Владимир Гомельский: Я еще до своего рождения…

[i]Давно собирался обратиться к отцам — основателям премии ТЭФИ — с предложением. В наш век тотального засилья телевизионной тематики на страницах газет и журналов (о самом экране умолчу) не настала ли пора подумать об учреждении номинации «Самый незаметный телегерой»? Если принципиальных возражений нет, рискну выдвинуть своего кандидата.Владимир Гомельский, 45 лет. Спортивный комментатор ОРТ.Один из лучших баскетбольных специалистов в стране.Человек, стоящий в ряду тех немногих, кто своим опытом и знаниями подтвердили право на непосредственное общение с миллионной армией болельщиков.Человек, которому есть что сказать.[/i][b]Баскетболист с экономическим уклоном — Владимир Александрович, насколько справедливо предположение о том, что ваш путь в баскетбол был предопределен семейной традицией? Продолжать дело отца, особенно если он Александр Гомельский, — не худшая цель жизни… [/b]— Вы правы, «семейный фактор» сыграл важную роль в моей биографии. Только при чем тут отец? Баскетбольные традиции нашего клана уходят корнями гораздо глубже. Вы, например, в курсе, что моя бабушка Нина Яковлевна Журавлева — заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер одновременно — долгое время возглавляла женскую команду ленинградского «Спартака»? Отцу 19 лет было, когда он, сидя рядом с ней на скамейке, учился работать. Старшая дочь Нины Яковлевны — моя мать — помимо «Спартака», играла в сборной страны. Кстати, можете написать, что благодаря ей я попал на баскетбольную площадку задолго до собственного рождения.[b]— Как это? [/b]— Дело в том, что согласно паспортным данным Владимир Александрович Гомельский появился на свет 20 октября 1953 года. Однако в июне упомянутого года мама участвовала в нескольких официальных турнирах. Я помогал ей по мере сил… [b]— Как развивалась ваша баскетбольная карьера после официального рождения? [/b]— В пятьдесят четвертом мы с отцом и матерью переехали в Ригу. Спустя восемь лет меня отдали в спортшколу при местном СКА. Еще через четыре года отца перевели в Москву — он стал главным тренером ЦСКА. Как вы понимаете, и здесь я место своей баскетбольной учебы не выбирал. Обладая, прямо скажем, не ахти какими данными, брал свое за счет упорства, которое, кстати, было исстари присуще всем Гомельским. К семьдесят первому достиг кое-каких успехов — стал чемпионом страны среди семнадцатилетних, взял серебро по старшим юношам.[b]— Ну а дальше? [/b]— Дальше надо было отрабатывать аванс, завоевывать место в «основе». Должен сказать, что к семьдесят четвертому мои позиции уже были достаточно прочными — я регулярно выходил на площадку, дважды получал медали взрослого чемпионата, стал мастером спорта международного класса.[b]— Говорят, вы еще и учились одновременно… [/b]— Было дело. В семьдесят первом поступил на экономический факультет МГУ, где и прослушал полный курс.[b]Между прошлым и будущим (монолог) [/b][i]…Моя карьера игрока продолжалась, увы, недолго. 6 декабря 1976 года в матче с «Динамо» получил тяжелую травму. Дальше — операция, потеря ахилла, без малого год на больничной койке. Узнав о том, что больше не смогу играть, пережил сильнейший стресс, закурил. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не близкие, врачи и армейское руководство, которое всячески шло навстречу, оказывало внимание.В конце концов мне была предложена должность начальника детской баскетбольной школы ЦСКА. Принял.Поработав два года с мальчишками, оказался на посту главного тренера армейского дубля. Спустя год стал помогать Селехову в подготовке основной команды.Нас сняли в восемьдесят первом после обидного поражения от «Маккаби» в Кубке европейских чемпионов. Я уехал в Венгрию, где пять лет работал в Южной группе войск. Мои команды добивались значительных результатов (пусть это была и не высшая лига), а сам я получил звание заслуженного тренера.Вернувшись домой, загорелся желанием создать крепкую команду на базе спортклуба Московского военного округа. Только мы впряглись, только двинулись вперед — пошли организационные неурядицы. Какое-то время держались, но в итоге команду спасти не удалось — расформировали.Оставшись на мели, согласился занять должность начальника уже упомянутого спортклуба Московского военного округа. Иными словами, «переквалифицировался в управдомы», стал самым что ни на есть махровым чиновником в погонах. Устав бороться с самодурством вышестоящих чинов, сознательно пошел на конфликт, что, естественно, закончилось рапортом на увольнение.Выйдя из казармы на улицу, обнаружил, что вокруг полным ходом идет перестройка. Решил внести свою скромную лепту. Организовал спортивный кооператив, чуть позже стал вице-президентом клуба «Московские медведи», занимавшегося пересадкой американского футбола на российскую почву. Так, наверное, по сей день и пахал бы предпринимательскую ниву, если бы однажды в мою жизнь не ворвалось телевидение.[/i][b]О наболевшем — Можете ли в двух словах определить, чем отличается сегодняшний баскетбол от того, в который вы играли сами? [/b]— Главное отличие, пожалуй, в том, что сегодня мы наблюдаем совершенно иной, несравненно более высокий технический уровень игроков. Я связываю это, прежде всего, с улучшением качества тренировочного процесса на уровне спортшкол. Видите ли, в баскетболе очень важно, чтобы тренер, работающий с детьми, мог сам показать тот или иной технический прием. К сожалению, в наше время таких тренеров было крайне мало. Во-вторых, игроки стали мощнее физически. А вот насчет того, поумнели они или нет, — ответить затруднюсь.[b]— Что радует и что огорчает в российском баскетболе конца девяностых годов? [/b]— Радует то, что все-таки мы движемся вперед. Если вы сравните уровень 1990—1992 годов, на которые пришелся апогей кризиса, и нынешний, наверняка отметите значительное улучшение ситуации. Нам важно сейчас не потерять динамику роста. Хочется, чтобы российские баскетбольные руководители помнили о так называемой пирамиде успеха: чем больше занимающихся, тем больше мастеров высокого класса.[b]— А как вы назовете то, что происходит с баскетболом в бывших советских республиках? [/b]— Тут нужно разбираться с каждой по отдельности. У прибалтов, например, дела идут совсем неплохо. В Белоруссии, к сожалению, баскетболом никто серьезно не занимается. Украинцам важно только определиться с деньгами, поскольку они сохранили главные центры — Киев, Днепропетровск, Одессу. У молдаван ситуация хуже. Грузия? Там все нормально. А вот в Казахстане с отъездом Зозули и Кима — двух тренеров-фанатиков, сделавших алма-атинский СКА — игра, похоже, умерла.[b]Взгляд с экрана [/b][i]Первое предложение из «Останкино» поступило еще в восемьдесят девятом, когда я находился в пике своей чиновничьей карьеры. Мысль о том, что офицер советской армии будет комментировать (порою с восхищением) лучшие игры заокеанских профессионалов, видимо, не возбуждала начальство, и потому приближаться к микрофону мне тогда строго-настрого запретили. Я не сильно переживал.Дождавшись приказа об увольнении, предпринял вторую попытку. По замыслу тогдашнего руководителя спортивной редакции Иваницкого, комментировать матчи НБА мы должны были вместе с Владимиром Фомичевым. За содержательную часть я, честное слово, не боялся — с четырнадцати лет собирал домашний архив, содержащий сведения обо всех имеющих отношение к ассоциации людях и событиях. Гораздо труднее было справиться с волнением.Помню, первые пять минут своего дебютного выхода в эфир просто молчал. Потом потихоньку начал выдавать связные предложения, даже импровизировать. Так мы отработали три передачи. А на запись четвертой напарник не пришел — командировка. Вот тут-то и состоялось мое истинное боевое крещение.На протяжении пяти лет я не состоял в штатах какого-либо телевизионного канала, поэтому мог запросто уйти, потом вернуться… Серьезная работа началась с того момента, когда на ОРТ стали выпускать цикл ежедневных авторских программ под общей шапкой «Семь дней спорта». Мне достался «баскетбольный день» — среда.Работа в программе была для меня своеобразной телевизионной школой. За полгода я наконец уяснил, что такое ТВ и как оно работает.А на определенном этапе вообще заболел им, да так, что до сих пор не могу вылечиться.В 1996-м «Семь дней…» прикрыли, а я оказался на 31-м канале, где мне было предложено делать передачи о баскетболе и американском футболе. Через год вернулся на ОРТ. Сегодня являюсь заместителем продюсера службы спортивных программ.[/i][b]— За годы работы в «Останкино» вы имели возможность наблюдать в деле всех ведущих мастеров комментаторского цеха. Кто из них сегодня наиболее интересен вам в профессиональном плане? [/b]— …Ну об этом можно долго говорить. Очень нравится, как работают Сергей Ческидов, Анна Дмитриева, Владимир Перетурин, Виктор Гусев, Евгений Кузнецов, Андрей Голованов. Одним из сильнейших «универсалов» считаю Геннадия Орлова. Жалею, что из-за административной нагрузки все реже бывает в эфире Алексей Бурков.[b]— Зато вы в последнее время появляетесь там все чаще, причем в непривычных амплуа: то в качестве репортера на зимней Олимпиаде, то в качестве одного из ведущих программы «Утро»… Не боитесь потерять реноме «баскетбольного комментатора»? [/b]— Вы, видимо, слишком плохо представляете спектр моих познаний в области спорта. Считаете, я зря два года начальником спортклуба МВО прослужил? Там ведь, на минуточку, не шарашкина контора — 76 видов культивируется (для сравнения: на Олимпиаде представлены 47). По каждому есть тренеры, которые приходят и выкладывают свои проблемы. А проблемы надо решать.Вот так я по мере сил «освоил» все ключевые дисциплины, а заодно и некоторые из разряда экзотических (авиамодельный спорт, к примеру). И если теперь потребуется дать квалифицированный комментарий по какой-либо из них — с удовольствием.