотворная икона. Крестный ход и вечерняя служба закончились за полночь. А утром все повторилось. На этот раз чудотворный образ был вынесен из стен монастыря. Его пронесли вокруг обители, как бы очерчивая круг защиты.Защита и вправду была и есть. Впечатление, что монастырь оказывает благодатное влияние на всю округу. Печеры – край тишины. Аккуратные эстонские домики, утопающие в зелени. Строгие, но приветливые хозяйки. Часовни, тихие беседки, везде — клумбы с цветами. В местной газете в разделе происшествий печатаются сообщения о пропаже бидонов. Лучшее место для того, чтобы встретить старость. А может быть – и провести всю жизнь.[b]Мы простили его[/b]Мы уезжали из монастыря притихшие и успокоенные. Дом Богородицы примирил нас. Наш хитрый поводырь казался милым и чистосердечным. Мы простили его. В конце концов, он сделал главное – собрал нас в урочном месте в урочный час и погрузил в автобус. Он подарил нам два дня в раю. А кто сказал, что гиды на остров блаженства должны быть ангелами? Утро встретило нас солнцем и наказанием. Накануне, просидев полдня без еды, дети вытащили из сумки вождя печенье, купленное им для «праздничного чаепития». Теперь он оставил их за это без завтрака, дав только чаю и хлеба. Когда я проснулась, он пилил детей за съеденное печенье и составлял «черный список» тех, кого не возьмет с собой в следующее путешествие.— Никифор, ты когда-нибудь был в пионерском лагере? – невинно поинтересовалась я.— Нет, — признался он. — Родители жалели меня. И отправляли к бабушке на море.На перроне Ленинградского вокзала нас встречали озабоченные родители.— Все хорошо? – встревоженно спросила чья-то мама.— Все просто отлично, — хором ответили мы с Никифором.— Божий промысел, — воскликнула мама убежденно.— Очень может быть, — подумала я.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]Печерский монастырь находится в трех километрах от границы с Эстонией, в Псковской области. Семь веков назад отшельник Марк, сбежав от мира, поселился в «Богом данных» пещерах среди лесов. Сам того не подозревая, он основал таким незатейливым образом один из старейших русских монастырей. На заре коммунистической эры Печеры принадлежали загнивающей от капитализма Эстонии. Осторожные эстонцы не стали трогать святыни. Даже чужие. Монастырь уцелел от разгрома. Окрестные жители – от коллективизации. Едва отойдя к Советской России, Печеры были взяты гитлеровскими оккупантами. Монахи сумели договориться и с ними. С монастырских дворов возили подводы с провизией в лагеря военнопленных. Во время отступления немцев, несмотря на приказ о вывозе монахов и взрыве монастыря, обитель снова уцелела. Простояв несколько часов возле монастырских ворот, немецкие грузовики, которые должны были вывезти монахов в неизвестном направлении, уехали прочь пустыми.[/i][b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]В обители сейчас живут два старца – Иоанн и Андриан. Старшему из них, Иоанну (Крестьянкин), 92 года. В монастыре он живет более сорока лет. Младшему, Андриану, 82 года. Оба старца наделены даром прозорливости. Кроме того, за монастырскими стенами в полном уединении живут три схимника, давших обет молчания. Что касается старцев, то братия относится к ним настолько бережно, что им специально приготавливается «не строгая» еда. В ней, например, присутствует молоко, богатое столь необходимыми пожилым людям белками. Эта информация не разглашается.[/i][i]* имя апостола я не запомнила ** руководитель «тамбовской» ОПГ Николай Гавриленков, который в 1994 году пожертвовал 300 млн. рублей Печерскому монастырю[/i]