Пять самых известных стихотворений Гийома Апполинера
Гийом Апполинер – французский поэт, яркий представитель авангардистского движения начала XX века. Родился в Риме, 26 августа 1880 года. Его мать – польская аристократка Анжелика Костровицкая, а вот отец доподлинно неизвестен. Наиболее вероятно, им является Франческо Флюджи д’Аспермонт, щвейцарский аристократ.
Апполинер учился в Ницце, Каннах, Монако. В возрасте 19 лет с матерью переехал в Париж.
Здесь он быстро становится частью артистической богемы, среди его друзей – Пабло Пикассо, Андре Дерен, Анри Руссо. В это время, Апполинер - видный поэт и публицист, он печатается в таких газетах и журналах, как Суаре де Пари, Пари-Журналь, Меркюр де Франс.
Первую Мировую войну Апполинер встретил с восторгом, называя ее современным воплощением красоты. Сначала он попал в артиллерию, потом был переведен в пехоту.
17 марта 1916 он был ранен в голову, перенес трепанацию черепа. Умер 9 ноября 1918 во время эпидемии испанского гриппа, на фоне осложнений после операции.
"Вечерняя Москва" предлагает перечитать самые известные стихотворения Гийома Апполинера.
Цитируется по собранию сочинений Гийома Апполинера (3 тома, издательство "Книговек, 2011 год)
"Лорелея" (1909 год, сборник "Алкоголи")
"Лорелея" считается одним из наиболее крупных произведений юного Апполинера. Входит в цикл "Рейнские стихи". Стихотворение написано по мотивам известной немецкой легенды о Лорелее.
Мужчины не снеся любовного искусаЛомились в Бухарах к одной колдунье русой
Епископ приказал призвать ее на судВзглянул и все простил бесовке за красу
О Лорелея глаз бесценные каменьяКто обучил тебя искусству оболыценья
Мне жить невмоготу беду сулит мой взглядКто глянет на меня судьбе не будет рад
В моих глазах огонь а вовсе не каменьяВ костер меня Лишь он развеет наважденье
О Лорелея жжет меня твой взгляд-пожарЯ не судья тебе и сам во власти чар
Да оградит вас Бог Моя погибель близкоМолитесь за меня заступнице епископ
Мой милый далеко его со мною нетУж лучше помереть постыл мне белый свет
От горя извелась с тоскою нету сладуКак гляну на себя так любой смерти рада
А сердце все болит с тех пор как он ушелОх сердце все болит весь мир уныл и гол
Трем рыцарям дает епископ приказаньеДоставить в монастырь заблудшее созданье
Прощайся с миром Лор твой взгляд безумен ЛорОтныне твой удел монашеский убор
Они пустились в путь несчастную жалеяИ рыцарям в слезах взмолилась Лорелея
Мне б только на утес подняться над рекойМне замку моему хотя б махнуть рукой
Мне только бы в реке прощально отразитьсяА там и в монастырь к старухам да вдовицам
Ей ветер кудри рвет и тучи мимо мчатСкорей спускайся вниз три рыцаря кричат
Ах там вдали челнок по Рейну проплываетВ нем суженый сидит увидел призывает
На сердце так легко и милый все зоветИ в тот же миг она шагнула в темень вод
Плененная собой скользнувшей под утесомШагнула к сини глаз и золотистым косам
"Мост Мирабо" (1913, сборник "Алкологи")
Самое знаменитое стихотворение из сборника "Алкоголи". Приведенный нами перевод Павла Антокольского является наиболее близким к тексту.
Под мостом Мирабо вечно новая Сена.Это наша любовьДля меня навсегда неизменна,Это горе сменяется счастьем мгновенно.
Снова пробило время ночное.Мое прошлое снова со мною.
И глазами в глаза, и сплетаются руки,А внизу под мостом —Волны рук, обреченные муке,И глаза, обреченные долгой разлуке.
Снова пробило время ночное.Мое прошлое снова со мною.
А любовь — это волны, бегущие мимо.Так проходит она.Словно жизнь, ненадежно хранима,Иль Надежда, скользящая необгонимо.
Снова пробило время ночное.Мое прошлое снова со мною.
Дни безумно мгновенны, недели мгновенны.Да и прошлого нет.Все любви невозвратно забвенны...Под мостом круговерть убегающей Сены.
Снова пробило время ночное.Мое прошлое снова со мною.
"Окна" (1913-1916, сборник "Киллиграммы. Стихотворения мира и войны")
Цикл "Каллиграммы" занимает особенное место в творчестве поэта. Ключевой момент - это форма стихи, дополняющая поэтическое содержание.
Меж зеленым и красным все желтое медленномеркнетКогда попугаи в родных своих чащах поютГруды убитых пи-иНеобходимо стихи написать про птицу с однимодиноким крыломИ отправить телефонограммойОт увечья великогоСтановится больно глазамВот прелестная девушка в окружении юных туринокБедный юноша робко сморкается в белый свойгалстукЗанавес приподнимиИ окно пред тобою раскроетсяРуки как пауки ткали нити тончайшего светаБледность и красота фиолетовы непостижимыТщетны наши попытки хоть немного передохнутьВсе в полночь начнетсяКогда никто не спешит и люди вкушают свободуУлитки Налим огромное множество Солнци Медвежья шкура закатаПеред окном пара стоптанных желтых ботинокБашниБашни да это ведь улицыКолодцыКолодцы да это ведь площадиКолодцыДеревья дуплистые дающие кров бесприютныммулаткамДлинношерстный баран тоскливую песню поетОдичалой овцеГусь трубит на севере дальнемГде охотники на енотовПушнину выделываютБриллиант чистейшей водыВанкуверГде белый заснеженный поезд в мерцанье огнейбежит от зимыО ПарижМеж зеленым и красным все желтое медленномеркнетПариж Ванкувер Гийер Ментенон Нью-Йорки Антильские островаОкно раскрывается как апельсинСпелый плод на дереве света
"Прощай любовь моя прощай моя беда" (1915 год, сборник "Стихи 1911-1918 годов из посмертных сборников")
Написано во время войны, из цикла "Послания к Лу". Адресатом является светская дама Луиза де Колиньи-Шатийон, которой он признается в своих чувствах. "Это мои лучшие стихи с начала войны", - сообщал поэт в июне 1915 г. в письме Луизе Фор-Фавье.
Прощай любовь моя прощай моя бедаТы вырвалась на волюНедолгая любовь омыла синевоюИ смерклось навсегдаВзгляд моря как и твой был теплым и зеленымСтелили миндалиНам под ноги цветы И снова зацвелиА я под МурмелономНазванье местности где пьяный от тоскиЯ глохну в артобстрелеО Лу ты зла еще и смотрят как смотрелиСвинцовые зрачки?
"Будь на то моя власть" (1918, "Стихи 1911-1918 годов из посмертных сборников")
Одно из последних стихотворений поэта. Им завершается последний сборник Апполинера "Стихи 1911-1918 годов из посмертных сборников".
О время Единственный путь от одной удаленнойточки к другойБудь на то моя власть я заставил бы сразуИзмениться людские сердца и тогда осталось быв миреТолько то что прекрасноВместо опущенных глаз молитв бормотаньяВместо отчаянья и покаянья были бы всюдуДароносицы чаши ковчегиКоторые вдруг засверкали б в глубинах мечтанийПодобно богам античнымЧья роль как бы она ни была поэтичнаСыграна почти до концаБудь на то моя власть я скупил бы всех птицПосаженных в клетку я бы выпустил их на свободуИ радуясь стал бы смотреть как они улетаютНе имея при этом никакого понятияО добродетели именуемой благодарностьюЕсли только она не от сердца