Звезда у микрофона. Имеет ли артист право на позицию

Право на свободу слова имеет каждый — и простой гражданин, и известная личность. Это гарантирует 29-я статья Конституции Российской Федерации. Однако высказанное слово не должно способствовать разжиганию ненависти и вражды на социальной ли, расовой, религиозной или национальной почве. А постоянные размышления о современной национальной идее, о политических шагах российского правительства, прежде всего касающихся вхождения Крыма в состав нашего государства, в устах известных артистов — Алексея Серебрякова, Андрея Макаревича, Михаила Ефремова и прочих с ними — вызывают в обществе волны бурных обсуждений и даже способствуют расколу этого общества. Тут уже недалеко и до ненависти с враждой...

Точка отсчета и черта раздела

— Любое подобное заявление нужно рассматривать в контексте. Важна так называемая точка отсчета, — считает народный артист РФ, театральный режиссер Андрей Житинкин. — Если это сказано не со сцены, а в иной микрофон, то, следовательно, это личная точка зрения звезды. Но выступление перед зрителями или слушателями, когда существует пространство зала, стадиона, студии, рассматривается как посыл героя, которого артист играет.

Давно замечено, что у многих зрителей есть стремление отождествлять актера с его героем, приписывать ему мысли, поступки, моральные качества героя. С другой стороны, история театрального искусства имеет примеры внедрения даже на сцену в драматическое произведение актуальных импровизаций из современной жизни.

— Ассоциативные репризы, перекликающиеся с реальной действительностью, работают на театр, — подтверждает Андрей Житинкин. — Вот и Юрий Любимов когда-то (оппозиционный режиссер в советский период, некогда искусственно превращенный в диссидента. — «ВМ») разрешал своим актерам в спектаклях «Театра на Таганке» острые реплики. Они всегда щедро награждались шквалом зрительских аплодисментов. И актеров, о которых сегодня идет речь, нужно очень четко делить по принципу — на сцене ли или в другом месте они высказывались.

Чем больше масштаб аудитории, тем большая ответственность ложится на творца, отважившегося во всеуслышание рассуждать о судьбе своего народа и своей страны, тем более далеко не эзоповым языком.

— У нас поэт — больше чем поэт. Следовательно, и каждое слово его значимо, — рассуждает Евгений Герасимов, председатель Комиссии Мосгордумы по культуре и массовым коммуникациям, народный артист РФ. — Я знаю, что к моему слову очень многие прислушиваются. Правда, я не только художник. Так получилось, что я еще и депутат. За мной не только роли, за которые меня любят. Есть и конкретные дела, которые попадают в центр внимания моей аудитории.

Но даже при отсутствии дополнительных общественных нагрузок творческая интеллигенция никогда не ощущала дефицита внимания со стороны аудитории. По мнению артиста Герасимова, у каждого творца существует своя аудитория, и от сцены, и от жизни, как правило, неотделимая, внемлющая своему кумиру при любых обстоятельствах.

— В театре «Ленком» на сцене не первый год «Сны господина де Мольера», — рассказывает о спектакле, в котором играет, Евгений Герасимов. — В основе лежит пьеса Михаила Булгакова «Кабала святош». Там тоже поднимается извечная тема художника и власти. Где эта грань, отделяющая художника от власти, артисты пытаются выяснить в каждом спектакле уже много лет подряд. Только, как ни крути, художник, обращающийся к аудитории, становится одновременно и политиком.

Спектакль хочется посмотреть, особенно когда изучаешь зрительские отзывы о нем: «спектакль с послевкусием», «рекомендую, когда подумать и поразмышлять», «сильный, глубокий спектакль»… На самом деле представление не для всей ленкомовской публики. Отзывов нелицеприятных тоже хватает: «мрачно», «ожидала большего», «нужно что-то более позитивное». На то оно и художественное произведение — всяк его видит по-своему, по-своему и понимает. Другое дело с конкретными высказываниями на политические темы. 

Фото: Игорь Ивандиков, «Вечерняя Москва»

Эпатаж как самореклама

— Мне представляется, что те, к чьему мнению больше прислушиваются, и есть звезды, — высказывает свою точку зрения Олег Яхшиян, кандидат исторических наук, доцент кафедры государственного управления и политических технологий Государственного университета управления. — Конечно, художника не должно останавливать подобное явление. Но принимать во внимание эту свою особенность ему следует.

Вместе с тем то, что художники заявляют у микрофона, далеко не всегда сочетается с их собственными взглядами. И все эксперты согласны, что художники склонны постоянно эпатировать. Им необходимо, чтобы на них обращали как можно больше внимания. Их задача — произвести фурор, чтобы запомнится публике.

Во многих отраслях, будь то политика, искусство, журналистика, нет ничего хуже, чем равнодушие. Равнодушие приводит к забвению. А любой скандал для медийных известных людей куда как лучше забвения. Иной скандал способен стать настоящим трамплином для нового витка популярности.

— Если о большой политике говорят очень большие люди, с моей точки зрения, это чистый пиар, — подчеркивает народный артист РФ Евгений Герасимов.

Отчасти подобный пиар прощает и государство, и аудитория, если сцена расположена внутри границ государства. Иначе выглядит то же представление, перенесенное за пределы государства.

— Поливать своих перед чужими, ну как это? Не говори за границей того, чего ты не решаешься говорить среди своих, — обращается к современным медийным персонам Олег Яхшиян и подчеркивает полярную разность двух обозначенных аудиторий. — И слов нет, насколько выше жесткость тех же высказываний, но сделанных за рубежом!

Корни этого зла журналист, кинокритик Давид Шнейдеров видит прежде всего в человеческой трусости:

— Потому что человек внутри России боится говорить, а вне России не боится.

История российского государства хранит не одну портретную галерею тех творцов, которые пытались повернуть ее вспять. Были декабристы и Александр Сергеевич Пушкин, был Гоголь, был Салтыков-Щедрин, Достоевский. В годы сталинских репрессий за попытку рассказать свою правду пострадали Мейерхольд, Таиров, Михоэлс. Они заявляли о своей позиции, несогласной с официальной властью, и фактически подписывали себе смертный приговор. К счастью, приговор иногда отменялся, хотя и в самый последний момент.

— Когда совесть, интеллект подсказывают художнику, что власть ненормальна, преступна, художник обязан выступить против власти, — признает Сергей Феликсович Черняховский, профессор кафедры истории и теории политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова. — Но он не должен потом жаловаться в международные инстанции, когда его сошлют на медные рудники. Ведь риск такой ссылки есть.

История вопроса

Вопрос присоединения Крыма к России Сергей Черняховский призывает рассматривать на предмет самоидентификации. Нужно задаться вопросом каждому — с чем я себя идентифицирую. С Россией, у которой полторы тысячи лет истории в запасе, или с историей одного 1991 года? Если человек признает первый вариант, он говорит о себе как о гражданине России. Тот, кто в угоду чьим-то политическим амбициям признает, что Крым не российский, отказывается автоматически от российского гражданства.

— Он признает себя вне закона, — подчеркивает Сергей Феликсович.

С юридической точки зрения художника, актера нужно рассматривать не иначе как медийное лицо, обладающее повышенным ресурсом. Оно способно формировать общественное мнение. Когда художник начинает говорить о чем-то, кроме своего ремесла, он становится автоматически общественным деятелем.

— В этот момент он попадает в сферу внимания государства, потому что он может быть либо полезен, либо опасен государству, — объясняет адвокат, кандидат юридических наук Александр Львович Карабанов. — И не важно, где художник говорит — со сцены или в бане… Право на слово у него есть, но такие разговоры могут отрикошетить. Мы говорим о формате публичного высказывания в рамках закона. И мы понимаем, что у каждого государства есть своя идеология. Кому-то раздают медали, а кому-то запрещают выступать на своих площадках, — рассказывает адвокат.

Кстати, ни Ефремову, ни Макаревичу, ни Серебрякову из государственных чинов никто никогда не только не запрещал выступать, но и все попытки со стороны сорвать их выступления пресекались на корню.

И все же, признают эксперты, художественное и политическое — это почти всегда неразличимо. Вроде разные темы, но художественное оказывается политическим, а политическое, наоборот, превращается в художественное. Жить вне политики невозможно, а находясь в публичной сфере, физически нельзя.

Еще один спектакль — историческое событие приходит на память уважаемым экспертам. Это пьеса «Безумный день, или Женитьба Фигаро».

— Власть короля Людовика XVI обрушили не Марат и Робеспьер (французские революционеры конца XVIII века), а известная комедия Бомарше, — считает Олег Юрьевич Яхшиян. — Сюжет великолепной комедии привлекал и до сих привлекает остроумов театрального искусства. Он как многослойный пирог — позволяет попробовать на вкус самые разные стороны человеческой жизни, от личностных переживаний до высот государственного масштаба. Любовная многоходовая игра, изложенная в пьесе, нет-нет да и прервется каким-нибудь мимолетным размышлением о несовершенстве мира и власти. И вот уже зритель понимает, что смысл пьесы вовсе не в разборе интриг одного отдельно взятого семейства, а целого государства, страдающего от глупых и жадных правителей. Нелишним будет вспомнить, какими словами оправдывался драматург, когда его пьесу в конце XVIII века пытались запретить к постановке. Пьер де Бомарше писал: «Есть нападки не на общественное положение как таковое, а на злоупотребления любым положением; только люди, повинные в такого рода злоупотреблениях, заинтересованы в том, чтобы очернить мою пьесу».

— Слово, сказанное артистом, художником, весит больше всех прочих слов и может вызвать, соответственно, больше последствий. Да, искусство — это магия. Искусством можно добиться чего угодно, — подхватывает нить рассуждений режиссер Андрей Житинкин. — Но есть границы, прописанные требованием общественной морали. А общественная мораль — это то, что нравится общественной массе. Нет ни у кого права на оскорбление чувств, веры, исторической памяти, ценностных оснований общества.

Нельзя не согласиться с художником. И разве не оскорбляют тысячи россиян, осознающих свою причастность к созданию истории, испытывающих гордость за свою страну, за гражданскую к ней принадлежность, высказывания, публично сделанные, пусть и звездами, например, против географической и государственной целостности России?

Фото: Игорь Ивандиков, «Вечерняя Москва»

Ответственность

— У государства не так много задач. Главная — это сохранить свою целостность, — напоминает адвокат Александр Карабанов. — И есть программы, способствующие этому, в том числе по поддержанию культуры нации на той планке, чтобы люди развивались, а не деградировали. Немалую роль в ее реализации играют деятели искусства. С одной стороны, художники должны обладать свободой, чтобы по-настоящему творить. С другой стороны, эта свобода не должна подрывать устои государства. Определить черту, за которую нельзя переходить, не всегда просто.

И все же главная задача творчества — быть заточенным на рост национального самосознания. У власти и у партии, находящейся у власти, есть идеология. Выиграв выборы, политическая группа получает мандат на продвижение той культурной политики, которая соответствует ее идеологии. Соответственно, государству всегда есть дело до творчества художника и того, чем может обернуться его творческое произведение.

— Однако искусство должно и раздвигать существующие границы, иначе будет скучно, — делится своим профессиональным мнением режиссер Андрей Житинкин. — В хорошем смысле искусство — это всегда провокация. И за это ему всегда следует благодарность. В истории человечества остается не нефть, а искусство.

Внутренней самоцензурой стоящий художник обладает от рождения и понимает, какая ответственность на нем лежит. Человек от искусства должен диагностировать болезни и общества, и государства. Настоящий художник всегда острее других чувствует болевые точки общества.