Записки велосипедиста

Мы попросили одного из тех, кто ездит на двух колесах и зимой, и летом, немного рассказать о себе и об этом велобезумии. Большой любитель и популяризатор велосипедизма Роман Веденисов любезно согласился.

■

Мне года в 2–3 велик подарили трехколесный. Назывался он «Гном-2», был из красных трубок и белого сиденьица, а из пластмассовых ручек с облоем торчали пучки полиэтиленовых ленточек, которые резали ладошки. Не знаю, кто пользуется трехколесными великами, только крутить педали у них невозможно: шатуны короткие, а педали приделаны не крепче, чем антенна к приемнику «Орион». В общем, больно вспоминать эту рухлядь, но сейчас трехколесные велики сделаны еще хуже.

■

Потом мне подарили велик, который я называл «Салютиком». Может быть, на нем так и было написано, но к тому моменту, как я научился читать, надпись было уже не разобрать. Цельнолитые колеса, как у «Дружка», но при этом он был типичным «фикст гиром» (от англ. fixedgear, велосипед с фиксированной передачей, педали у которого крутятся постоянно. — «ВМ») и даже переднего тормоза у него не было. Кататься на нем меня учил строгий отчим: он сразу отвинтил боковые колесики и спорить не имело смысла. Я скоропостижно переболел асфальтовой болезнью и выучился кататься на двух колесах года в четыре, наверное. У соседа по даче был «Дружок», и я ему завидовал, как положено. Это был «фривил» (велосипед с обгонной муфтой, у которого педали могут находиться в состоянии покоя. — «ВМ»), и ручные тормоза, а еще ему не отвинтили колесики. Но и он был чистой рухлядью по сравнению с «Бабочкой», которая досталась моей сестре. Вот это был велосипед! Тонюсенькая дуплексная рама, надувные красные колеса, мелкая левая немецкая резьба — даже нельзя было помыслить потерять от него хотя бы одну гайку! Мягкий ход, плавник на переднем крыле...

Автор в ушанке на зимнем велопараде в январе / Фото: Из архива

■

А потом у меня, дошкольника, появился «Школьник». Я сразу сломал у него рулевой шток, учась ездить «без рук». Я летал с него в крапиву, я приделывал на него шланг от душа к заднему крылу, чтобы брызги от луж лучше летели... Все его спицы были замотаны телефонной цветной проволокой сверху до низу. В чемоданчике на сиденье бряцали ключи: семейник, для спиц, для каретки и рулевой, набор для заклеивания шин. А еще у «Школьника» был анкерный задний тормоз, с помощью которого так удобно бросать велосипед в занос перед родителями и девочками... Как ни странно, этот велосипед еще жив.

■

На день рождения папа мне подарил «Орленок», а точнее Ereliukas 8, прибалтийский вел с зелеными покрышками и красной рамой. Мама запретила хранить его в квартире и его в первую же неделю наполовину сперли. То есть открутили дефицитное заднее колесо. Этого калеку привезли на дачу, где мы с соседом-сверстником собрали по помойкам ему колесо: ржавый эмалированный обод, втулка с масленкой (шарики в подшипник я собирал неделю). Резину мне купил дедушка, видимо, прослезившись от моих усилий.

■

Я еще слегка подрос и получил на очередной день рождения велосипед ММВЗ с каким-то индексом: нежно-поносного цвета, с женской рамой. Ну и катался, куда деваться. Как-то поехал под горку и резко затормозил. От этого торможения у меня сломалось пополам перо задней вилки. А я всего-то был ребенком весом в 36 кг. Это все отремонтировал-сварил сосед, дядя Вася Васюков, ветеран войны, разведчик, за что ему большое спасибо. Но велик был чуть более, чем дерьмом. Я его потом отвез в деревню, покрасил из балончика черным грунтом, мой дедушка до сих пор на нем ездит за молоком.

Автор  на велопараде в июле 2016 года / Фото: Из архива

■

И вот тут наступил разрыв истории. Я перестал петь в театре, я перестал заниматься горными лыжами, в семье окончательно кончились любые деньги, вокруг были сплошной ларек и 1993 год. Зато я много занимался математикой и не обращал на все это внимание, пока с первых заработанных денег, уже 2000-м, купил маунтинбайк (горный велосипед с широкими зубастыми покрышками, амортизационной передней вилкой и переключаемыми скоростями. — «ВМ»). Достаточно дорогой, чтобы гордиться им, поехать на Ленинские горы и испытать его в деле. Казалось, после всех этих силуминовых поделок ММВЗ маунтинбайк даст мне силы супермена и я сразу сходу покорю все.

У него ведь передний амортизатор и 27 скоростей! На склоне под смотровой площадкой я встретил каких-то пацанов, которые скапливались у одного из бесчисленных обрывов, слетали с него и выпрыгивали из ложбины с противоположенной стороны. Выглядело так привлекательно, что я чудом заставил себя услышать совет одного другому «целиться чуть левее тропы на вылете, а вниз ехать без тормозов».

Я не тормозил, поэтому не кувырнулся вниз головой, я целился левее, поэтому пролетел в двух сантиметрах от березы, которая не была видна из точки старта. И, окрыленный, поехал совершать подвиги дальше... В общем, воткнулся в другой берег ручья как копье, отбил себе все и сломал оба крыла. Но самое главное, я понял: это вообще не моя чашка чая.

Сначала поставил крылья SKS Longboard чудесного цвета маккьято, но они плохо лезли под тормоза и дребезжали.Выписал из Англии кованые японские DiaCompe, анодированные медью, — настоящая цыганщина! Прекрасно работает / Фото: Из архива

■

Я уже был женат, разных дач, которые надо было посещать хотя бы время от времени, накопилось, поэтому пришлось разжиться велобагажником на заднюю дверь моей «девяточки». Никогда после, во время любых тест-драйвов (а были и «порше», и «роллс-ройсы»), я не собирал столько гудков, вывернутых голов, больших пальцев, как на Калужском шоссе, на белой вазовской «девятке», с багажником «Туле» и двумя горными великами на нем в 2000 году.

А на деле все было печальнее, оно и сейчас так почти у всех владельцев этой сомнительной техники. На горных великах нужно кататься в парке, в лесу, на даче. То есть, как правило, на выходных. Но не на тех выходных, когда мы едем на рыбалку к Петровичам, к моей маме, на свадьбу к Дине или выбирать обои в «Хоттабыче», а на тех мифических выходных, которые «свободные выходные».

Мы устанавливаем багажник на крыше, ставим туда дорогостоящие велокрепления, стоим в пробке до парка, мучительно паркуемся и два часа наслаждаемся велопрогулкой. Я сгущаю, конечно, но не слишком. Пробег за год у среднего гражданина не превышает 40 километров. Остальное время велосипед стоит на балконе, в гараже, на даче.

Передний эксцентрик и втулка — Campagnolo Record из 70-х. С точкой смазки, вечная. Еще купил по дешевке б/у сиденье Brooks. Подседельный шток сделан на заказ, именной... / Фото: Из архива

■

А потом события стали развиваться стремительно, как им и положено с течением времени. Я перестал ездить на машине, потому что захотел читать. Переехал в центр города и до работы стало пешком ближе, чем до метро. Пропала работа, до другой путь был какой-то дурацкий: идешь до метро, едешь две остановки и снова идешь далеко от метро. В этот период мне коллега показал велосипед в интернете. И у него была одна передача, о культуре «фикст гир» я не слышал ни слова, но цена была крайне низкой, и я верил, что даже в случае полной несостоятельности механизма я его просто на стенку повешу в качестве украшения. Кто б знал, что именно на нем я буду ездить каждый день, круглый год, в любую погоду, в любое время суток и проезжать около 5000 километров в год.

■

Вначале я к нему отнесся как и к предыдущему, возил его в парк на машине, катался там, ездил по району летом в ясную погоду и все. Как оно затянуло, уже почти нельзя вспомнить, близкая работа, когда лень ходить, а автомобиль просто бесполезен, равно как и метро.

И при смене работы ужасно страшно, что теперь ехать-то дальше, и теперь это невозможно. Тонкие шоссейные колеса не оставляют ни малейшего шанса ехать по тротуарам, поэтому пришлось научиться жить в мире с автомобильным потоком, узнать, что нет больше привычных многополосных радиусов и таких же лютых колец, зато есть огромная камерная сеть улочек и переулков, где машины едут медленно, дома красивые, воздух чистый, а расстояния скрадываются многократно.

У меня поменялось последовательно несколько работ и офисов, каждый из которых был предусмотрительно чуть дальше предыдущего, так что когда один из них оказался уже в 10 километрах от дома, я проделывал этот путь с легкостью и удовольствием. Что интересно, перед зимним велопарадом, куда я пошел только из озорства, я прочел статью какого-то отвязного питерского модника, с советами по городской езде зимой. Советом были: стационарные крылья, теплая шерстяная одежда, правильно подобранные диаметры манжет у рубашек, чтобы не задувал ветер, и прогулочный темп езды, чтобы не потеть.

Это работает. Шерстяные брюки и начищенные светлые ботинки в марте, под таяние снегов, доезжали в идеальной чистоте до работы. Каждый день. А еще я перестал болеть простудными и вирусными заболеваниями: видимо, проветриваешься, когда едешь на грязном московском воздухе, и он убивает все микробы как еще большая зараза.

Грипсы руля выписал из США. Размочил в воде и затянул вощеными нитками / Фото: Из архива

■

И о погоде. Летом, в жару, потеешь уже в момент решения поехать на велосипеде, а езда происходит в таком формате: аккуратно крутанул, расставил локти, чтобы в подмышки задувало, и едешь как можно дольше накатом. В общем, серьезно мучаешься. А вот когда +10–15 °C и ветер — это самое то! Жать можно сколько хочешь и как хочешь, интенсивность кручения — встроенный климат-контроль.

Чем ниже температура, тем теплее одежда. А в жару кожу с себя не снимешь. Есть еще дождь, конечно, но с ним надо смириться и понять, что никакой «плохой» погоды больше существует. Это сильно повышает общую бодрость и настроение.

Вымок в дождь, приехал, переоделся. У меня в офисе лежит комплект белья, носки, ботинки и брюки. На прогноз я смотрю, конечно, поэтому куртку в дождь все-таки надеваю. Ватсон с Холмсом у камина сидели болтали, как вы думаете почему? Они сушились. Это была норма, выходишь на улицу, а там как повезет.

А потом люди вместе со всей индустрией потребления избаловались: дом, подземная парковка, машина, подземная парковка, офис. И погоды не существует. Ах, на меня подул ветер, закройте окно, сквозняк...

О своем велосипеде может рассказывать часами. Например, так: Задняя втулка у меня — АКПП на две передачи. Велик разгоняется, и она мягко подтыкает вторую. Замедляется без нагрузки — переходит на первую / Фото: Из архива

■

Москва не стоит на семи холмах, как я выяснил недавно. Москва стоит на равнине и пересечена несколькими реками, большая часть которых загнана в трубы. Так вот, все спуски и подъемы — это спуски с берега на воду и подъем на берег с воды. Карты есть, и, прокладывая маршрут, можно дать небольшой крюк, но не делать лишнего подъема со спуском, некоторые бывают довольно убедительные. Что Ивановская горка на Китай-городе, что Коньковская возвышенность — это пока в машине на газ жмешь, не чувствуешь, а педали самому крутить приходится.