Нина Архипова: С Жориком я всегда ощущала себя любимой женщиной

Его все звали Жориком

- Познакомились мы с ним, когда я была артисткой театра Вахтангова. Потом перешла в театр Сатиры. Жорик (его все звали только так) говорил, что впервые обратил на меня внимание как на женщину в спектакле «Где эта улица, где этот дом». Меня ввели туда неожиданно: заболела Вера Васильева, которая вместе с Георгием Павловичем играла главную роль. Я же этого спектакля совершенно не знала, даже не видела. И порепетировать мы не успели. Играли так: под столом сидела суфлер, а я за ней с голоса все повторяла. Она мне говорила: «Иди направо!», и я шла. Жорик играл главную роль. Я на него ни малейшего внимания не обращала. У меня тогда были другие интересы: незадолго до этого умер мой муж Борис Горбатов, и я осталась с двумя маленькими детьми на руках. Жорик мне очень сочувствовал, но как-то… как подружка, что ли. Был внимателен и только. Потом стал провожать меня, приходить в гости.

Не пьет - значит, не артист?

Я вместе с детьми - двойняшками Леной и Мишей - жила с мамой Бориса Горбатова. И вот ведь что произошло - она сразу приняла Менглета. Он ей очень понравился. Во-первых, не пил ни капли. Однажды она даже спросила меня: «Наверное, он плохой артист?». Я удивилась: «Почему?» — «А он не пьет».

Жорик действительно не пил ни капли. Свекровь же была уверена, что все актеры – пьяницы.

Любовь с третьего взгляда

Я в него влюблялась постепенно. Это не была любовь с первого взгляда. Но он вошел в мою семью, его полюбили и мои дети, и бабушка. Когда она болела, он за ней ухаживал. Если бы мои близкие его так не полюбили, а он - их, я бы его в дом не впустила. У него же с моими детьми и внуками всегда были потрясающие отношения. Они его обожали, а он - их. Они называли его Жорусенька.

Он никогда им не выговаривал, не ругал, не читал нотаций из-за плохих отметок. Наоборот, говорил: «Мне учитель по математике тройку поставил только потому, что спросил у меня - ты точно хочешь быть артистом? Тогда ставлю тебе три, а так-то ведь ничего не знаешь».

Ревности не было

Наверное, мне в жизни везло: я никогда не испытывала чувства ревности. Я и Жорика по-женски никогда не ревновала. Если мне в театре «доброжелатели» говорили: «Нина, смотри, как он расцеловался с такой-то», отвечала: «Расцеловался? Ну и прекрасно. Значит, жив курилка!» Я всегда была в нем уверена.

У Жорика была прекрасная теория: он считал, что женщина, сколько бы лет ей ни было, должна ощущать себя женщиной. За это я ему всегда была благодарна. Он как-то застал меня и дочь Лену небрежно одетыми и стал выговаривать: «Как так можно, сколько хватит любви у меня или у твоего мужа, чтобы это переносить? Лена, посмотри на себя, что за халат на тебе! Хотя бы расстегни пуговички. Нина, а ты как одета?!»

Он был абсолютно прав. С ним я всегда ощущала себя любимой женщиной.

Пушкин – как наркотик

Жорик был фанатом театра. И работал до последнего дня. Когда в театре «Вернисаж» ему предложили сыграть Барона в «Скупом рыцаре», он был просто счастлив. Он балдел от Пушкина, как наркоман. Я ходила на репетиции и была потрясена его работой. Он всех заворожил своей игрой. Я очень рада, что ему удалось сыграть эту роль.

До этого мы вместе на канале «Культура» вели передачу «Чудо-сказка». Вначале нам позвонили и предложили попробовать. Я попробовала - взяла книжку и стала читать. Жорик просмотрел запись и мрачно сказал:

 - За это еще платят деньги? Да это каждый дурак может сделать! Надо рассказывать детям сказку!

И он мне запретил читать. Когда очередь дошла до него, он так рассказал своими словами, как будто он участник этих событий. Снимали прямо у нас дома. Жорик сидел за столом, рядом девочка с нашего двора. Это было прекрасно. Мы вдвоем рассказывали, а не читали. Лучше Жорика никто этого не делал. Жаль, что передача просуществовала недолго.

Успех на двоих

Мы всегда помогали друг другу. Если даже не были заняты в одном спектакле, я ему дома проигрывала роль, и он мне делал замечания. Это мне очень помогало. Говорят, некоторые актерские пары ревнуют друг друга к успеху. Я этого не понимаю. Я всегда радовалась его успеху, а он – моему. Его нет с нами уже более 10 лет, а в его комнате все осталось по-прежнему. Мы не хотим в ней ничего менять. В ней все так, как нравилось Жорику. От этого нам легче.

Из жизни Георгий Павлович ушел неожиданно. Он готовился к моему юбилею. Собирался выступать. Но не признавался мне, как я его ни просила, что именно будет делать. Хотел, чтобы это было сюрпризом. Накануне повесил свой пиджачок на стул и лег спать. А утром, в день моего рождения, его не стало.

Я прожила с ним более сорока лет. Все это время я сталкивалась не только с его любовным к себе отношением - он с каждым годом открывался мне как человек редкой доброты, преданности и незащищенности.