Работа по наследству: почему трудовые династии в России теряют популярность

Трудовые династии, похоже, навсегда могут уйти в прошлое. Столичная молодежь не хочет идти по стопам родителей. Куда исчез престиж профессии, передаваемой по наследству. «Вечерняя Москва» узнала у экспертов.

Согласно опросу, проведенному сервисом «Авито Работа», 62 процента опрошенных не желают продолжать трудовую династию и лишь 10 процентов не пожалели, что пошли по стопам родителей. Несмотря на то что в опросе участвовали респонденты из столицы, эта тенденция актуальна и для регионов, хотя рынок труда там и не так разнообразен.

А именно это, по мнению экспертов, является одним из факторов, влияющих на уменьшение количества трудовых династий.

Престиж на втором плане

Во времена СССР мы восхищались трудовыми династиями: о них писали в газетах, показывали репортажи по телевидению. Игорь Кузнецов, ведущий научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН, считает, что обилие трудовых династий в СССР было несколько преувеличено.

— Да, о трудовых династиях постоянно рассказывали, но это был скорее элемент пропаганды. Причем, обратите внимание, почти все династии из репортажей СМИ были почему-то рабочими. Почему? А потому что СССР — страна победившего пролетариата. И пролетариату в ней живется очень хорошо — не зря из поколения в поколение все идут работать на один и тот же завод. Вот такой примерно был посыл.

О династиях врачей или, скажем, милиционеров так активно не рассказывали.

Кандидат экономических наук преподаватель МГУ Виктор Кудрявцев считает, что снижение числа династий обусловлено экономически: — Мы живем в постиндустриальном мире, уже иной технологический уклад — заводов и любых производств все меньше. Появляются профессии, которых раньше вообще не было. Ну, например, мерчандайзеры (товаровед или помощник товароведа, который отвечает за выкладку товара, установку сопутствующего необходимого оборудования. — Прим. «ВМ»), интернет-дизайнеры, маркетологи, программисты, пиарщики.

Станка, у которого стоял чей-то дедушка и отец, на заводе уже физически не существует, его место заняло высокотехнологичное оборудование. Зато есть компьютер, главный инструмент для многих профессий. Плюс, как пояснил эксперт, меняется мотивация выбора профессий.

— Не все, но многие молодые люди на первое место ставят не профессию, а то, какие финансовые перспективы открываются благодаря выбранной специальности. Я как-то рассказал студентам, что инженер в СССР мог получать 120 рублей, а рабочий — причем на том же заводе — 200 рублей.

А если во «вредном цехе» — все 300 рублей. И встретил полное непонимание: «А зачем тогда люди пять лет учились и в итоге шли на низкооплачиваемую работу?!» Когда я им объяснял, что работать инженером было престижно, что высшее образование и эта должность давали совсем другой круг общения, социальный статус, что многим нравилось техническое творчество, студенты просто недоумевали: «Так ведь зарплата все равно маленькая!» Поэтому, повторю, не все, но очень многие хотят не продолжать дело отцов, а просто заработать.

Экономика услуг

По мнению Виктора Кудрявцева, в последние годы меняется и уровень престижности тех или иных профессий.

— Простой пример: в 1990-х все хотели быть юристами и экономистами и шли в соответствующие вузы. Логика, кстати, была: на наших глазах советская плановая экономика заменялась рыночной, появлялись и новые, обслуживающие ее законы. Юристы и экономисты были объективно нужны, поэтому хорошо зарабатывали. В 2000-е годы возник спрос на банкиров, потому что банковский сектор стремительно развивался — случился настоящий кредитный бум.

Вспомните: в кредит мы покупали буквально все, от холодильников до машин и квартир. Но и эта волна схлынула: Центробанк закрыл многие банки, потому что они работали в режиме «прачечной» — отмывая доходы, с которых не платились налоги. Часто еще и незаконные доходы, — рассказывает эксперт.

Затем, пояснил Кудрявцев, в России сформировалась «экономика услуг», и возник огромный спрос на психологов, дизайнеров, репетиторов.

— Иными словами, и рынок труда, и мир в целом так быстро меняются, что сохранять династии крайне проблематично, — пояснил Виктор Кудрявцев.

Есть и еще одна причина разрушения династий.

— Дети видят минусы родительской профессии. Ну, например, врач или полицейский могут целыми сутками дежурить: их дома не бывает. Научный сотрудник может много работать, но не очень много зарабатывать.

Какой-нибудь менеджер среднего звена пребывает в хроническом стрессе, — рассказывает Игорь Кузнецов. — Ребенок все это видит и говорит: нет, я так не хочу!

Преемственность осталась

Несмотря на сложившуюся тенденцию, трудовые династии в столице, в том числе на предприятиях города, сохранились. Татьяна Яким, технолог изделий из кожи, работающая на фабрике «Парижская коммуна», рассказывает: — Наша семья имеет давнее отношение к обувной промышленности. Мой прадед до революции 1917 года владел скорняжной мастерской на Кадашевской набережной, дед также был связан с производством изделий из кожи и меха. На «Парижской коммуне» трудились мои родители.

Отец, Владимир Лавров, был военным представителем Министерства обороны. Более 20 лет он контролировал производство обуви для военных.

На «Парижской коммуне» находился его главный офис. Мама, Галина Лаврова, более 30 лет отработала здесь начальником отдела сбыта. Несмотря на это, я хотела стать учителем и поступить в пединститут, в итоге я передумала. На фабрику я пришла более трети века назад, устроилась лаборантом химико-технологической лаборатории. Мы занимались внедрением и проверкой химических компонентов, используемых в материалах производства: клея, резины, картона, кремов, синтетических материалов. Сейчас я работаю в должности технолога изделий из кожи.

Продолжаю разрабатывать клеи и технологии приклеивания подошвы. Я также общаюсь с модельерами, мы создаем коллекции обуви и потом внедряем их в производство. Мой сын выучился на затяжчика обуви, несколько лет работал продавцом в нашем магазине в столице, но в итоге решил не связывать свою жизнь с предприятием. Может быть, мои внуки придут сюда когда-нибудь.

Очень даже возможно! Так, четыре поколения столичной семьи Шарабановых работают на «Гознаке», где печатают денежные купюры. Три столетия составляет общий трудовой стаж династии семьи Горячевых, работающих в Центральном институте авиационного моторос троения имени П. И. Баранова (ЦИАМ).

— Я родилась в доме, который построил ЦИАМ, ходила в детский сад, который был при институте для детей сотрудников, ездила в «циамовский» дом отдыха и пионерский лагерь, — рассказывает инженер Наталья Горячева. — А в 1987 году на первомайской демонстрации в колонне ЦИАМа мы познакомились с моим мужем. После института я, конечно, пошла работать в ЦИАМ.

Критерий династичности

Виктор Кудрявцев считает, что династии продолжаются на предприятиях известных, устойчивых к рискам и экономическим колебаниям и, разумеется, с высокой зарплатой.

— Я точно знаю, что есть трудовые династии, например на Московском НПЗ, научно-производственном объединении «Туполев», знаменитой фабрике «Свобода». Эти предприятия развиваются, там внедряются новые, причем самые современные технологии, возможен карьерный рост, — пояснил эксперт. — Если какое-то предприятие соответствует эпохе, если, условно, дед был слесарем, отец бригадиром, сын — начальником участка, а внук метит в главные инженеры, то династия — явление закономерное: каждое последующее поколение выполняет все более квалифицированный труд и получает за свою работу все более высокую зарплату. Если же предприятие «на ладан дышит» — сегодня есть, а завтра, скажем, вовсе закроют, то молодое поколение, разумеется, работать туда не пойдет. Это неинтересно — ни материально, ни в плане жизненных перспектив.

Впрочем, самые устойчивые в Москве династии — это традиционно цирковые и актерские. Так, например, Эдгард Запашный — гендиректор Большого Московского государственного цирка на проспекте Вернадского — артист в четвертом поколении: яркий представитель династии Запашных. И, чего уж там, один из самых знаменитых.

— Для людей этих профессий трудовые династии — это один из способов быстро сделать карьеру. Если ты из семьи актеров, то, как правило, в среде актеров и вращаешься — заводишь необходимые знакомства, перенимаешь их привычки. В твоей среде появляются люди, которые в любой момент могут помочь советом, предложить новое место работы, — рассказывает Виктор Кудрявцев. — То же самое, кстати, касается потомственных врачей, военных, чиновников и представителей многих других профессий. Трудовая династия на самом деле это скорее хорошо. Но лишь в том случае, если не образуются кланы. Как в том советском анекдоте: почему сын генерала не может стать маршалом? Потому что у маршала тоже есть сын! Эксперты сходятся во мнении, что трудовые династии все равно останутся в том или ином виде. Как вместе с тем останутся все плюсы и минусы, которые они дают обществу. Главное, чтобы у будущих поколений оставался выбор — следовать по стопам родителей или протоптать собственную дорожку в профессиональной среде.

В ТЕМУ

В царской России большинство крупных предприятий в течение долгого времени управлялись близкими родственниками. Среди самых известных династий — заводчики Демидовы. Родоначальником гигантской империи был тульский кузнец Никита Демидов. Благодаря своему умению отливать прекрасные ружья его работы заметил Петру I. Дело отца продолжил сын Акинфий, который вложил заработанный отцом капитал в дело и стал владельцем целого металлургического завода. Потом производство приумножилось, превратившись в металлургический холдинг. А к XIX веку семья Демидовых стала одной из самых богатых и уважаемых в России.

КСТАТИ

В прежние времена трудовые династии были нормой, потому что большинство профессий передавалось по наследству. Старшее поколение с ранних лет обучало детей своему ремеслу, Привлекало их в качестве помощников. Например, в Древнем Египте буквально все профессиональные навыки и знания передавались от отца к сыну. Да и где же еще, кроме как в семье, ребенок мог научиться какому-нибудь ремеслу? Школы в ту пору были редки, и обучались в них преимущественно писцы — уж слишком сложной была эта профессия.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Александр Сафонов, доктор экономических наук, профессор:

— Трудовая династия — это скорее благо. Прежде всего потому, что ребенок осознанно выбирает профессию. На примере родителей он видит все ее плюсы и минусы, всегда может получить от них совет — как в рамках профессии развиваться, какие не допустить ошибки, как подняться на следующую ступеньку в карьере и так далее. Плюс у него, как правило, выше карьерные возможности. Если ты вырос, скажем, в семье врачей, то друзья твоих родителей тоже наверняка врачи. И они могут способствовать твоему профессиональному развитию. Но бывает и обратное: ребенок в профессии — бездарь, а родители или их друзья проталкивают его наверх. В итоге он занимает место, которое мог бы занимать более талантливый, работоспособный и профессиональный сотрудник. Есть и еще один важный момент, который нужно учитывать. Иногда родители буквально толкают ребенка на свою стезю, потому что это связано с семейным бизнесом. Ну, например, у отца автосервис. Или кондитерская. Или кто-то из родителей нотариус — довольно прибыльная и престижная должность. И конечно, родитель хочет, чтобы ребенок тоже был нотариусом. На мой взгляд, родительское давление в таком вопросе, как выбор профессии и жизненного пути, бессмысленно. Вряд ли ребенок достигнет успеха в профессии, которую ему навязали.