Председатель земного шара: 10 знаменитых стихотворений Велимира Хлебникова

Детство поэта прошло в Малодербетовском улусе Астраханской губернии. Вместе со своим отцом, учёным-орнитологом Владимиром Алексеевичем Хлебниковым, он часто выезжал в заграничные поездки и вёл орнитологические записи. В 1903 году, по окончании гимназии, Виктор (настоящее имя литератора) поступил в Казанский университет на физико-математический факультет. В эти годы он начал писать стихи и прозу.

Большое влияние на Хлебникова оказали Русско-японская война и поражение российского флота в Цусимском сражении. Размышляя над ходом истории, он предпринял попытку найти некие "основные законы Времени", так или иначе влияющие на судьбу человечества. В 1908 году поэт переехал в Петербург и поступил в университет, но так и не окончил его. Хлебников сблизился с поэтами-символистами, посещал литературные вечера, увлекся мифологией и славянским фольклором. Именно в это время поэт взял себе псевдоним Велимир.

Дебют поэта в печати состоялся в 1908 году - в журнале "Весна" было опубликовано его стихотворение "Искушение грешника". Тогда же состоялось его знакомство с футуристами Василием Каменским и Давидом Бурлюком. Стараясь обращаться в своём творчестве к славянским корням, Велимир называл футуристов будетлянами, т.е. вестниками будущего. Его стихи вошли в сборник "Садок судей" (1910), которым заявило о себе новое литературное движение.

В 1913 году увидел свет первый авторский сборник Хлебникова "Ряв!", за которым последовал первый том собрания сочинений поэта "Изборник стихов". Велимир продолжал свои расчёты о "законах Времени", которые печатал во многих своих книгах. Стилевое своеобразие поэта выражалось в необычной лексике и намеренном нарушении синтаксических норм. Владимир Маяковский писал, что "Хлебников создал целую "периодическую систему слова". Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов". Свою задачу как поэта Хлебников формулировал так:

Породе русской вернуть язык

Такой,

Чтоб соловьиный свист и мык

Текли там полною рекой.

("Перуну", приложение к "Изборнику Стихов")

Поэт выдвигал идею о том, что всё во вселенной подчиняется единым законам, а также пытался при помощи поэзии связать время и пространство: будучи студентом первого курса, Хлебников писал о себе: "Пусть на могильной плите прочтут… он связал время с пространством". В манифесте "Труба марсиан" (1916) он призвал к созданию Государства времени, которое должно прийти на смену государствам, воюющим за клочок пространства — одна из первых сверхутопичных идей, которые в дальнейшем не раз возникали в русской литературе.

Во время революции 1917 года, стремясь быть в центре событий, он много ездил по стране, работал в различных газетах и издательствах. Четыре года спустя он вернулся в Москву и стал членом официального Союза поэтов. К тому времени он уже закончил одно из своих важнейших произведений, "Зангези", жанр которого определил как сверхповесть.

Напряженная работа подорвала здоровье Хлебникова - весной 1922 года он уехал к своей сестре в Новгородскую губернию в надежде отдохнуть, но вскоре серьёзно заболел. 28 июня 1922 года его не стало.

Поэтический язык Хлебникова во многом повлиял на творчество таких авторов, как Владимир Маяковский, Андрей Платонов, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Даниил Хармс и Николай Заболоцкий. "Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку известных стихотворений одного из признанных лидеров русского авангарда начала XX века.

x x x

Из мешкаНа пол рассыпались вещи.И я думаю,Что мир —Только усмешка,Что теплитсяНа устах повешенного.

(1908)

Заклятие смехом

О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,О, засмейтесь усмеяльно!О, рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!Смейево, смейево!Усмей, осмей, смешики, смешики!Смеюнчики, смеюнчики.О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!

(1908-1909)

x x x

Бобэоби пелись губы,Вээоми пелись взоры,Пиээо пелись брови,Лиэээй — пелся облик,Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.Так на холсте каких-то соответствийВне протяжения жило Лицо.

(1908-1909)

x x x

О, достоевскиймо бегущей тучи!О, пушкиноты млеющего полдня!Ночь смотрится, как Тютчев,Безмерное замирным полня.

(1908-1909)

x x x

Слоны бились бивнями так,Что казались белым камнемПод рукой художника.Олени заплетались рогами так,Что казалось, их соединял старинный бракС взаимными увлечениями и взаимной неверностью.Реки вливались в море так,Что казалось: рука одного душит шею другого.

(1910)

x x x

Я победил: теперь вестиНароды серые я буду,В ресницах вера заблести,Вера, помощница чуду.Куда? отвечу без торговли:Из той осоки, чем я выше,Народ, как дом, лишенный кровли,Воздвигнет стены в меру крыши.

(1912)

Воззвание председателей земного шара (фрагмент)

Только мы, свернув ваши три года войныВ один завиток грозной трубы,Поем и кричим, поем и кричим,Пьяные прелестью той истины,Что Правительство земного шараУже существует.Оно — Мы.Только мы нацепили на свои лбыДикие венки Правителей земного шара.Неумолимые в своей загорелой жестокости,Встав на глыбу захватного права,Подымая прапор времени,Мы — обжигатели сырых глин человечестваВ кувшины времени и балакири,Мы — зачинатели охоты за душами людей,Воем в седые морские рога,Скликаем людские стада —Эго-э! Кто с нами?Кто нам товарищ и друг?Эго-э! Кто за нами?

(1916)

Воля всем

Все за свободой — туда.Люди с крылом лебединымЗнамя проносят труда.Жгучи свободы глаза,Пламя в сравнении — холод,Пусть на земле образа!Новых напишет их голод...Двинемся вместе к огненным песням,Все за свободу — вперед!Если погибнем — воскреснем!Каждый потом оживет.Двинемся в путь очарованный,Гулким внимая шагам.Если же боги закованы,Волю дадим и богам...

(1918)

Одинокий лицедей

И пока над Царским СеломЛилось пенье и слезы Ахматовой,Я, моток волшебницы разматывая,Как сонный труп, влачился по пустыне,Где умирала невозможность,Усталый лицедей,Шагая напролом.А между тем курчавое челоПодземного быка в пещерах темныхКроваво чавкало и кушало людейВ дыму угроз нескромных.И волей месяца окутан,Как в сонный плащ, вечерний странникВо сне над пропастями прыгалИ шел с утеса на утес.Слепой, я шел, покаМеня свободы ветер двигалИ бил косым дождем.И бычью голову я снял с могучих мяс и костиИ у стены поставил.Как воин истины я ею потрясал над миром:Смотрите, вот она!Вот то курчавое чело, которому пылали раньше толпы!И с ужасомЯ понял, что я никем не видим,Что нужно сеять очи,Что должен сеятель очей идти!

(1921-1922)

Азия

Всегда рабыня, но с родиной царей насмуглой грудиИ с государственной печатью взаменсерьги у уха.То девушка с мечом, не знавшая зачатья,То повитуха — мятежей старуха.Ты поворачиваешь страницы книги той,Где почерк был нажим руки морей.Чернилами сверкали ночью люди,Расстрел царей был гневным знакомвосклицанья,Победа войск служила запятой,А полем — многоточия, чье бешенство не робко,Народный гнев воочиюИ трещины столетий — скобкой.

(1921)