Узкий мир, быстрое время

То, что имело ценность в армии, в моей службе в военной полиции в Тунгусской тайге, в гарнизоне, где редкая неделя обходилась без убийств и изнасилований и редкий день — без массовых драк и поножовщины… Тушенка, сгущенка, сушеный изюм со складов. Сало и чеснок в посылках из дома. И уверенность, что тебе прикроют спину. А самым тяжелым был не риск, а отсутствие писем из дома и измена любимых.

Что было хорошего в том сумраке, который накрыл страну в 90-х? То, что миллионы людей, просиживавших жизнь в бесконечных конторах, впервые почувствовали ответственность за себя и семьи, впряглись и выжили. Что не снимает ответственности за невыживших с прорабов той перестройки. Как говорили — «катастройки», примешивая к ней терпкий вкус катастрофы. Что больнее всего было тогда, кроме отсутствия денег? Да истерика баб: «Иди, гад, хоть убей, а денег принеси!»

А сейчас?

Я физически чувствую, как сузился мир и убыстрилось время. Я торчу в Сети по привычке, сайты мировых изданий пестрят заголовками, соцсети кипят, но ценность имеет только одно — здоровье моей семьи. И то, что многие из друзей, пряча свой страх, шутят в «Фейсбуке» и предлагают помощь уставшим. И еще я чувствую, как застревают в горле бранные слова вблизи икон — можете считать меня поехавшим крышей. Не знаю, всадник ли это, имеющий венец (корону?), но момент очищения присутствует во всем, а не только в атмосфере, теряющей запах вредных выбросов.

Говорят, что в Италии не только поют по вечерам с балконов, но уже грабят на выходе из магазинов / Фото: Денис Кондратьев, «Вечерняя Москва»

Станут крепче крепкие, но слабые еще имеют возможность стать сильнее. Что делать слабым, а я отнюдь не считаю себя героем? Верить. Надеяться. Любить. Оказывается, мы все дышим одним воздухом, и спасительный космолет никого не унесет на чистую звезду. И если твоя жена любит тебя только за деньги, будет ли она держать тебя за руку в конце?

Так много ли надо человеку? Хороший дом, хорошая жена — это известно давно. И время. Если не очистить совесть, так хоть попытаться ее больше не чернить. Хоть попытаться. Признайтесь себе, поделитесь ли вы банкой тушенки? А с вами поделятся? Говорят, что в Италии не только поют по вечерам с балконов, но уже грабят на выходе из магазинов.

А я помню, как мне предлагала любовь красавица в Воркуте в 80-х за кусок югославского земляничного мыла — я там был в стройотряде. И как в начале тысячелетия в городке Вихоревке, что под Братском, умирающие с голода и замерзающие в нетопленых домах взрослые приходили в детдома и школы и учили детей языкам, истории и игре в шахматы.

— Папа приедет, — сказала мне там девочка лет пяти с недетскими, напоенными болью глазами, — он меня тут оставил ненадолго…

Ткнулся мне носом сзади в ногу ротвейлер в Никеле и в душу посмотрел не мигая. Я испугался и отогнал его.

— Хозяин умер, — сказали мне, — скоро зима, погибнет пес…

И я ходил, искал его и не нашел. Оставил денег теткам на рынке, чтобы подкормили собаку. Может, они и не украли, кто знает.

Если вы запаслись тушенкой и гречкой, найдите в душе и добрые слова — для усталой жены, для заскучавшего ребенка, для одинокой соседки, для бездомной собаки. Пополните запасы добрых слов. Они нам очень скоро понадобятся.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции