Я один. Все тонет в фарисействе*

На нем всегда делали деньги. И продолжают их делать. Признаются в любви, вспоминают, как дружили. А он всегда оставался один и пел на разрыв аорты. Из последних сил. Любя и ненавидя. Поэт и человек, которого мы только начинаем узнавать.

Высоцкий у каждого свой. Наверное, нет в России человека, который не мог бы не рассказать историю, связанную с Владимиром Семеновичем.

С каждым годом узнать что-то новое о нем самом все трудней. Все меньше становится людей, которые его хорошо знали и были рядом.

Конечно, их воспоминания важны. Они помогают нам лучше разобраться, почему он написал ту или иную песню, кого любил, о чем думал, почему страдал.

Но все равно мы ищем в каждой его песне и роли что-то свое, близкое и понятное только нам.

У меня тоже был и остается свой Владимир Высоцкий. Память выхватывает различные эпизоды жизни, когда он переворачивал ее и ставил с ног на голову.

В то жаркое олимпийское лето 1980 года Москва предпочла увезти всех детей из города. На всякий случай.

И о смерти Владимира Семеновича я со своими пятнадцатилетними одногодками узнал во втором по значимости пионерском лагере страны - «Орленке».

Вдруг по лагерному радио полный слез мальчишеский голос, то и дело срываясь, выговорил: «Сегодня умер Владимир Высоцкий».

А затем весь день над побережьем Черного моря неслись песни Высоцкого. Мальчишка заперся в рубке и не открывал никому. Это был его личный подвиг и его личная трагедия, которую он решил разделить с нами, такими же московскими пацанами и девчонками, как и он сам. Я не знаю, наказали ли его тогда. Но он подарил нам полузапрещенного Высоцкого. Пусть даже и в такой грустный день.

А еще раньше лаборантка из школьного кабинета физики, заядлая театралка, шепотом попросила нас с приятелем остаться после урока и подмигнула: «Хотите вечером пойти на Таганку, на Высоцкого?»

Хотели ли мы? Можно было и не спрашивать. Достать в то время билет на Таганку уже было счастьем, а уж пойти на Высоцкого! Пусть даже не на Гамлета. Но и его Хлопуша был неописуем.

А еще мы знали, что когда Высоцкий не на сцене, он тихонько садится в уголке и что-то наигрывает. И так ждали этого момента.

Но в тот вечер чуда не случилось. То ли он неважно себя чувствовал, то ли еще по какой-то причине, но послушать его тихое пение для себя не удалось. Зато мы видели как он играет. И одного этого было достаточно. К сожалению, на другие спектакли попасть уже не получилось. Желающих на редкие контрамарки было хоть отбавляй.

Зато буквально через месяц я неожиданно стал обладателем грампластинки-миньона с четырьмя песнями Высоцкого. Их неожиданно выбросили в продажу в ныне уже несуществующем магазине «Рапсодия» на Мясницкой. Помню как завидовали одноклассники и постоянно просили дать домой послушать. Таким достоянием нельзя было не поделиться. Впрочем, Высоцкий звучал тогда почти из каждого окна. Особенно в родном Замоскворечье.

Там еще помнили, как в послевоенные и пятидесятые годы, когда на весь двор было по одному счастливому обладателю патефона, хозяин выставлял его летом на подоконник раскрытого настежь окна, а весь двор танцевал, делая заказы на Рио-Риту, «Маленький цветок», песни Бернеса и Утесова.

Об этом своем детстве вспоминал и Владимир Высоцкий. А потом также из окон выставлялись кассетные магнитофоны и его хриплый голос заполнял все пространство старых дворов и улочек, где все еще жила шпана замоскворецкая.

Владимир Семенович ведь тоже играл по-дворовому, особым блатным боем, которому учили пацанов возвращавшиеся из лагерей молодые местные урки.

Может быть, отсюда и его любовь к блатному песенному колориту.

А потом наступило 25 июля 1981 года. Исполнился год со дня смерти поэта и актера. И Ваганьковское кладбище наполнилось теми, кто не мог поверить, что Высоцкого больше нет. И на самом кладбище, и на площади возле него было не протолкнуться. Разве что трамваю иногда уступали дорогу. Тут и там зазвучали песни. Ушлые уличные торговцы из под полы продавали распечатки песен и фотографии по рублю за штуку. Не пойти туда было просто невозможно. Это было бы предательством.

Это потом рядом появилась могила застреленного авторитета Отари Квантришвили и его брата Амирана. Это потом на нем стали наживаться уже не по рублю. А он все равно оставался один. И свой для каждого из нас...

Я помню как актер Михаил Пореченков на очередном актерском концерте в день рождения Владимира Семеновича пел его песню «Он не вернулся из боя» сразу после смерти друга и замечательного актера Андрея Краско. Он не просто понял эту песню, а прожил ее.

Сейчас стало модно перепевать песни Высоцкого. Разве что танцы под них не устраивают. И во время очередного «памятного вечера» я вспоминаю полные боли глаза Михаила Пореченкова. В тот раз он остался один на один с этой болью. Он и Высоцкий. Мир фарисейства и лицемерия на миг отступил.

Ради этого и стоило жить как Высоцкий. Среди людей. Всегда в одиночестве...

*Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить — не поле перейти.

Борис Пастернак, стихотворение «Гамлет», 1946 год

Читайте также

75 лет Владимиру Высоцкому

В Фотоцентре открылась выставка «Житие Владимира Высоцкого». Более ста работ двадцати авторов. На самом видном месте — знаменитые фотографии Валерия Плотникова. Они познакомились в 1967 году — студент ВГИКа Плотников проходил практику на «Ленфильме», а Высоцкий приехал сниматься в «Интервенции». Самые известные фотосессии были сделаны в Москве. (читайте далее...)

История жизни Владимира Высоцкого в фотографиях

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Я НЕ ЛЮБЛЮ

Я не люблю фатального исхода, от жизни никогда не устаю.Я не люблю любое время года, в которое я песен не пою.Я не люблю холодного цинизма, в восторженность не верю, и еще -Когда чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо.Я не люблю, когда наполовину или когда прервали разговор.Я не люблю, когда стреляют в спину, я также против выстрелов в упор.Я ненавижу сплетни в виде версий, червей сомненья, почестей иглу.Или, - когда все время против шерсти, или когда железом по стеклу.Я не люблю уверенности сытой, уж лучше пусть откажут тормоза.Досадно мне, что слово "Честь" забыто и что в чести наветы за глаза.Когда я вижу сломанные крылья, - нет жалости во мне, и неспроста:Я не люблю насилья и бессилья, вот только жаль распятого Христа.Я не люблю себя, когда я трушу, я не терплю, когда невинных бьют.Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более, когда в нее плюют.Я не люблю манежи и арены, на них мильон меняют по рублю, -Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю.Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю.

ДОРОГАЯ ПЕРЕДАЧА

Дорогая передача! Во субботу, чуть не плача,Вся Канатчикова дачаК телевизору рвалась, -

Вместо чтоб поесть, помыться,Уколоться и забыться,Вся безумная больницаУ экрана собралась.

Говорил, ломая руки,Краснобай и баламутПро бессилие наукиПеред тайною Бермуд, -

Все мозги разбил на части,Все извилины заплел -И канатчиковы властиКолют нам второй укол.

Уважаемый редактор!Может, лучше - про реактор?Про любимый лунный трактор?!Ведь нельзя же! - год подряд:То тарелками пугают -Дескать, подлые, летают;То y вас собаки лают,То руины - говорят!

Мы кое в чем поднаторели:Мы тарелки бьем весь год -Мы на них собаку съели, -Если повар нам не врет.

А медикаментов груды -В унитаз, кто не дурак.Это жизнь! И вдруг - Бермуды!Вот те раз! Нельзя же так!

Мы не сделали скандала -Нам вождя недоставало:Настоящих буйных мало -Вот и нету вожаков.Но на происки и бредниСети есть y нас и бредни -Не испортят нам обедниЗлые происки врагов!

Это их худые чертиБермутят воду во пруду,Это все придумал ЧерчилльВ восемнадцатом году!

Мы про взрывы, про пожарыСочиняли ноту ТАСС...Тут примчались санитары -Зафиксировали нас.

Тех, кто был особо боек,Прикрутили к спинкам коек -Бился в пене параноикКак ведьмак на шабаше:"Развяжите полотенцы,Иноверы, изуверцы!Нам бермуторно на сердцеИ бермутно на душе!"

Сорок душ посменно воют -Раскалились добела, -Во как сильно беспокоятТреугольные дела!

Все почти с ума свихнулись -Даже кто безумен был, -И тогда главврач МаргулисТелевизор запретил.

Вон он, змей, в окне маячит -За спиною штепсель прячет, -Подал знак кому-то - значит,Фельдшер вырвет провода.Нам осталось уколоться -И упасть на дно колодца,И пропасть на дне колодца,Как в Бермудах, навсегда.

Hy а завтра спросят дети,Навещая нас с утра:"Папы, что сказали этиКандидаты в доктора?"

Мы откроем нашим чадамПравду - им не все равно:"Удивительное рядом -Но оно запрещено!"

Вон дантист-надомник Рудик -У него приемник "грундиг", -Он его ночами крутит -Ловит, контра, ФРГ.Он там был купцом по шмуткам -И подвинулся рассудком, -К нам попал в волненье жуткомС номерочком на ноге.

Прибежал, взволнован крайне, -Сообщеньем нас потряс,Будто - наш научный лайнерВ треугольнике погряз:

Сгинул, топливо истратив,Весь распался на куски, -Двух безумных наших братьевПодобрали рыбаки.

Те, кто выжил в катаклизме,Пребывают в пессимизме, -Их вчера в стеклянной призмеК нам в больницу привезли -И один из них, механик,Рассказал, сбежав от нянек,Что Бермудский многогранник -Незакрытый пуп Земли.

"Что там было? Как ты спасся?" -Каждый лез и приставал, -Но механик только тряссяИ чинарики стрелял.

Он то плакал, то смеялся,То щетинился как еж, -Он над нами издевался, -Сумасшедший - что возьмешь!

Взвился бывший алкоголик,Матерщинник и крамольник:"Надо выпить треугольник!На троих его! Даешь!"Разошелся - так и сыпит:"Треугольник будет выпит! -Будь он параллелепипед,Будь он круг, едрена вошь!"

Больно бьют по нашим душам"Голоса" за тыщи миль, -Зря "Америку" не глушим,Зря не давим "Израиль":

Всей своей враждебной сутьюПодрывают и вредят -Кормят, поят нас бермутьюПро таинственный квадрат!

Лектора из передачи!Те, кто так или иначеГоворят про неудачиИ нервируют народ!Нас берите, обреченных, -Треугольник вас, ученых,Превратит в умалишенных,Hy а нас - наоборот!

ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ...

Если друг оказался вдругИ не друг, и не враг, а - так,Если сразу не разберешь,Плох он или хорош,-Парня в горы тяни - рискни!Не бросай одного его,Пусть он в связке в одной с тобой -Там поймешь, кто такой.

Если парень в горах - не ах,Если сразу раскис и - вниз,Шаг ступил на ледник и - сник,Оступился - и в крик,-Значит, рядом с тобой - чужой,Ты его не брани - гони:Вверх таких не берут, и тутПро таких не поют.

Если ж он не скулил, не ныл,Пусть он хмур был и зол, но - шел,А когда ты упал со скал,Он стонал, но - держал,Если шел за тобой, как в бой,На вершине стоял хмельной,-Значит, как на себя самого,Положись на него.

ТОТ, КТО РАНЬШЕ С НЕЮ БЫЛ

В тот вечер я не пил, не пел,Я на нее вовсю глядел,Как смотрят дети, как смотрят дети,Но тот, кто раньше с нею был,Сказал мне, чтоб я уходил,Сказал мне, чтоб я уходил,Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, -Он мне грубил, он мне грозил, -А я все помню, я был не пьяный.Когда ж я уходить решил,Она сказала: — Не спеши! -Она сказала: — Не спеши,Ведь слишком рано.

Но тот, кто раньше с нею был,Меня, как видно, не забыл,И как-то в осень, и как-то в осень -Иду с дружком, гляжу — стоят.Они стояли молча в ряд,Они стояли молча в ряд,Их было восемь.

Со мною нож, решил я: — Что ж,Меня так просто не возьмешь.Держитесь, гады! Держитесь, гады! -К чему задаром пропадать?Ударил первым я тогда,Ударил первым я тогда -Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был,Он эту кашу заварилВполне серьезно, вполне серьезно.Мне кто-то на плечи повис,Валюха крикнул: — Берегись! -Валюха крикнул: — Берегись! -Но было поздно.

За восемь бед — один ответ.В тюрьме есть тоже лазарет,Я там валялся, я там валялся.Врач резал вдоль и поперек,Он мне сказал: — Держись, браток! -Он мне сказал: — Держись, браток! -И я держался.

Разлука мигом пронеслась.Она меня не дождалась,Но я прощаю, ее прощаю.Ее, конечно, я простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был,Не извиняю.

Ее, конечно, я простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был,Я повстречаю!