Наш сериал. Знаменитые грешники. Проспиртованный Кремль

[i]В 1917 году новая власть «отреклась от старого мира», но кое-какие его привычки сохранила. Ведь было сказано Владимиром Киевским: «Руси есть веселие пити, не может без того быти». С этим стойкие большевики были совершенно согласны, пусть Владимир хоть трижды князь, почти царь. Потому что новым властителям державы тоже хотелось не просто жить и править, а жить широко и весело. Произносить тосты и слышать здравицы в честь себя, любимых. Вливать в себя «пол-литры», литры и декалитры. Туманить мозги и не думать о похмелье и о том, что все преходяще, даже они…[/i][b]Ленин старку уважал[/b]Задолго до того, как Владимир Ильич стал вождем мирового пролетариата, он был обычным человеком. Любил выпить и знал в этом толк. Хотя меру всегда соблюдал. И в университете, где бражничал с ровесниками, и потом, когда пошел «другим путем».В ссылке, в сибирском селе Шушенском, бывало, поработает с утра при свете с лампы с зеленым абажуром и пойдет из дому. И всенепременно заглянет в кабак. Хороша рюмка с устатку! Впоследствии, когда из Шушенского решено было сделать село-музей, долго ломали головы, стоит ли включать в мемориальный комплекс тот кабак. Но потом все же решили оставить питейное заведение «за скобками». Больно не вписывались визиты в трактир в лубочный образ «самого человечного человека». Однако слова из песни не выкинешь, и никуда не денешься от сетований сестры Ильича, его верной спутницы Анны Ильиничны, писавшей из-за границы матери: «Володя совсем испортился. Вместо молока пьет кьянти».А еще, по свидетельству Алексея Максимовича Горького, Ильич не прочь был посидеть в ресторанчике за «кружкой густого темного пива», закусывая его яичницей о двух-трех яйцах и куском ветчины.В Польше Ленин перешел на более крепкие напитки, в частности, на огненную польскую старку. Попробовав раз-другой, рекомендовал ее товарищам-эмигрантам. Те тоже попробовали и тоже оценили.Желание промочить горло порой заставляло русских революционеров пускаться во все тяжкие, в смысле – в тяжкие дальние путешествия. Григорий Зиновьев вспоминал: «Мы с Ильичом сделали прогулку… в Венгрию на велосипедах. В обе стороны, вероятно, верст 150. Поговорили со встретившимися нам на венгерской границе цыганами, купили по бутылке плохонького вина и поздно ночью вернулись».Прилично выпивал Ленин и позже, особенно в Разливе – там, должно быть, со скуки, однако после выстрелов Фанни Каплан с этим делом вождю пришлось завязать.«В 1919 году или в начале 1920-го, – писал Вячеслав Молотов, – я был у Ленина дома. Сидели вдвоем, беседовали, наверное, час…чай пили. А вино… Немного. Вот Дмитрий Ильич – братан Ленина – был «питух» хороший. Бухарин спиртным не увлекался. Рыков, да, любил, у него всегда стояла бутылочка старки… Я в молодости крепко мог выпить. Куйбышев любил валериан. Сталин – само собой».[b]Сталин спаивал соратников[/b]В годы «сухого закона», доставшегося большевикам в наследство от Керенского, в Кремле пили по квартирам, но когда водку было решено сделать общедоступной, на смену междусобойчикам пришли пышные банкеты и полуночные гулянки.Размашисто и нетрезво на самом высоком уровне отмечались революционные праздники, слеты, съезды, пышно «обмывались» высокие правительственные награды, проводились приемы в честь стахановцев, покорителей Арктики и стратосферы. Знаменитая летчица Полина Осипенко свидетельствовала: Валерий Чкалов запросто чокался со Сталиным на торжественном обеде после завершения беспосадочного полета Москва–Ванкувер через Северный полюс.Устраивались в Кремле и приемы в честь иностранных гостей. На одном из хроникальных снимков того времени можно видеть, как Сталин поднимает чарку в обществе Иоахима фон Риббентропа и Вячеслава Молотова, благодаря их таким образом за подписание советско-германского пакта о ненападении. Увы, скрепленный водкой пакт лопнул уже через год. Но бывало и наоборот. «Мы со Сталиным, – вспоминал Молотов, – крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать».В те годы «пьяная дипломатия» была обычным делом. Маршал авиации А. Голованов рассказывал, как Сталин давал обед в честь Уинстона Черчилля: «Тосты следовали один за другим, и я с беспокойством следил за Сталиным, ведь Черчилль – известный выпивоха, устроил за столом состязание со Сталиным, кто больше примет спиртного. Сталин пил на равных, и, когда Черчилля на руках вынесли из-за стола отдыхать, подошел ко мне и сказал: «Что ты на меня так смотришь? Не бойся, России я не пропью, а он у меня завтра будет вертеться, как карась на сковородке». Такие вещи в дипломатии имеют значение, Сталин не сбрасывал их со счета».Спиртное обязательно сопровождало ночные ужины на сталинской даче в Кунцеве. Микоян писал: «Знаменитые ужины начинались в 10–11 вечера и кончались в 3–4 утра. Собирались, скажем, 8, 10 или 12 человек… Шампанское, коньяк, лучшие грузинские вина, водка лились рекой, сам хозяин пил не так много, отдавая предпочтение сладкому шампанскому или винам типа хванчкары. Но других пить заставлял, исходя из тезиса: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Отказ пить воспринимался как боязнь проболтаться о чем-то, желание что-то скрыть. Поэтому никто в конечном счете не отказывался. Даже иностранных гостей, вроде Тито или Ракоши, Сталин заставлял напиваться до неприличия».«В общем, пили по-настоящему, – подтверждал Молотов. – Сталин… с шампанского начинал. Но он мало пил вина. Предпочитал коньяк… Напивался редко, но бывало… Выпивши, был веселый и обязательно заводил патефон».А что же соратники лучшего друга всех виноделов и спиртогонов? Калинин пил редко. Берия – всегда. Ворошилов угощал перцовкой. Каганович и Буденный мастерски настаивали водку на чесноке и с удовольствием ее употребляли из рюмок типа «стакан». А вот Хрущев сильно выпивать начал позже…[b]Хрущев сам пил и народу позволял[/b]После того как Никита Сергеевич стал «кремлевским вседержителем», он быстро почувствовал, что зубчатые кирпичные стены его стесняют. Не говоря уж о заборах госдач.Достаточно вспомнить его знаменитые загородные встречи с деятелями литературы и искусства, на которых партийные бонзы под ручку прогуливались по аллеям парков с писателями, художниками и композиторами, но в конце концов оказывались за столами. Тосты чередовались с поучениями Хрущева и Суслова, которые под водочку с икрой объясняли интеллигенции, что от нее требуется в данный исторический момент.В 1957 году в Тайницком саду Кремля в знак окончания Всемирного фестиваля молодежи и студентов состоялся прием. Под открытым небом за столами расположились 10 тысяч гостей. За главным были Хрущев, Фурцева, Жуков, другие руководители партии и правительства. Прием шел без протокола. Пили все и пили много. Выбывавших из строя подбирали и уносили специальные дежурные. Многолюдное и непомерное питие завершилось праздничным салютом.Если описывать все устроенные Хрущевым возлияния, то не хватит ни слов, ни бумаги. Однако без картинок с некоторых особо колоритных застолий, право, не обойтись. К примеру, летом 1960 года Никита Сергеевичпоил «горилкой з перцем» Яноша Кадара и Вальтера Ульбрихта на приднепровском лугу в окружении копен сена. А четыре года спустя угощал Фиделя Кастро в правительственном охотохозяйстве Залесье после образцово-показательной охоты, в ходе которой Хрущев убил двух кабанов, двух козлов и четырех зайцев, а Кастро – оленя, двух козлов и кабана. Ими и закусили.17 апреля 1964 года в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца по случаю 70-летия Хрущева и присвоения ему звания Героя Советского Союза состоялся банкет, на который собрался весь партийный ареопаг. От имени присутствующих первую здравицу юбиляру адресовал Леонид Ильич Брежнев…[b]Брежнев «согревался» даже на мавзолее[/b]Май в Москве иногда бывает прохладным, ноябрь нередко – холодным. Поэтому за мавзолеем устанавливались невидимые с трибун столы и стулья. Стоявшие на мавзолее загодя делились на «махальщиков» и «питухов». Пока одни приветствовали трудящихся, другие согревались теплым вином с травками, после чего происходила рокировка. А если появлялось желание пригубить что-нибудь покрепче, то к услугам членов и кандидатов в члены Политбюро был спецбуфет, где всегда имелись и водочка, и коньячок.Начинали утром, а заканчивали на официальном праздничном приеме в банкетом зале Кремлевского Дворца съездов, где собиралось 2–2,5 тысячи гостей. Состоять в этой «обойме» считалось вершиной придворного престижа и признанием заслуг перед партией. После речи Брежнева поднимался первый бокал, и тут же к генсеку выстраивалась очередь «на рукопожатие».Бывший первый секретарь ЦК Компартии Украины П. Шелест вспоминал, что торжественные мероприятия в Кремле были лишь вершиной айсберга. Куда чаще пили в узком кругу. Был случай, привез он Брежневу в подарок картину, хрустальный рог и набор горилок, так в тот вечер Леонид Ильич «так нализался, что начал со стула читать свои стихи».Будучи заядлым охотником, Леонид Ильич ввел такое правило: каждый удачный выстрел всенепременно сопровождался рюмкой водки.Как-то на охоте в дельте Волги Брежнев убил десяток гусей, так к окончанию охоты уже и ружья-то поднять не мог… Последние годы правления Брежнев, тяжело болея, пристрастился запивать таблетки белорусской зубровкой. Поэтому охрана всегда держала наготове бутылочку «огненной воды». А еще ей приходилось актерствовать. Иногда Леонид Ильич подмигивал водителю, и тот отрывался от кортежа, сворачивал на проселочную дорогу и останавливался у деревенского магазинчика. Брежнев доставал из кармана трешку и протягивал шоферу. Тот бежал в магазин и возвращался с бутылкой водки. «Мне нельзя, так хоть за вас порадуюсь», – говорил генсек, следя, как водитель и подоспевшие охранники разливают водку в пластмассовые стаканчики.Надо ли объяснять, что и магазин тот был не простым; и водка самой лучшей – с завода «Кристалл», хотя и закамуфлирована была под обычную «пол-литру» с «бескозыркой»; и стоила бутылка тогда уже не три рубля, а легендарные 3 рубля 62 копейки. Однако знать все это Леониду Ильичу было необязательно. А вот режиссер этого спектакля знал все не только о ценах. Такая у него была работа, у Юрия Владимировича Андропова.[b]Андропов и «андроповка»[/b]Юрий Владимирович так мало был на самом партийном верху, что о его алкогольных пристрастиях говорить следует тоже кратко.Пил, как все – при Сталине, при Хрущеве, при Брежневе. Но чаще пригубливал, заботясь о ясности мысли. Став генсеком, начал борьбу с прогульщиками, тунеядцами и пьяницами. В методах не стеснялся, достаточно вспомнить облавы в кинотеатрах и показательные товарищеские суды. Вместе с тем, понимая, насколько бюджет страны зависит от реализации ликероводочной продукции, пустил в оборот новую водку – подешевле той, что была за 4,12, а качеством и крепостью не хуже. Водку тут же прозвали «андроповкой». После череды подорожаний при Брежневе, родивших народное присловье: «Передайте Ильичу, нам и десять по плечу», это было первое падение цены. За что народ товарищу генеральному секретарю был премного благодарен.И никто не знал, какое страшное испытание уготовано Советскому Союзу. После кончины Андропова, а потом и трясущегося не с перепоя – от немощи Черненко в главном кремлевском кабинете угнездился сторонник здорового образа жизни Михаил Сергеевич Горбачев.[b]Горбачев сам не пил и народу не позволял[/b]«Сухой закон» ни в одной стране, рискнувшей его ввести, так и не стал нормой жизни. Михаил Горбачев, вкупе со вторым лицом государства – Егором Лигачевым, не вняли ни урокам истории, ни предостережениям экономистов и начали «крестовый поход» против пьянства. За один только год после выхода в свет известных антипитейных постановлений производство алкогольных напитков в бывшем Союзе сократилось наполовину, а шампанского и пива – более чем на три четверти. За «ненадобностью» вырубались виноградники, спиртзаводы переходили на выпуск «шипучки» с незатейливым названием «Напиток праздничный». Очереди за водкой, которую все-таки периодически «выбрасывали» в магазины, вытягивались на два-три квартала… А казна страны меж тем худела день ото дня.Михаил Сергеевич, возможно, искренне хотел искоренить пьянство на Руси, однако делалось все, как обычно, тупо и позорно. При этом сам Горбачев не был убежденным трезвенником, являя собой образец приверженца «культурного пития».Чуть-чуть – для настроения, это он всегда позволял. Даже перебравшись из Ставрополья в Москву, где не пить было нельзя – это сочли бы вызовом, Михаил Сергеевич умудрялся следовать принципам: иногда – марочный коньяк, но чаще – хорошее сухое вино.Бывало, Михаил Сергеевич не только пил, но и пел. Например, во время одного из приездов в США, когда к роялю сел Ван Клиберн и стал исполнять «Подмосковные вечера», Горбачев так расчувствовался, что подтянул… Так была заложена традиция, которую развил «сменщик» первого президента СССР – Борис Николаевич Ельцин.[b]Ельцин был не любителем – профессионалом[/b]О том, какую роль сыграли спиртосодержащие напитки в жизни и политической карьере Ельцина, когда-нибудь будет написана специальная монография. Потому что материал богатейший, примеров – множество. Ну, согласитесь, на трезвую голову с моста не падают.И заграничным оркестром не дирижируют. И не говорят, запинаясь, с высокой трибуны, цепляясь для устойчивости за ее края, дескать, облетел я тут на вертолете трижды статую Свободы и, представьте, стал в три раза свободнее.Чего-чего, а став президентом Российской Федерации, Борис Николаевич чувствовал себя очень свободно. Дегустировал и нахваливал. В Штатах с Джорджем Бушем (тогда еще не старшим, а просто Бушем) – ржаное виски. В Чехии без Словакии с президентом Гавелом – «пльзеньское» и «праздрой». На Балтийском побережье – рижский «Черный бальзам». В Германии с канцлером Гельмутом Колем – мозельские вина. В Белоруссии с Лукашенко – знаменитую водку «Белая Русь».Нахваливал-то Борис Николаевич нахваливал, однако и за отечественную продукцию радел и ее, в конечном итоге, предпочитал.Правда, в связи с отсутствием государственной монополии водку в России к тому времени стали гнать все кому не лень и, как и пророчествовал Высоцкий, чуть ли не «из опилок». Из Польши и Турции завозился дешевый спирт, который разбавляли водопроводной водой и лепили на стекло звучные названия. Смертность от этих суррогатов стала катастрофической. Однако эту, с позволения сказать, продукцию Борис Николаевич, естественно, не потреблял. Вот завод «Кристалл» с его опытом в изготовлении спецпродукции – другой коленкор. И вот уже вся страна знает, что из всего многообразия «кристалловских» водок президент России почитает «Привет» и – особенно – «Гжелку». И не стесняется этого.Вообще в веселые и страшные 90-е россияне мало чего стеснялись. Потому как – воля вольная! Хочу – пью, хочу – допьяна, а можно и до смерти, мое дело! Нет, наше, сказал Владимир Владимирович Путин.[b]Путин и пиво[/b]Президенту, как официальному лицу, представляющему страну, пить положено по протоколу. И у нас – когда приезжают к нам всякие-разные высокие лица, в честь которых устраиваются обеды и банкеты; и у них – когда наше высокое лицо приезжает за границу и в его честь накрываются столы с яствами и напитками. Не выпить нельзя, и тут уж ничего не попишешь. Поэтому должны констатировать – Владимир Владимирович Путин позволяет себе.Он и раньше позволял. В институте, в «школе разведчиков», в Германии – и не только в часы досуга, но даже на работе. Потому что у советского разведчика нет ни одной свободной минуты, каждая из них принадлежит КГБ, в каждую из них он думает прежде всего о заботах Отечества. И возможно, не так уж клевещут недоброжелатели, когда говорят, что со своими агентами на «неметчине» будущий президент предпочитал встречаться в пивных. Там, помимо того, что получал донесения и занимался вербовкой, он не отказывал себе в удовольствии осушить пару кружек любимого темного нефильтрованного пива.Он и сейчас осушает, Владимир Владимирович. А сколько, чего именно и с какими последствиями, это мы узнаем после 2008 года, когда станет известно имя нового президента, а в рассказе о предыдущем уже можно будет обходиться без реверансов и умолчаний. Так будет, потому что правде никогда не удавалось надолго укрыться за кремлевскими стенами.