Я останусь с тобой...

Боль была чудовищной.

Она рвала все внутри, не давала дышать. Он выдохнул: «Господи, как больно!» Мелькнули лица. То ли знакомые, то ли нет. А потом все просто кончилось. Стало легко. Он улетал вверх, ощущая себя невесомым. Одно не давало покоя. Он не попрощался с ней. Которую любил. 

…Ноябрь 1965-го, Средняя Азия. Каракумские барханы хотелось гладить рукой — они ведь точно плюшевые.

Но песок — везде, так надоело вытряхивать его из складок одежды. И жара — плюс 50. Съемки — безжалостны.

Леша Салтыков, режиссер, уехал в Москву. Второй режиссер Коля Москаленко на площадке. Сегодня снимают трюки: прыжки автомобиля с бархана. Женя в ударе. Говорит, что поведет машину сам. Ну, пусть, хотя кадр специально отстраивали так, чтобы водитель был виден только со спины. Юра Марков садится рядом. Старт.

Все вспоминается, как в замедленной съемке. Машина разгоняется. По плану, она пролетит метров десять и опустится на колеса. Но камера бесстрастно фиксирует: автомобиль в полете наклоняется, рушится на землю, встает на нос и падает вперед, накрывая сидящих внутри людей.

Марков будет вспоминать потом: «Открыв глаза, я увидел газик, а под ним Женю.

Вся киногруппа бросилась к нему. Оказалось, что доски настила, посыпанные песком, разошлись. При полете машина чуть наклонилась, Урбанский привстал. Это стало для него роковым».

Над Женей — люди. У него сильно пробита голова, кругом кровь. Нужен вертолет, но «вертушку» отпустили.

Минералкой кое-как смывали кровь, она стекала на песок красными пузырями.

Каскадеры рвут за врачами в город… Урбанского перенесли в автобус. Скорая перехватит его на полдороге. Но все кончилось раньше больницы. «Господи, как больно!» — скажет Женя и закроет глаза. Навсегда.

■

Солнечный Женя Урбанский начинал жизнь как «сын врага народа». Яков Урбанский в 30-х стал вторым секретарем ЦК ВКП(б) но в 1937 году «попал под раздачу» и был сослан под Воркуту. Его семью отправили в Алма-Ату, где Женя и его брат росли и учились.

В 1946 году срок Якову Самойловичу сократили, отправили работать на шахту в Инту, и семье было разрешено приехать к нему.

Освободили его лишь после смерти Сталина, в 1954-м.

После обретения свободы он прожил недолго: слишком сильно было подорвано его здоровье. Женя был уже взрослым. Он поступил в Дорожный институт в 1950-м, потом пошел в «горняки», и везде тут же записывался в кружки самодеятельности.

Он фантастически читал Маяковского. Ему аплодировали. Они ему нравились, аплодисменты... Он пришел в Школу-студию МХАТ и прочел Маяковского. И его — взяли. Сразу.

...Больно. Уходящая жизнь, оказывается, похожа на кадры с разных пленок...

Ему было двадцать пять. За плечами — никакого опыта. Но он пришел к Райзману и попросился на роль. Сказал — справлюсь. Райзман уже стольких «примеривал» на роль Василия Губанова, что было отчаялся. Хотя… А что он терял? И он рискнул попробовать неизвестного паренька-студента. Не рассчитывая на такой эффект...

Фильм «Коммунист», ныне почти забытый, имел идейную окраску, но она не была в нем главной. Образ былинного богатыря, колоссальной личности, человека чести он создал легко, без напряжения. Потому что играл собственного отца.

Фильм получил спецприз на кинофестивале в Венеции, а Урбанский — бесконечную любовь зрителей.

Фильму и его герою «с харизмой» верили абсолютно. Доходило до абсурда. На премьере «Коммуниста» на Кубе в момент сцены, когда кулаки убивают Губанова, один из зрителей в зале вскочил, выхватил автомат и с криком «Друг! Не сдавайся, мы поможем тебе!» выпустил по экрану очередь. Остальные «барбудос» поддержали товарища и, повскакав с мест с криками «Амиго, не умирай!» изрешетили экран в труху...

■

Став звездой первого уровня, Урбанский не изменился. Призы сыпались на фильм, но он адекватно относился к славе. Играл немного, осторожно, на сцене в театре выкладывался. Жизнь потекла по спокойному руслу: он женился на женщине, которую искренне полюбил, — чудесной Ольге, родившей ему дочку-красавицу Алену. Это было счастье. Урбанский по водосточной трубе влез на третий этаж роддома, чтобы расцеловать Олю и Аленку. А дома взял на продуктов… Но что-то пошло не так. А может быть, его просто слишком сильно потрясла красота Татьяны Лавровой. После развода он все равно оставался «при своих», помогая первой жене и дочке. Но брак с Татьяной был недолгим. Все его истории были просто подготовкой к встрече с Ней.

■

…Автобус подпрыгнул на кочке, от боли затошнило. Показалось, она наклонилась над ним… Посмотреть бы сейчас в ее глаза...

Шел 1959 год. Московский кинофестиваль. Урбанский заглянул на актерские посиделки и увидел рядом с Вией Артмане дивной красоты девушку. Ему сказали — это актриса, что играла знаменитую Мальву. Тогда он впервые попробовал на вкус ее странное, непривычное имя — Дзидра Ритенберг.

«Я вас знаю», — сказал он.

«Я вас тоже!» — кивнула она.

После фильма «Мальва» в 1957 году она получила на Венецианском фестивале знаменитый кубок Вольпи за лучшую женскую роль, обойдя Марину Влади. Никакой звездности в Дзидре не было, она стала в актерской среде любимицей. Даже ее красотой восхищались искренне, без зависти, — так светла была ее душа. И глаза у нее были цвета утреннего моря — голубовато-зеленые, манкие.

Урбанскому зашептали в уши: у нее роман с Тихоновым, но он женат... Урбанский отмахнулся — плевать.

Вскоре Дзидру положили в больницу, он навещал ее каждый день, а сразу после выписки потащил ее в загс.

Она не сопротивлялась. Она его полюбила.

После свадьбы Дзидра переехала в Москву. Женя звал ее Джуникой.

■

Сначала Женя и Джуника жили в общаге Театра им. Станиславского, где теперь оба работали. Потом Михаил Яншин выбил им 16-метровую квартиру на Балтийской улице, возле метро «Сокол». Двери их дома были распахнуты настежь всему миру. Иногда тут гуляла едва ли не вся труппа театра «Ромэн», приходили Григорий Чухрай с женой, Юрий Никулин, Роберт Рождественский, приезжал из Питера Смоктуновский. Женя Урбанский последнего боготворил и мечтал назвать сына Иннокентием. Новый виток славы Урбанского начался после фильма Григория Чухрая «Чистое небо». Своего героя, летчика Астахова, Урбанский сыграл фантастически. Лента собрала урожай призов на фестивалях в Москве, Мехико и Сан-Франциско. С ней, так же как раньше с фильмом «Коммунист», Урбанский объездил полмира и везде встречал горячий прием.

…За восемь лет работы на сцене Театра им. Станиславского Евгений Урбанский сыграл 14 ярких ролей. Зрители особенно любили, когда на сцене они появлялись вдвоем — он и Дзидра.

■

Когда она сказала ему о беременности, Урбанский на миг перестал дышать.

Счастье — вот оно! В тебе, Джуника.

Однажды она вернулась с репетиции домой и застала Урбанского испуганным «Мне показалось сейчас, будто я умер. Такая пустота кругом!» В этот момент его уже пригласили сниматься в «Директоре».

Сценарий к нему написал Юрий Нагибин, списав главного героя со своего бывшего тестя — Лихачева. Дзидра вспоминала потом:

— Этот фильм пошел у Жени как-то сразу и очень легко. Это была его роль — эдакий «второй коммунист», — обещавшая очередной грандиозный успех. Но самое удивительное, что он совсем не рвался к этой работе. Может быть, поэтому возникло какоето недоброе предчувствие, ощущение надвигающейся беды. А я была беременна нашей будущей дочерью, в тридцать семь лет это непросто. Поэтому мы изменили нашей традиции всегда быть вместе, и я не поехала с ним в Среднюю Азию. Мне сказали, что из-за климата это слишком опасно.

■

Я останусь с тобой навсегда. Если что-то случится, ты не должна быть слабой...

...Ранним утром в начале ноября 1965 года Урбанский ошарашенно сообщил коллегам, что у него пропали 800 рублей. Он копил на квартиру, ведь скоро их должно было стать трое...

И что теперь? Трюк на машине стоил 250 рублей. Он решил прыгать сам. Пятого ноября.

…Дзидре сказали не сразу. Ей сообщила об этом ее подруга, министр культуры Екатерина Фурцева. Лишь взглянув на нее, Дзидра замахала головой — нет! Фурцева кивнула — да. Дзидра хотела назвать дочку Катей, в честь подруги, а назвала Женей. В честь Женьки. Которого уже не было.

■ Вместо эпилога.

После смерти Урбанского Госкино запретило съемки «Директора» и распустило группу. Салтыкова отлучили от режиссуры на полтора года. Но в 1967 году он начал снимать «Бабье царство», а спустя три года после трагедии съемки «Директора» возобновились, но уже с другим актерским составом. Идея оставить в фильме кадры с участием Урбанского, а потом доснять другого актера, не получила развития.

Теперь Алексея Зворыкина играл Николай Губенко.

Из картины ушла Нонна Мордюкова, а Антонина Цыганкова после гибели Урбанского покинет кино навсегда. Из отснятого материала Екатерина Сташевская сделает мемориальный фильм про Урбанского по сценарию Александра Рекемчука. Глубоко будет переживать смерть Жени и Нагибин.

Но постепенно история уляжется. Останутся лишь стихи Евгения Евтушенко, которые он посвятил памяти друга...

...Дзидра после смерти Жени уехала в Ригу. Пройдет несколько лет, она станет режиссером, снимет несколько хороших фильмов… Она проживет без своего Жени 38 лет, бесконечно общаясь с ним. Он будет смотреть на нее с портрета на стене — вечно молодой, красивый, ушедший в возрасте Христа. Незабываемый.