Как корреспондент «ВМ» электриком работал

— Водопроводчиком ты был, а теперь побудь-ка электриком. Проверь, что у них и как, — начальник еще раз подул на недавно обожженный палец. — Вот видишь, вызвал я тут электрика в свою ипотечную новостройку, чтобы сделал нам в квартире освещение… И при первом же включении меня шарахнуло током.

Приказ начальника — закон. Уже через пару дней сижу я в дежурке электриков в большом доме на Давыдковской, 3, и разговариваю с Виктором Корнеевым. Жильцы его все знают и зовут по-простому —  Николаевичем.

— Работаю я в этом доме лет пятнадцать как, а то и больше, — силится припомнить Виктор. — Дом этот большой, систем много... Да что я все говорю, давай покажу! — настраивается на работу Виктор. — Только сразу предупреждаю: касаться пультов я тебе не дам, заменишь вместе со мной пару плафонов, это, думаю, тебе будет по силам.

Почти вся электрика дома находятся в таких вот шкафах / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Садимся в лифт, поднимаемся на самый верх.

Этот дом с вертолетной площадкой давно стал московской достопримечательностью. Даже прозвище получил — «Рогатый», поскольку крышу украшают две башенки с острым верхом. Прозвали такие строения в столице «лужковками», по имени бывшего мэра Юрий Лужкова. Есть в городе и «ресинки» — башенки со скругленной крышей. В одной такой мне и предстояло заменить плафоны.

— Сейчас массово меняют старые  ртутные лампы на светодиодные, — просвещает меня в лифте Николаич. — Здорово! Ведь светодиоды электричества жрут намного меньше обычных ламп, работают дольше и, что важно, не так огнеопасны.

Останавливаемся на 47-м этаже. Далее — еще и по лестнице, до мощных железных дверей.

— Почти вся электрика дома находятся в таких вот шкафах, — говорит Николаич. — Каждый закрыт на ключ. — Их у моего собеседника, действительно, целая связка, килограмма на два. И каждый со своей биркой, чтобы не перепутать, от какого он замка.

Спрашиваю: а не проще ли иметь один, универсальный ключ?

Вертолетная площадка в этом качестве ни разу не использовалась / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Вместо ответа Николаич загадочно улыбается, а сам все щелкает в шкафу тумблером, проверяет, есть ли напряжение. Тока нет, значит, можно приступать к работе.

Стоя на двух стремянках, мы быстро демонтируем светильники, потом меняем их на новые. Вернее, делает это все-таки Николаич.

Теперь — на крышу. Вы не представляете, какой отсюда открывается вид! Да и не крыша это — круглая вертолетная площадка, правда, в этом качестве она ни разу еще не использовалась. Надо бы Николаича для газеты тут сфотографировать! А вот позировать он не соглашается, еле-еле уговорил встать под огромную круглую антенну.

Ну вот, получилось. Теперь можно и вниз — снимать уже показания счетчика.
Спускаемся мы не на первый этаж, а двумя ниже, в подвал. Подходим к двери, на ней — табличка со словом «ВРУ». Замечательная, скажу я вам, табличка, повесил бы дома! Но Николаич помечтать мне не дает.

Самая частая просьба — включить свет / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

— Это всего лишь внутреннее распределительное устройство! — спускает он меня на землю. — А такие двери открываются стандартным ключом единого образца.

За открытой дверью — чистота и порядок и шкафы с тумблерами и счетчиками. Под потолком тянутся целые магистрали черных толстых проводов, и на каждом висит бирка с информацией, что это за провод и куда идет.

— Тут мы тоже все проверяем, — останавливает меня Николаич и осматривает свои владения. — Вот тут в углу должен быть огнетушитель. Есть. Дому-то восемнадцать лет, кое-что приходится и заменить, выходит со временем из строя… А мы вот все работаем, и текучки кадров почти нет.

Сняв показания счетчика, снова поднимаемся — на этот раз в дежурку. Здесь обращает на себя внимание множество мигающих лампочек на стене.

— Это пожарная сигнализация, — поясняет электрик. — На каждом этаже стоят датчики. Бывает, что они срабатывают и вхолостую — тогда все лифты автоматически спускаются вниз и блокируются. Да, здесь все очень серьезно.

— А как жильцы? Довольны?

Почти вся электрика дома находятся в таких вот шкафах / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

— Самая частая просьба, которую слышу, — включить, если вырубился, свет, — рассказывает Николаич. — Что ж, прихожу, начинаю разбираться... А тут и выясняется, как однажды, что дорогущие выключатели, купленные самими жильцами, установлены неправильно.

Тут Николаич уходит в воспоминания о том, как один чудак из жильцов дома закупил в Америке красивые дорогие бра под бронзу, вроде как итальянские. А напряжение-то у них — 110 ватт! Значит, кто-то за океаном впарил нашему соотечественнику старые приборы, а он вот здесь и напоролся…

Но хуже всего, говорит электрик, ведут себя горе-строители.

— Тут ведь как бывает, — рассуждает Николаич, — богатый человек нанимает дизайнеров, чтобы сделать ремонт. Те, конечно, все красиво нарисуют, а вот на согласовании проекта сэкономят… В результате — выключатель бьет током, потому что нанимал владелец квартиры абы кого, а тот перфоратором умудряется попасть прямо в провода! Так что такая экономия обычно боком выходит… Зато с кондиционерами в доме порядок! Их, как известно, без согласования устанавливать нельзя, главный инженер проверяет. А то включит кто все эти кондиционеры в бытовую сеть, так квартира без света и остается, это защита от перегрузки срабатывает.

Хуже всего, говорит электрик, ведут себя горе-строители / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

У Николаича звонит телефон.

— Ну что, электричества в одной из квартир нет, — сообщает он мне после разговора. — Пойдешь со мной? Рядом постоишь.

Поднимаемся на нужный этаж. Дверь не закрыта —  видно, что в квартире идет ремонт. Вышедший к нам рабочий с трехдневной щетиной и в тапках знаками пытается объяснить, что света нет, включай! Прежде чем открыть щит, Николаич, тоже знаками, пытается спросить — мол, покажи, брат, как все случилось? Принесенная видавшая виды болгарка все и объясняет: перекрученный шнур, заизолированный в нескольких местах. Поднеся к проводу какое-то устройство, Николаич вздыхает: значит,  с проводкой — кирдык. А рабочий все грустнеет и грустнеет на глазах, а потом набирает чей-то номер и на не понятном нам  языке что-то долго лепечет в трубку…

Неожиданно включается громкая связь. А далее, как в сценке из «Бриллиантовой руки», льется на зрителя поток непереводимых на русский слов. Хотя нам с Николаичем, и так все понятно.

Чуть ли не плача, виновник укладывает болгарку в коробку. А мы уходим. Свет в квартире мы включили.

Бывает, что дорогущие выключатели, купленные самими жильцами, установлены неправильно / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

В лифте спрашиваю Николаича, почему эта круговая пила «болгаркой» называется?

— Название у нее другое — угловая шлифовальная машинка, — поясняет Николаич. — А «болгаркой» ее прозвали, потому что еще в СССР их массово поставляли нам из Болгарии. Ведь не выговоришь же — угловая шлифовальная машинка! А «болгарка» — и просто, и понятно. Ну, как «финка» — нож, или «голландка» — печь такая была… А угловой шлифовальной машинкой и сейчас пользуются не только болгары.

Вы не представляете, какой отсюда открывается вид! / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»