Ученая славянская дружина. Наш город помог сформировать национальное самосознание болгар

Эта история произошла в Москве в начале 1860-х годов. К одному купцу явился проситель. «Сказывают, будто оне… как это… бухалтер!» — доложил о нем слуга. В передней дожидался смуглый юноша в студенческом мундире. Имя у него оказалось диковинное — Райко Жинзифов.

— Да какой он тебе «бухалтер»! — рассмеялся купец, повернувшись к слуге. — Вы, батюшка, верно сказали ему, что вы бухарец? К нам из вашей Бухары ковры привозят хорошие…

— Нет! — запротестовал Райко. — Я южный славянин. Бол-га-рин!

Купец удивленно поднял брови:

— Первый раз про такой народ слышу…

Райко вздохнул. Что взять с купца? Недавно на исповеди он признался, что православный, родом из Турции. «Да, да, знаю, там турки притесняют греков», — поспешил посочувствовать священник. О том, что под властью Османской империи живут и другие православные народы, тогда слышали даже не все образованные люди…

ВЗРАСТИТЬ СОЮЗНИКА

В середине 1850-х годов у российских властей возникла идея — облегчить болгарам и сербам доступ к получению образования в нашей стране. На Балканах пробуждалось национально-освободительное движение, тяга к просвещению — а собственные школы были еще в зачатке. Грешно было упускать такую возможность — взрастить поколение образованных союзников России. Тем более что после Крымской войны 1855–1856 годов было ясно — новое противостояние с Османской империей рано или поздно случится.

В 1858 году был создан Московский славянский комитет. Одной из его задач было помогать (организационно и финансово) обучению балканских славян в России. Среди жертвователей комитета были крупные московские коммерсанты. Помогать славянам можно было и частным порядком.

— В 1863 году 21 болгарский студент Москвы был распределен в отношении вспомоществований между Славянским комитетом и частными благотворителями, — говорит кандидат исторических наук Алексей Поповкин. — В таких ситуациях роль комитета сводилась к координации усилий других благотворителей.

ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ

Среди подопечных Московского славянского комитета были и сербы, и черногорцы, но преобладали болгары. С 1858 по 1877 год в Российской империи получили образование около 500 человек. Многие ехали в Одессу, Николаев, Харьков — туда и добираться было проще, и климат привычнее, и жизнь дешевле, а главное — там были мощные болгарские землячества.

В Москве за эти годы училось около сотни болгар. Большинство выбирало историко-филологический факультет Московского университета. «Чтобы вернуть нас самих себе, чтобы узнать, кто мы», — объяснял Нешо Бончев (1839–1878), впоследствии известный критик и педагог. У болгар в то время почти не было светской литературы и литературного языка, их предстояло создавать. Надо было формировать и национальное самосознание народа, который почти 500 лет находился под политической властью Османской империи и духовным гнетом греческой церкви. А для этого нужно было изучать историю, фольклор.

Впрочем, были болгары, которые учились на других факультетах университета, а также в Московском художественном училище, Московском техническом училище (сейчас — МВТУ имени Баумана), Александровском военном училище, консерватории, Петровской земледельческой академии (сейчас — Российский государственный аграрный университет имени Тимирязева), в семинариях.

«ЗНАКОМИТЬ РУССКИХ С БОЛГАРАМИ ПИСЬМЕННО»

У славян, учившихся на историко-филологическом факультете, в 1857–1866 годах было свое общество — «Болгарская дружина». Его целью было «знакомить русских с болгарами письменно», то есть распространять знания о своем народе. Дружина издала четыре номера журнала «Братски труд», а также публиковала статьи и рассказы о Болгарии в русских газетах. Особенно активен был Любен Каравелов (1834–1878), впоследствии знаменитый революционер, публицист и писатель. В 1861 году он издал в Москве сборник фольклора «Памятники народного быта болгар», а в 1868-м — том своих повестей и рассказов «Страницы из книги страданий болгарского племени».

ЛЕДЯНОЙ ПРИЕМ И ВРЕДНЫЕ ПРЯНИКИ

В Москве болгары селились на частных квартирах. Организовывать для них общежитие не стали — руководство комитета решило, что в этом случае они будут медленнее усваивать разговорный русский язык. Стипендия составляла 20 рублей в месяц. Для русского студента это была немалая сумма. Но у болгар и расходы были особенные — им приходилось обзаводиться теплой одеждой. Многие испытывали бедность и лишения. Один болгарин писал в письме, что зимой 1861 года ему и его землякам пришлось «бороться со страшной нуждой, жестокими морозами, дороговизной и мошенничеством квартирных хозяев».

Впрочем, возможно, не все стипендиаты разумно обращались с деньгами. Секретарь Московского комитета Нил Попов просил казначея не выдавать учащимся денег взаймы: «Некоторые получили по 20 р. от комитета, по 20 р. от Лепешкиных на то же да на книги 20 р… Но мне положительно известно, что немалая часть этих денег употреблена на пряники, прогулки и другие удовольствия».

Студенты старались подрабатывать. Уже упомянутый Райко Жинзифов (1839–1877), учившийся на историко-филологическом факультете в 1860–1864 годах, давал уроки и служил на выдаче книг в Чертковской библиотеке (сейчас — Государственная историческая библиотека). Наверное, благодаря работе частным учителем он смог провести однажды лето в деревне (помещики брали репетиторов с собой в имение, чтобы дети и летом не прекращали заниматься). Жинзифов вспоминал: «Оденешься русским парнем и отправишься на хоровод играть вместе с девушками и молодцами, поешь вместе с ними песни и радуешься сходству с песнями своего народа <…> Идешь в избу — русский мужик принимает вас не хуже мужика-болгарина».

ТУРГЕНЕВСКИЙ ЮНОША

Самый большой вклад в русскую культуру внес, причем не зная этого, Николай Катранов (1829–1853). В 1848–1853 годах он учился на историко-филологическом факультете Московского университета на средства богатого земляка. В Катранова влюбилась москвичка, он женился на ней и увез в свой родной город Свиштов, где планировал работать учителем. Но там у него обострился туберкулез. Катранов уехал лечиться в Венецию, где и умер в возрасте 24 лет.

В девушку, которая вышла за Катранова, был влюблен и другой студент, орловский помещик Василий Каратеев. Получив отказ, он написал об этой истории повесть. И в 1855 году подарил ее своему соседу по имению, литератору Ивану Тургеневу.

— Вот герой, которого я искал! — воскликнул Тургенев, прочитав тетрадку.

Он тогда уже задумал повесть о любви русской девушки к революционеру, но мужской образ плохо вырисовывался. Тургенева осенило: а пусть он будет болгарином, который борется за освобождение своей родины! В 1860 году был опубликован роман «Накануне», где главный герой — болгарин Дмитрий Инсаров.

— О судьбе русской жены Катранова ничего не известно, — сообщила «Вечерней Москве» Надя Ангелова, научный сотрудник Исторического музея г. Свиштов. — Долгое время считалось, что ее звали Еленой (как героиню Тургенева) или Катериной (как в повести Каратеева). И лишь в 1955 году один наш сотрудник нашел письмо, отправленное этой женщине двоюродным братом Катранова. Оказалось, ее звали Ларисой.

БАЛКАНСКИЕ УМНИЦЫ

Осенью 1871 года при Алексеевском женском монастыре в Красном селе открылось училище для славянских девочек с пансионом.

— Оно существовало исключительно на частные пожертвования, — подчеркивает Алексей Поповкин. — Из девятерых учителей четверо трудились бесплатно.

На учебу принимали девочек с 12 лет. Программа, рассчитанная на 5 лет, была почти такой же, как в русских женских гимназиях. Примечательно, что глава комитета Иван Аксаков писал в 1871 году: пансион «не может быть содержим на такой же ноге, как существующие здесь, в Москве, приюты, где девочки подготовляются в служанки. Славянкам же предполагается дать гимназическое образование».

В 1876 году педагоги отчитывались: у их подопечных «сильное желание… знать больше и больше», лучшие ученицы отличались любовью к чтению и «такой этимологической и синтаксической правильностью в письменном изложении своих мыслей, что подобное явление было бы необычным и в русских ученицах их возраста».

Курс был не очень велик: в первый год всего 12 учениц, среди них поровну сербок и болгарок. Известно, что с 1871 по 1876 год училище окончили 7 болгарок. Вернувшись на родину, девочки должны стать учительницами, воспитывать в духе любви к России школьников, а потом и своих детей.

БЕСКРОВНОЕ ВЛИЯНИЕ

Почти все болгары, учившиеся в России, приняли участие в национально-освободительном движении и Русско-турецкой войне, а после освобождения Болгарии в 1878 году — в строительстве нового государства.

— К концу 1880/1881 учебного года в государственных школах Болгарского княжества насчитывалось 55 учителей-болгар, — приводит пример историк Лилия Степанова, автор книги «Вклад России в подготовку болгарской интеллигенции в 50–70-х годах XIX века». — Из них 25 получили образование в России. А в следующем году из 64 болгарских учителей выпускниками русских учебных заведений были 30 человек.

Назовем лишь самых прославленных выпускников Московского университета, которые до сих пор не были упомянуты. Константин Миладинов (1830–1862), поэт, собиратель фольклора, славянский просветитель. Марин Дринов (1838–1906), историк и филолог, министр народного просвещения (1878–1879), основатель Болгарской академии наук. Петко Каравелов (1843– 1903), младший брат Любена Каравелова, в период с 1880 по 1902 год трижды занимавший пост премьер-министра…

Россия на долгие годы обеспечила себе влияние в Болгарии не только благодаря Русско-турецкой войне. Но и потому, что задолго до нее начала борьбу за умы и сердца славян — национального меньшинства в могучей Османской империи. Народов, названия которым в то время знали даже не все москвичи.

ВОСПОМИНАНИЯ

«Когда я впервые вошел в здание Московского университета, меня охватило чувство благоговения. Я знал, что он открыл путь к науке и просвещению многим ныне славным болгарским деятелям <…> Болгары, учившиеся в Москве, жили традициями, которые им завещали эти великие предшественники <…>

Брат мне высылал всего 30 рублей в месяц. <…> Я был плохо одет, недоедал <…>. Жизнь моя стала более сносной после того, как в конце 1881 года, по настоянию министра народного просвещения господина Г. Теохарова, болгарское правительство назначило мне ежемесячную стипендию в 125 левов золотом <…>

…Мы нанимали квартиру на Девичьем поле. Довелось мне жить и в меблированных комнатах возле Николаевского (ныне — Ленинградского. — «ВМ») вокзала, на Патриарших прудах, в «Гранд-отеле» и, наконец, в номерах «Бояр» возле храма Христа Спасителя <…>

В 1881 и 1883 годах во время летних каникул мы с другими болгарами отдыхали в деревне Фили, к западу от Москвы <…>, обходилось это недорого <…>

В это время (23–25 января 1882 года. — «ВМ») в Москве проводилась перепись жителей. Я принял в ней участие <…> Я видел подвал, в котором ютилось несколько семей, каждая занимала полутемный угол, отделенный от соседнего только рваной занавеской <…> А на верхних этажах этих же домов наслаждались роскошью богатые семьи. В Болгарии такого не было. Поразительный контраст между нищетой и богатством. Видел я и хорошо обставленные квартиры, где жили одинокие женщины. На мой вопрос, откуда они берут средства, они отвечали: «друг содержит», «любовник». <…>

В Москве не знают недостатка в воде, и она очень хороша. Климат сухой и здоровый, хотя и холодный. Ночи летом очень приятные и прохладные. В мае и июне они совсем короткие <…> Эти долгие дни и светлые ночи очень выручали меня в последние годы, когда я заканчивал четвертый курс юридического факультета и сдавал последние экзамены».

Петр Пешев (1858–1931) — болгарский политик, юрист и публицист. В 1880–1884 годах учился в Московском университете. Отрывок взят из его мемуаров, изданных в Софии в 1993 году. Перевод наш, на русском языке публикуется впервые.  

ОБ АВТОРЕ

Мария Раевская - кандидат филологических наук, член Союза журналистов. Любит портить глаза в библиотеках и дышать пылью в архивах.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Союз льва с медведем. Почему Ивана Грозного называли «английским царем» и откуда взялась русская тема у Шекспира 

Совсем скоро откроется Музей «Английское подворье» на Варварке, 4а (филиал Музея Москвы). В нем почти два года шла реконструкция. Примечательно, что в этом году отмечается 460-летие со дня установления торговых связей между Россией и Великобританией. В XVI–XVII веках подворье было резиденцией британских купцов, одним из первых компактных поселений иноземцев. Этот материал — первый из цикла о жизни иностранцев в Москве в разные эпохи, об их вкладе в историю города, архитектуру, культуру и обычаи.

В белокаменных палатах на Варварке впервые встретились лицом к лицу Московская Русь и Англия эпохи Возрождения. В истории, которую помнят эти стены, не было недостатка в самых драматичных поворотах сюжета. (далее)

Изба под штукатуркой. Традиция строить прямые улицы пришла из Немецкой слободы

25 сентября исполняется 316 лет району Лефортово. И 16 лет — Музею истории Лефортово, филиалу музейного объединения "Музей Москвы". В нем хранятся материалы по истории Немецкой слободы. Это был уникальный уголок Западной Европы в русской столице второй половины XVII века. Слобода и ее обитатели оказали огромное влияние на становление личности Петра I. О том, что пришло в столичную и вообще русскую жизнь с правого берега Яузы, рассказывается во втором материале из серии «Иностранцы в Москве».

Известна дата создания Немецкой слободы. А вот определить, когда она прекратила существование, нельзя. Слобода понемногу теряла свою специфику и словно растворялась в городе. (далее)