Кот, который воюет сам по себе

[i]Он вернулся из Косова.Сидит передо мной, ему около 28 лет, открытое лицо, живой взгляд, глаза вполне можно назвать добрыми. Когда-то служил в ВДВ — сначала в Литве, потом в Азербайджане.Перед нами на столе стопка паспортов и нашивок УЧК (Армии освобождения Косова), металлическая табакерка... Беру один паспорт. На фото — молодая женщина. Беру второй, третий, четвертый.Вглядываюсь в лица людей разного возраста. Эти паспорта, нашивки и табакерка — непременные и необходимые свидетельства-трофеи, добытые в Косове.В боях и во время чисток деревень. О том, как он попал в Югославию и что там делал, Кот — так называли моего знакомца в отряде — рассказывает подробно и обстоятельно.[/i]— Как только начали показывать по телевизору бомбежки и стали говорить о возможном сухопутном вторжении НАТО, я сразу пошел в посольство Югославии. Там стояла очередь, человек двадцать желающих «записаться добровольцами». К нам вышел сотрудник посольства и объявил, что обязательно с собой должен быть загранпаспорт. У меня он был. Прошел в посольство, где дали заполнить анкету. Это была обычная туристическая анкета — год рождения, семейное положение, гражданская специальность.После этого вызвали к юрисконсульту, который задавал уже другие вопросы: какая у меня воинская специальность, какую пользу Югославии я могу принести. Один из самых главных вопросов — о религии: христианин ли я, православный или неправославный. После недолгой беседы он дал вторую анкету. Уже конкретные вопросы: где служил, сколько времени, какая у меня воинская специальность, имею ли отношение к ПВО? Потом он откладывает заполненную анкету в сторону, забирает у меня загранпаспорт и буквально минут через пять ставит визу. При этом как бы между прочим предупреждает, что в югославской армии нет никаких контрактов и, скорее всего, вообще не будут и что добираться туда надо своим ходом и за свои деньги.[b]— И как же ты добирался до Югославии? [/b]— В очереди я скорешился еще с двумя москвичами, и мы решили ехать вместе. Подъемных нам никаких не дали. У нас на троих было 90 долларов. Мы купили билеты на поезд до границы Украины с Венгрией. Перешли эту границу в местечке Чоп. Пересекли Венгрию, причем половину пути проехали на электричках, а часть прошли пешком. Наконец добрались до границы с Югославией и, как только ее перешли, сразу в Субботице сдались полицейским, заявив, что мы — добровольцы из России. Тут нас встретили, как братьев. Угощали по высшему разряду — курица, водка, коньяк, салаты разные, колбаса, сигареты.Весь стол был уставлен. Рядом все время сидел, как он представился, югославский кагэбэшник и время от времени свои вопросы задавал. Переночевали в гостинице. На следующий день нас похмелили и на машине отвезли в пригород Белграда Лештане, где находился учебный центр для тренировки иностранных добровольцев.[b]— Сколько человек находилось в учебном центре? Как создавалась ваша боевая группа? [/b]— Учебный центр размещался в большом особняке с колоннами, который пожертвовал югославской армии один серб. Нас было две группы по 30 человек. Первая приехала на неделю раньше, поэтому с нашей занимались ускоренно, чтобы побыстрее отправить на позиции. Были среди нас и офицеры, и рядовые, как я. Но правило следующее: даже если ты капитан, все равно служишь рядовым. К концу курса подготовки от нас отделили четверых: пятидесятилетнего подполковника Российской армии, который прошел Афган и Чечню, одного майора и двух врачей, хирурга и анестезиолога. Остальных на автобусе отвезли в Косово, в небольшой городок Ораховац, расположенный на узком пространстве земли вроде аппендикса между Македонией и Албанией. Население в этом городе было смешанное — сербско-албанское, но большинство албанцев сбежало, и остались в основном сербы. Для нас выбрали уютный двухэтажный особняк, брошенный албанцами. В доме был такой порядок, будто к нашей встрече готовились: телевизор, спутниковая антенна, морозильные камеры, холодильники. Наша группа в двадцать шесть человек состояла из четверых сербов, одного киприота, четверых болгар; двое русских ребят приехали из Чехии, где работали. А все остальные были из России. Формально нами командовал сербский офицер. Но на самом деле в бой нас водил командир, которого мы выбрали сами. Ему было 25 лет, он был самый молодой из нас, лейтенант СОБРа из Новосибирска, звали его Таро. Он прошел Чечню. Таро — псевдоним. Как у каждого из нас. Когда нас брали в югославскую армию, говорили, что мы будем служить под псевдонимами. Мне дали югославский псевдоним Мирослав, а среди своих меня звали Котом.[b]— Ваша часть как-то называлась? Какие боевые действия выполняла? [/b]— Мы числились в спецназе югославской армии. Хотя спецназ был большой, что-то около батальона, работали в основном мы, русские, и четверо этих самых сербов. Они были любители повоевать, искатели острых ощущений, и попросились к нам потому, что знали: русских бросают в самые опасные места. У одного из них была кличка, помню, Дьявол, у другого — Лягушка, третьего вскоре тяжело ранили и увезли, а с четвертым я так и не познакомился. Нашей группе, русским, давали самую опасную работу, потому что сербы, вопреки установившемуся мнению, воевать любят, но не умеют. Когда они нарываются на хорошо организованную засаду и попадают под шквал огня, то ложатся на землю, прикрывают голову и не знают, что делать. Ждут свою артиллерию, которая состоит в основном из минометов. Пушки они боялись задействовать, потому что у албанцев очень хорошо налажена связь с авиацией НАТО. Все чистки районов, где действовали бандформирования, производили русские.Только по той простой причине, что их было выгодно бросать в самое пекло, потому что за них не надо платить страховку. Обязательств перед ними у командования никаких, дескать, сами знали, куда ехали. Хоронили русских на югославской территории, гробы никуда, конечно, не отсылали.[b]— Этнические чистки в Косове были? [/b]— Не видел, хотя знаю, что партизан в деревнях выявляли. Для этого делали так называемую парафиновую перчатку, что позволяет обнаружить на руках следы пороха.[b]— Из кого состоят партизанские отряды? Из местных жителей? И как определить, кто перед тобой — мирный житель или нет? [/b]— Партизанские отряды состоят и из местных жителей. Но не только. Есть и приехавшие из-за рубежа албанцы. Когда проводится какая-то операция, все население оповещается, что должно покинуть этот район. Кто не покидает, считается бандитом. Когда врываешься в дом, нет времени проверять, кто перед тобой — мирный житель или бандит.Существовали определенные районы в Косове, где вообще никого не должно было быть. Как увидел кого — сразу стреляй. Даже в сербского полицейского. Даже в офицера югославской армии. Даже в генерала.Потому что это мог быть переодетый албанец, который сам тебя убьет. Ты не раздумывая должен стрелять, а то, что он оказался в этом месте, это уже его проблемы. Нам рассказывали, что первые группы во время чисток щадили женщин, а потом эти женщины в спину кидали гранаты.[b]— Случаи мародерства были? Среди русских, среди сербов? [/b]— Мародерства среди русских не могло быть уже потому, что ты не можешь с собой ничего увезти. Сербы на позициях были по месяцу, затем уезжали на отдых. Естественно, что-то приглянувшееся увозили домой.[b]— Ну а кормили вас хотя бы исправно? [/b]— Бой идет два дня, три дня. Нас все это время не кормят. Мы впереди, а сербы в полукилометре сзади, боятся к нам подойти, как бы их не постреляли. Куда уж там машину пригнать с питанием! И мы голодные сидели. Потом мы отстреляемся, возвращаемся на базу, нас в автобусах только до дома довезут и почти сразу говорят: «У вас, ребята, сейчас снова акция. Сможете пойти?». Мы отвечаем: «Вы нас покормите сначала, а потом пойдем на другую акцию!». А у них обед строго по расписанию. И вот они нам привозят какой-то американский сухой паек, который вообще есть нельзя.Какие-то галеты, пирожные приторные и травяной чай, который пить противно. Но мяса ни грамма. И тут же в штабе нашего командира Таро спрашивают, сколько русским надо патронов и гранат, чтобы они пошли на операцию. Нет чтобы спросить, сколько им жрачки привезти после трех дней боев! [b]— Как к вам относились мирные албанцы и как — бойцы Армии освобождения Косова? [/b]— Я пришел в дом одной албанской семьи. Они подняли вой. Я им долго объяснял, что я не враг для них, что я нормальный человек. Я приехал воевать с НАТО. Мы там старику-албанцу помогли отремонтировать колодезный насос. Он нас благодарил. А на улице подходишь к ребенку дать конфету, он писается от страха. С бойцами УЧК разговор другой. Они в плен не брали, а если раненого захватывали — издевались. В группе русских, с которой я возвращался домой, был случай: албанцы захватили в плен раненого бойца. Ребята через некоторое время услышали вдали жуткий вой, как будто кого-то резали живьем. Через несколько дней они делали чистку соседней деревни и нашли тело своего товарища — без руки, без ноги и голова под животом у него. Поэтому русские всегда носили при себе гранату, чтобы себя подорвать в крайнем случае. Все знали, что в плен живым сдаваться нельзя.[b]— Когда для тебя кончилась эта война? [/b]— Когда объявили, что в Косово будут входить армии стран НАТО. Нас сняли с позиций, заплатили по 1600 динаров. Этой суммы хватило бы только на несколько телефонных разговоров из Белграда с Москвой. На дорогу требуются деньги значительно большие. Хорошо, что меня выручил боевой друг с Кипра, сражавшийся со мной в одном отряде. Он оплатил мне билет на самолет от Будапешта до Москвы.