Тигран Багдасарян: Я могу с обувью все

Сапожник Тигран Багдасарян живет в Москве уже 25 лет.

— Я беженец первой волны. В 1988 году вынужден был бежать вместе с семьей из Сумгаита, во время национальных волнений. Помотало меня по России, а потом как-то осел в Москве. Даже не знаю, как так получилось, — сапожник широко улыбается, а руки между тем ловко обрабатывают подошву ботинка.

В его крошечной мастерской и развернуться-то негде. Но Тигран разрешил зайти и постоять рядом с мастером — сесть не получилось, настолько мало места в мастерской. Чем больше мы говорим, тем больше он становится похожим на итальянского мафиозо. Кажется, он случайно заскочил на минутку в мастерскую, вот-вот подъедет черный лимузин и увезет его в богатый ресторан.

Тигран — в безукоризненно чистых ботинках, черных брюках, затемненных очках и твидовой кепке — похож на мафиози.

— Да, на итальянца похож, — смеется он. — Но я никогда ничем, кроме сапожного ремесла, не занимался.

На вопрос почему, ответил так:

— Все началось с того, что в школе я двоечником был. В Сумгаите у нас была чудесная учительница, однако мне уже тогда хотелось работать и деньги зарабатывать — в нашей семье было шестеро детей, но только трое выжили. И во дворе рядом с домом на первом этаже была сапожная мастерская — из нее всегда так вкусно пахло сапожным клеем. Мальчишкой, в седьмом классе, я стал подмастерьем.

Классическим подмастерьем — выполнял любую грязную работу — мыл, убирал, делал заготовки. А когда приходила учительница, прятался в задней комнате. Она тоже приносила обувь набойки ставить, а принимать заказ я не мог — я же должен был быть в школе, — вспоминает Тигран.

Достает фотографию себя молодого.

— Вот, только после армии вернулся в родной город и снова в мастерскую пошел, вон какие усы были и шевелюра. А сейчас все: ни усов, ни волос, — грустно улыбается мастер.

Он бережно хранит фотографию своего первого мастера, который его всему научил, его звали Баграт: — Он учил меня бережно относиться к любой работе и уважать труд. Никогда никому не отказывал и даже подарил мне свой молоток — у него была ручка, отделанная кожей, с номером 1 на бойке, хвост молотка был изящно раздвоен. Сейчас у меня такой же — тот я потерял, когда пришлось уехать из Сумгаита, — а этот друзья подарили. Он же научил отличать плохого мастера от хорошего. У плохого мастера инструмент всегда новый. А у того, кто бережно работает, хоть старый, но ухоженный. А у совсем плохого — весь ободранный.

Тигран Багдасарян в мастерской своего учителя Баграта (он на фото слева) в Сумгаите / Фото: из личного архива Тиграна Багдасаряна

Хороший мастер каждую кисть моет, каждый нож бережно затачивает, — говорит Тигран. Инструменты у Тиграна — еще советские.

Раньше, вспоминает Тигран, в Армении было много цеховиков — подпольных производственников. Они умудрялись в условиях плановой экономики делать обувь, не отличимую от заводской, а по качеству ее превосходящую. Сейчас, по мнению Тиграна, обувь уже не та. Он расстроенно показывает мне итальянские ботинки, где вместо кожи используют картон. «Ну и что ты с этим будешь делать? — негодует он. — Все менять придется!» И тут же демонстрирует отличный кусок кожи, который пойдет на замену.

— Вот эти ботинки я ношу уже 12 лет! И сносу им нет! А ваши кроссовки... два сезона — и выкидывай! — ставит диагноз моей обуви Тигран.

Пока мы разговариваем, он успел починить пару туфель.

— Я могу с обувью все: уменьшить, увеличить, сделать так, чтобы сапоги не жали — это все руками делается.

Самая частая поломка современной обуви, когда подошва от морозов трескается пополам. Тигран ее сшивает, и поверх клеит новую подошву. Это как конструктор. И учишься этому всю жизнь.

— Вот обычный человек, когда с женщиной спит, он о ней думает, а я — как мне ботинок починить, — смеется над собой Тигран.

Судя по плотно заставленным полкам в его крохотном закутке, думать ему надо много...