Петербургский взгляд на день театра – смотрим в будущее с оптимизмом

Юрий Шварцкопф, генеральный директор Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии:

«У нас вообще нет проблем, потому что мы живем в веселое время комедии и сюра. Сколько я себя помню, в театре всегда говорили, что живут плохо и живут тяжело. В середине 80-х годов был экономический эксперимент (театру давали право зарабатывать деньги, ими распоряжаться и не было четкой регламентации как и на что тратить при стабильном финансировании, планировании и жестком плане по новым постановкам – прим. авт.), который потом внедрился в театры – это было хорошо и удобно всем.

А с 90-х годов мы вошли в рыночные отношения. Думаю, что до сих пор основная беда власти в том, что театры должны жить в рыночных отношениях, хотя это неправильно. Каждая страна по-разному решает как ей вести культурную политику, а в нашем государстве, на мой взгляд, отсутствует культурная политика – все делается урывками.

Театр музыкальной комедии один из первых, кто вошел в русло автономных учреждений. Сегодня 70% времени любого руководителя уходит на заполнение бумаг, ответы на письма, предоставления данных. До недавнего времени нам давали сумму, мы ее получали. Затем наступили времена, когда эта сумма стала входить в общее финансирование театра, в независимости от постановок эта сумма делилась на 12 месяцев.

Сейчас сделали иначе – повысили деньги на новые постановки, а еще говорят, что выделят деньги только после того, как мы дадите все сметы и документации. В результате мы выпускаем спектакль в феврале, а деньги получим в конце марта-начале апреля. Хорошо, если эта постановка на 5-6 миллионов, а вот мы сейчас планируем постановку на 40 миллионов. Как это сделать? Сколько томов надо для документации? Да к тому же ее будут проверять экономисты или люди, которые не понимают театральных реалий.

Необходимо увеличить зарплату работникам театра, потому что она, конечно же, для Петербурга унизительна и, как ни странно, во многих периферийных театрах зарплата на порядок выше, допустим в Иркутске. Но там не дают денег на новые постановки, зато дают на гастроли!

Мы уж не говорим о том, что большинство театров у нас находятся в плачевном состоянии. Такое чувство, что мы до сих пор ездим на «Жигулях», их же и модернизируем, а весь мир ездит на «Мерседесах». Например, то, что весь мир сегодня может позволить себе в жанре мюзикла, в девяноста процентах на нашей сцене поставить невозможно.

В Петербурге до сих пор нет большого театра мюзиклов, где бы на постоянной основе шли известные постановки, в то время как в Москве каждый день систематически идет пять-шесть мюзиклов. Дошло до того, что петербургский рынок стали осваивать московские компании.

Хотелось бы от государства более внятной политики по отношении к культуре и, в частности, к театрам. Хотелось бы, уж если нет денег у государства, как-то решить вопрос с кредитами. Потому что если мы берем кредит, то точно также как большой бизнес – под 15%. А вот было бы это хотя бы 12%!»

Марина Беляева, художественный директор театра-фестиваль «Балтийский дом»:

«Проблемы всегда есть, были и будут. Сколько лет существуют театры, мы все время выходим из какого-то кризиса – то из творческого, то из экономического. С другой стороны, если бы всего этого не было, наверное, нам было бы скучнее, и мы придумывали другие проблемы.

Конечно бы, хотелось бы проснуться и тут «бац» - XXI век. Во всех театральных залах, во всех театральных зданиях все самое новое и лучшее. Такого, конечно же, сразу не получится, но к этому нужно идти.

Тем не менее, современный русский театр определяют драматические и оперные актеры. Руководству «Балтийского дома» радостно, что у нас очень много молодых талантливых артистов. Пройдет несколько лет, и они будут не только широко известны на сцене «Балтдома», но и вообще в России.Сегодня также справедливо говорить о том, что самое сложное для артиста – выжить. Многим артистам, которые приходят в театр, нужно решать вопросы с жильем, нужно решать вопрос с тем, как ты выглядишь. Везде нужны деньги – а зарплаты маленькие. Мы получаем дотацию одну, а деньги платим совсем другие, потому что если этого не будет, то нечем будет платить артистам.

У нас, например, в театре есть бесплатная каша – эту идею мы когда-то украли у театра Моссовета в Москве. Мы приехали туда на гастроли и у них в буфете существует понятие «бесплатной каши» - всегда стоит большая-большая кастрюля и все, кто хочет, может есть эту кашу. Кстати, каша у нас заканчивается быстрее, чем суп! Но не кашей единой жив театр – он жив тем, что у него впереди, и насколько интересно артисту будет приходить в этот театр работать, играть в коллективе.

У нас не совсем традиционный театр – мы не имеем единого художественного лидера в лице художественного руководителя, не имеем единой репертуарной линии. Так как у нас «театр-фестиваль», то мы можем приглашать к нам совершенно разных режиссеров и воплощать совершенно разные проекты, но, опять-таки, не хватает средств.

Важно, чтобы не прекращался творческий и человеческий обмен, потому что можно выйти на очень высокий технический уровень, но если чисто по-человечески мы не научимся договариваться и разговаривать – то всему это грош цена. Все актеры будут машинами.

Конечно, все театралы сегодня ощущают себя как женщины 8 марта – нам один раз в году дарят цветы. Так и театр, к нему особое внимание один раз в году 27 марта. А хотелось бы, чтобы к этому особенному искусству обращались чаще. И тогда очень многие проблемы, если не исчезнут совсем, то будут чаще звучать и их будет проще решать, потому что ни в одном другом виде искусства нет такого, чтобы зритель был его непосредственным участником и творцом.