На деревню, к кацкарям. Куда поехать москвичу за новыми впечатлениями

Куда бы съездить на выходные? Чтобы недалеко, недорого и не зря. Вопрос, актуальный всегда, становится едва ли не самым главным с приближением зимы. Впереди длинные новогодние каникулы, почти все забронировано. Но остались еще недалеко от Москвы места, куда нога столичного жителя ступала не очень часто. Чистые, странные и порой философские. Секрет одного из них, деревни Мартыново, в которой живет необычный народ, называемый кацкари, узнала «Вечерняя Москва».

До деревни Мартыново Мышкинского района Ярославской области путь недолгий: всего-то часа четыре по вполне комфортной трассе с терпимым количеством выбоин и кочек. Хотя москвичу, редко выезжающему за пределы отремонтированных столичных колец, путешествие может показаться экстремальным. Тем не менее до Углича долетаешь на легковушке — даже ноги не успевают как следует затечь. Впечатление от неидеальной дороги скрашивают открывающиеся сторонам автомобильного окна красоты центральной России: широты полей, долготы лесов, серо-голубые полоски рек. А после... После Углича начинается бездорожье. Среднерусское сафари. Нет-нет, да и разглядишь на горизонте старый трактор. Рычащий и ухающий.

От Углича до Мартынова — рукой подать, всего-то под 30 километров, но напрямки практически не проехать. От дороги, когда-то их соединявшей, остались лишь местами утрамбованные островки щебенки и залысина, «выбритая» полосой среди блеклых полевых трав. Так что до Мартынова — либо по ней, рискуя подвеской, либо в объезд.

Экскурсантов, которых турагентства время от времени отправляют сюда бонусом к путешествию по городам Золотого кольца, везут, естественно, дальней дорогой. Ее они обычно переносят нервно: плюс 60 километров, чтобы увидеть ничем не выдающуюся на первый взгляд русскую деревню, — это слишком! Но в том-то и дело, что Мартыново — не совсем обычная деревня. Под 50 дворов с хозяйством, пара улиц, Дом культуры, магазин и Этнографический музей кацкарей (главная и, пожалуй, единственная достопримечательность Мартынова). Здесь, в каких-нибудь 300 километрах от Москвы, на почти отрезанной от цивилизации местности «окопались» кацкари, обязанные своим названием протекающей неподалеку реке Кадке.

— Мы — люди русские, люди деревенские, — рассказывает методист музея Николай Румянцев, смахивающий на актера Савелия Крамарова, коренной кацкарь. И родители, и деды, и прадеды его — все местные, на Кадке выросшие. Говорит он медленно, нараспев, словно сказку рассказывает. Улыбается:

— Кацкари — это этническая группа, бережно хранящая свою культуру и традиции. Как казаки, понимаете? Они субэтнос, и мы субэтнос. Кацкари — это исконно деревенские люди, живущие на одном месте уж, почитай, пять столетий.

Резонный вопрос: что же тогда особенного в кацкарях? Ведь деревенский люд, он, можно сказать, и в Африке деревенский люд. Николай Румянцев настаивает, что кацкий этнос уникален прежде всего своими поверьями, которых не встретить нигде больше. Взять, например, Белую корову, для кацкарей она — символ солнца, или огненного летающего ужа Палучато. Кацкари верят, что тот, кому посчастливится встретить его, станет несметно богатым. Правда, отыскать чудесную змейку непросто.

— Легенда гласит, — говорит Румянцев, — что нужно выйти из дома в мертвый час, расхлебястить дверь, чтобы что-то звякнуло-брякнуло, но не полохаться. За дверью будет ожидать огромная лягва. У лягвы — пасть открыта, а в пасти — пальмо горит. Нужно смело пробежать через пальмо, лягва исчезнет, а к тебе прилетит уж Палучато, который без крыльев летает. Счастье-богатство принесет.

Уникальный диалект — еще одна кацкая «фишка». Лингвисты распознают в нем отголоски финно-угорского языка (историки говорят, что финно-угорское племя жило на этой территории до IX века). «Вздавствуйте, ражие заволосные гляженные! Гляжу, вы уж больне упетались — знать, дрягалися долго! Но дрягалися-дрягалися, да к нам и примаскалили!» Туристы, если слышат такое заковыристое приветствие, удивляются: как же забавно звучит речь кацкая. Только ради того, чтобы услышать ее, и стоит ехать в Мартыново. Да и купить полезный столичному жителю мешочек с целебными травами можно только в здешней музейной лавке. Хотя, если откровенно, в быту жители деревни так ладно по-кацки не «бахорят». Разве что изредка, сами того не замечая, вставляют в речь диалектические «красочки». Жена, например, может попросить мужа сходить на гандарею. Или скажет мать ребенку: «Что же ты разбыгнулся, а ну-ка, обыгнись». Или обсуждают женщины своих детей, а одна вдруг возьми, да и назови чадо подеренком, как в стародавние времена. Местные друг над другом посмеиваются, замечая спонтанные вплетения, которые когда-то употребляли в речи их деды и прадеды. Кацкари говорят на русском, но на своем русском. Всю его полноту можно ощутить в том самом краеведческом музее, в котором сейчас работает почти четверть населения Мартынова — 25 человек из сотни с лишним. Здесь по словечку собирают местный диалект, и отсюда началась в 2000-х новая кацкая история.

Собственно, музей в Мартынове как музей. Вся деревенская жизнь как на ладони — два сосновых сруба начала прошлого века (один — под экспозицию, второй — под здание администрации). Утварь, фотографии, документы, игрушки, русская печка, старая мебель. Много здесь и личных вещей кацкарей, прославившихся за пределами деревни: приказчика Максима Григорьева, построившего избу, которая стала впоследствии музеем, по городской моде — с высокими потолками и широкими окнами, или Дмитрия Чекушкина, крестьянина, дослужившегося в Санкт-Петербурге до звания купца 2-й гильдии, чья фамилия увековечена в народном названии склянки-чекушки. В одной из небольших комнат стоит письменный стол Игоря Градницкого, объявившего 100 лет назад миру об изобретении «живительной эссенции», дарующей жизнь вечную. В источниках пишут, что распродавалась волшебная жидкость влет. Правда, никому, включая Градницкого, не помогла.

И все-таки туристы, приехав в Мартыново за сотни километров, бывает, разочаровываются: в их деревнях — такого добра... Но стоит повнимательнее присмотреться к прошлому (в музее) и к настоящему (на деревенских улицах), как особенности кацкой деревенской жизни становятся очевидны. Скажем, по сей день жители Мартынова, как и их давние предки, не заходят в дом через парадное крыльцо: главный вход — для гостей, а черный, который в деревне называют гандареей, — для хозяев. А еще здесь до сих пор жива традиция «вешать красу»: так называют украшенную елку, которую друзья жениха и невесты прикрепляют на углы домов будущих молодоженов в знак грядущей свадьбы. Как и 100, и 200 лет назад кацкари не держат коз, хлев для лошадей, свиней и коров пристраивают вплотную к дому (деревянную кабинку традиционного деревенского туалета, кстати, тоже, чтобы через улицу не бегать), не строят бань (лес в этих краях на вес золота) и будят новобрачных в 5 утра боем глиняных горшков. Вот такие они странные, кацкари, которые, кстати, значение своим особенностям начали придавать совсем недавно, в конце 1990-х, когда учитель начальных классов деревенской школы Сергей Темняткин согласился вести уроки истории и краеведения. Какая связь? Самая прямая. Времена тогда были непростые, преподаватели бросали работу и подавались в коммерцию, а оставшимся приходилось совмещать и даже менять специализацию.

— Предмет для Сергея был новый, — рассказывает Николай Румянцев, сам, кстати, бывший учитель физкультуры той же школы. — Погрузившись в изучение истории родного края, он сделал множество открытий. Организовал при школе небольшой краеведческий музей. Потом экспозиция расширилась за счет утвари, старых документов и фотографий, и Сергею выделили под музей комнату в Доме культуры. В 2000 году Сергей обратился к губернатору Ярославской области, и тот выделил для музея вот эту избу.

Сруб из мореной сосны 1905 года — Этнографический музей кацкарей / Фото: Оксана Крученко, «Вечерняя Москва»

Так и получилось: увлекшись историей края, энтузиаст Темняткин открывал кацкарей для себя, для мира и для них самих. Пока учитель городил музей и формулировал теорию, на основе которой кацкарей можно было бы выделить в уникальный субэтнос, мартыновцы, привыкшие быть почти изолированными от суеты городов, жили себе и жили по заведенному издревле укладу. Как отцы и деды пасли коров, продавали в Мышкине и Угличе молоко и творог, выращивали и собирали лен — местность вдоль Кадки исторически льняная. В стародавние времена в деревне даже лапти плели не из лыка, а из льняных жгутов. Обуви такой хватало не больше чем на день, но кацкари могли себе позволить эту роскошь. Менялись времена, прогресс наполнял сосновые избы техникой — телевизорами, посудомоечными машинами, компьютерами, модемами, а что-то важное, исконное оставалось нетронутым. Спроси лет 20 назад кого-нибудь из деревенских, кацкарь ли он, тот возмутился бы: «Какой такой кацкарь? Русский». Никто тогда не видел ничего особенного в своей жизни, не было и самого термина «кацкари». Зато сегодня почти каждый мартыновец идентифицирует себя именно так. «Почти», потому что еще остались в деревне бабушки, которые могут и крепким словцом встретить, если кто пристанет с расспросами, и коромыслом оприходовать. Их жизненный уклад — это их жизненный уклад, а всякие придуманные названия — баловство.

Одно время в деревню повадились туристы: приедут — и просят музейных работников, мол, отведите к бабуле местной в гости. Поглазеть-послушать. Когда-то, признается Николай Румянцев, водили приезжих по дворам, но потом перестали. Обижаются кацкари-старожили, что их как мартышек в зоопарке показывают. Того и гляди послать могут. Хочешь по-русски, хочешь по-кацки. Чтоб катились гости дорогие. Да по мартыновскому бездорожью.

Топ-3 самых интересных сел и деревень, до которых можно быстро доехать

— Деревня Никола-Ленивец находится в Калужской области, на берегу реки Угра. Здесь живут художники, архитекторы и прочие творческие личности. Они украсили деревню своими необычными инсталляциями огромных размеров.

— Самой гламурной можно назвать деревню Жуковку Московской области. Ее стройные улочки — это кварталы с модными бутиками, а дома похожи на европейские. Своим внешним видом деревня обязана профессиональным архитекторам.

— В деревне Ильинке Воронежской области живут русские люди, считающие себя евреями. Давным-давно здешние крестьяне приняли иудаизм. Имена у деревенских еврейские (Сара, Ханна, Беньямин), фамилии русские, а лица, как говорится, «рязанские». Между тем здесь готовят мацу и читают священные книги. Когда-то в Ильинке был колхоз «Еврейский колхозник».

СЛОВАРЬ

— Бахорить — говорить.

— Больне — очень.

— Вздавствуйт, ражое бело! — Здравствуйте, хорошего дня!

— Гандарея — «задний» двор.

— Глобка — тропка.

— Гляженной — зритель, турист.

— Дрягаться — долго ехать.

— Заволосной — живущий за пределами волости Кадки.

— Лягва — лягушка.

— Неспиха — бессонница.

— Обыгнуться — укрыться одеялом.

— Пальмо — огонь.

— Подеренок — ребенок.

— Полохаться — бояться.

— Примаскалить — прибыть, приехать, прийти.

— Расхлебястить — открыть.

— Упетаться — устать

СПРАВКА

Кацкарями себя называют жители деревень, расположенных в бассейне реки Кадки, на территории бывшего Кацкого стана (Кацкой волости, первое упоминание о которой содержится в завещании великого князя московского Василия Темного, 1461 год). Здесь никогда не было городов, а потому эту местность принято считать эталоном деревенской жизни. Всего на Кадке 40 деревень, в которых в настоящее время проживают порядка 2 тысяч человек. Мартыново считается центром...

Читайте также: Россияне рассказали, почему не покупают еду в поездах