Хитрость помогла защитить завод от фашистской авиации

ГЕРОИЧЕСКАЯ СТРОЙКА

Строительство завода началось весной 1936 года, когда рабочие засучив рукава взялись за планировку участков под будущие цеха. За полторадва года требовалось построить, смонтировать и сдать под наладку весьма сложные в техническом отношении сооружения. Например, первую крекинг-установку, парокотельную, водокомпрессорный цех, центральную подстанцию будущего электроцеха, ремонтно-механический цех, а также здания лаборатории, заводоуправления, гаража, хозяйственного цеха, пожарной команды.

— Трудиться приходилось в тяжелейших условиях ненастной слякотной погоды, — рассказывает историк-москвовед Евгений Рогожников. — Ведь место под завод, по сути, представляло собой чистое поле к юго-востоку от Москвы. Никаких дорог не было. Работники складов с инструментами и оборудованием, грузчики, рабочие строящихся цехов вытаскивали из непролазной грязи застрявшие там телеги. Разнообразные грузы развозили по стройке на лошадях, а то и вовсе вручную. Иными словами, стройка ничем не отличалась от тогдашних «строек века» — например, Магнитки или ДнепроГЭСа.

ЛЮДИ И ЛОШАДИ

К счастью, на стройке имелся «парк» гужевого транспорта, и он в начале строительства оставался главной тяговой силой. Грузовики же были задействованы на дальних рейсах. В поте лица трудились работники в механической мастерской, в которой имелась небольшая кузница. В кузнице делали крепежные детали для стройки, здесь ремонтировали и сломавшийся инструмент. Немалую часть рабочего дня кузнецы тратили на подковывание лошадей: их много служило заводу вплоть до 1940-х годов. Условия труда здесь были трудными: дым, гарь… Но не роптали на судьбу те, кого позже назовут «первооткрывателями». В конце 1937 — начале 1938 года работы у монтажников, слесарей, инженеров прибавлялось не по дням, а по часам. Большим потоком поступали оборудование и аппаратура со всех концов страны — с заводов Подольского имени С. Орджоникидзе, Котлотурбинного, ленинградского Невского, Сталинского машиностроительного и других. Наконец пришел долгожданный день, когда директор предприятия Николай Иосифович Мухин, приняв рапорт о готовности крекинг-установки, дал команду «Пуск!».

Это произошло 1 апреля 1938 года. Предприятие стало именоваться «Московский крекинг-завод». Среднесуточный пропуск сырья через крекинг-установку составил больше 900 тонн. К концу 1938 года, когда завод уверенно набирал темпы, уже было запущено в работу много различного технологического оборудования, работающего в слаженной цепочке ради достижения конечного результата — выхода бензина. 

ВОЗДУШНАЯ ТРЕВОГА

К началу Великой Отечественной крекинг-завод был одним из мощнейших предприятий Московского региона. Фашисты, конечно, знали об этом и всеми силами старались завод уничтожить.

«Уже 22 июля с наступлением темноты фашистская авиация появилась над заводом, — вспоминает участник обороны завода Иван Арсентьевич Егоров. — Прозвучала воздушная тревога. Затем в небе что-то зашуршало, и на землю недалеко от нас стали падать предметы, которые воспламенялись. Тактика фашистской авиации заключалась в том, что первые звенья авиации несут осветительные и зажигательные бомбы. Падая на объекты, они освещают их и вызывают пожары. Последующие звенья на пожарища сбрасывают фугасные бомбы. Одна из таких фугасных бомб в первый налет авиации легла в 100 метрах от завода. Бомба была настолько мощной, что от ее взрыва образовалась воронка глубиной в шесть метров».

После первого же авианалета было принято неожиданное решение: в трех километрах от настоящего нужно... построить из фанеры такой же завод. Вот его пусть и бомбят! Пригласили архитекторов, и стройка началась. В строительстве ложного завода было задействовано около двух тысяч человек». Заметим здесь, что возведение столь колоссальной ложной цели для вражеских самолетов — «двойника» Московского крекинг-завода — явилось далеко не рядовым фортификационным мероприятием и заслуженно составляет одну из ярчайших страниц истории завода времен Великой Отечественной войны...

Когда ложный завод построили, на его территорию завезли сотни бочек с остатками горючего и промасленную ветошь. «Завод» слегка замаскировали, из леса привезли и посадили отдельные деревья, как было и на настоящем заводе. Ложный завод сверху не отличался от настоящего.

Фальшзавод МНПЗ в годы первой мировой войны / Фото: АО «Газпромнефть-МНПЗ»

«С его «вводом в строй» мы почувствовали облегчение, надеясь, что он станет отвлекающей приманкой для фашистской авиации, — вспоминает Иван Егоров. — До объявления воздушной тревоги группа из трех человек под командованием смелого, решительного бойца Алеши Хомякова засела в специально построенный бункер. И вот объявлена воздушная тревога. Самолеты фашистов сбросили зажигательные бомбы, которые легли вблизи ложного завода. Тогда я дал команду Алеше, находящемуся в бункере, «дать огоньку». Через несколько минут загорелись бочки и ветошь.

Ввысь к небу взметнулись дым и пламя, а вскоре послышались свист и разрывы фугасных бомб. Было видно, как одна из фугасных бомб попала в бочки, которые не были подожжены. К первому добавился второй очаг пожара». Часть «зажигалок», увы, досталась и настоящему заводу. Но с ними быстро справились.

«Девяносто дней и ночей продолжалась героическая оборона завода, — вспоминает Иван Егоров. — Во второй половине октября погода стала ухудшаться, начались дожди, и налеты вражеской авиации стали значительно реже, а затем и совсем прекратились. Мы ликовали, что отстояли завод».