Что поменялось в столице и регионах за последние 15 лет

Фундаментальный труд «Столицы и регионы современной России: мифы и реальность» осилили в Федеральном научно-исследовательском социологическом центре РАН, сотрудники которого по всей стране дотошно собирали для него данные аж дважды — в 2003 и 2017 годах.

Как выяснилось, эти 14 лет серьезно сгладили между нами существовавшие доселе противоречия.

В представлении большинства россиян Москва уже не выглядит монстром-нахлебником, тянущим жилы с остальных регионов-тружеников. Москва в их представлении — это мегаполис, населенный людьми, которые испытывают те же проблемы, что и все остальные граждане страны. Хотя, конечно же, между тем, как живется москвичам, жителям других городов и обитателям сел и деревень, знак равенства не нарисует никто.

Итак, что же стало с нами всеми за эти полтора десятилетия?

Три минуты до отправления поезда Москва — Владивосток: по технике безопасности все пассажиры уже на своих местах, а провожающие покинули вагон / Фото: Антон Гердо

Дорогая моя столица

Несмотря на то что разница между доходами обитателей Москвы и регионов все еще значительна, жизнь тех и других отличается уже гораздо меньше. С одной стороны, окраины за эти годы серьезно подтянули экономику, с другой — москвичей сильнее обтесали минувшие кризисы.

Если обозначить многостраничный ученый расклад (с цифрами, графиками, сравнениями) одной фразой, она вряд ли удивит москвичей: «Жить в столице дороже».

— Особенно тяжело бьют по москвичам кризисы, — объясняет один из руководителей проекта, зампредседателя ученого совета Института социологии РАН Наталья Тихомирова. — Каждый ослабляет их позиции на рынке труда, так как перед работодателями выстраивается все более длинная вереница претендентов, и это приводит к тому, что от кризиса к кризису трудовая нагрузка растет. В столице она максимальна: почти 60% москвичей работают 45 и более часов в неделю, тогда как для остальной России характерна обычная 40-часовая рабочая неделя. В абсолютном выражении доходы москвичей, конечно, растут, но вот в относительном — падают. Не удивительно, что в столице катастрофическим называют ущерб от кризиса 20% горожан, тогда как в Питере — лишь 12%, а в других городах и на селе и того меньше — 9% и 8% соответственно.

Большую долю в этих 20% составляют «белые воротнички» новой волны. По данным социологов, сейчас в Москву выгоднее всего переезжать пролетариату.

— Был период, когда сюда ехали молодые специалисты со всей страны, — продолжает Наталья Тихомирова.— Они активно занимали те привлекательные профессиональные позиции, которые были созданы до середины 2000-х годов, и продолжают работать на них и сейчас. У нынешнего притока молодежи, получается, не так уж и много вариантов. Сейчас выгоднее всего ехать в Москву рабочим. Во-первых, если ты профессионал, то сразу — в разы! — выигрываешь в зарплате. А во-вторых, ты резко выигрываешь в получении других благ, связанных с работой: белой зарплате (она на четверть чаще встречается у рабочих в Москве, чем в регионах), оплачиваемом отпуске, больничном и так далее.

День открытых дверей на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ. Будущая абитуриентка Алина Хорошилова, как и тысячи ее сверстников, решила узнать о месте будущей учебы из первых уст / Фото: Наталья Феоктистова, «Вечерняя Москва»

Сельская новь

Как показали данные минувшего года, примерно 30% деревенских жителей — это люди, которые самостоятельно приехали в села во взрослом возрасте. То есть наше представление о том, что вся деревня давно уже в городах, мягко говоря, нуждается в корректировке.

— Проблема в том, что поток, который идет из городов в села, двоякий, — говорит Тихонова. — С одной стороны, туда возвращается энергичное население, которое в молодости променяло деревенское житье на городское, а также потомственные горожане. Эти люди пытаются заниматься фермерством, открывают на селе какой-то бизнес, в общем, едут туда как профессионалы. Но довольно значительную массу сейчас на селе составляют люди, которые ранее входили в городское дно — те, у кого выкупили или просто отняли квартиры, отправив на выселки. И там они начинают формировать уже сельское дно. Эти явления, не характерные ранее для нашей страны, пока еще недостаточно осознаны общественными науками. Так что аналитика еще впереди. Кстати, расхожая фраза о том, что за МКАД есть жизнь, перерастает постепенно из шутки в убеждение. В наших представлениях о российской провинции все больше позитива. «Теплые человеческие отношения», «нормальный ритм жизни», «это и есть настоящая Россия», — именно так в большинстве своем мы думаем сейчас о провинции. Растет убежденность и в том, что жизнь там совсем не так плоха, как ее пытаются порой представить, и в том, что в «глубинке» люди тоже могут жить хорошо.

Депутат Мосгордумы Лариса Картавцева и шестилетний Алексей Руднев в центре «Косино-Ухтомский». У ребят были занятия по развитию мелкой моторики — клеили елочку из цветной бумаги / Фото: Александр Кожохин, «Вечерняя Москва»

Равноправие отменяется

Постоянные переработки, к которым социологи смело плюсуют два часа на дорогу между домом и работой, увы, не способствуют семейным скрепам.

— Мы фиксируем в Москве падение ценности семьи, — констатирует социолог. — Причем на второй план она отодвигается очень быстро.

Если еще несколько лет назад около 70% москвичей говорили, что хорошая семья — это признак успешности человека, то сейчас таких уже около 40%. Колоссальное по темпам изменение.

Конечно, это влияет на рождаемость. Нет, в абсолютных цифрах рождаемость в столице не падает. Но это связано с изменением возрастной структуры Москвы: чем больше в городе молодежи (а за счет миграции ее много), тем больше будет в городе младенцев. Но вот в относительном выражении — в расчете на семью — количество детей уменьшается.

Фиксируем мы и архаизацию семейных отношений. Все больше семей у нас выстраивают их по принципам «кто старше, тот и решает» и «кто больше зарабатывает, тот и диктует свою волю» (так считают уже 15% москвичей). Еще в начале века такие семейные модели не были характерны для России (большинство, особенно в городах, выбирали принцип «все решаем сообща»), а вот сейчас, увы, все поменялось. И это довольно печальная тенденция.

Хорошо, где мы есть

Но вот в чем мы едины, так это в тяге к виртуальному, констатируют социологи, хотя и тянемся к нему по-разному. Дружно сидим в соцсетях, однако москвичи относятся к ним заметно осторожнее, предпочитая не афишировать там свою реальную жизнь.

А около 40% москвичей вообще туда не ходят. Да и активных членов этих сетей среди нас почти в 1,5 раза меньше, чем, например, среди жителей Петербурга.

Общение, новости, досуг — вот то, что мы ищем в сети. А вот политика, вопреки предположениям, нас интересует постольку поскольку.

Более того, привычное представление о том, что Москва населена либералами, а регионы — государственниками, оказалось неверным.

Как выяснилось, москвичи гораздо меньше склонны принимать оппозиционные лозунги за чистую монету, у нас самое негативное отношение к требованиям перемен, и мы больше, чем вся остальная страна, склонны к «почвенничеству» и антизападничеству. Хотя при этом гораздо реже соглашаемся с тем (зачастую карикатурным) образом врага, который предлагает сейчас пропаганда, да и ощущений житья-бытья внутри осажденной крепости у нас еще нужно поискать.

А еще, похоже, 2017 год принес нам всем убежденность: «хорошо там, где мы есть» — россияне стали верить, что в месте их пребывания дела обстоят намного лучше, чем во всей остальной стране. Зато вот в оценке того, что происходит за пределами МКАД, столица продемонстрировала рекордный разброс.

С одной стороны, в Москве почти в 1,5 раза больше крайних оптимистов (тех, кто считает, что в стране все спокойно). А с другой — почти вдвое выше доля черных пессимистов — тех, кто оценивает ситуацию на просторах России как катастрофическую. Но даже такое яркое деление на «черненьких» и «беленьких» не противопоставляет столицу всей остальной стране — расклад-то внутригородской. Так что, похоже, вожделенная смычка между городом и деревней, о необходимости которой так долго говорили большевики, потихоньку завершается.

Ну что на это скажешь? Ура, товарищи.  

ЦИФРА

2 000 000 примерно столько, по неофициальному мнению чиновников (официально делить нас по этому признаку неполиткорректно), осталось в столице коренных москвичей