Теперь мы уже не поссоримся
С Юлианом мы жили в подъезде одного дома на улице Народного Ополчения. И крепко дружили. Называлось – «ополчались»… Он часто поднимался к нам, на 16-ый этаж, приводил друзей, ставил свой новый диск… Рассказывали байки. Юлик заразительно хохотал. Тогда мы все звали его Юликом, и он был очень веселым человеком.
А с 16-го этажа открывался потрясающий вид на Москву конца двадцатого века. «Ревущие 90-е» позже назовет те бурные годы еще один мой дружок, писатель Гринберг. И компания наша тогда тоже была бурной. Стасик Садальский – балагур и верный товарищ. В коридоре той квартиры на 16-ом этаже висела золотистая табличка «Квартира имени Садальского». Если бы не пробивная сила и популярность Стаса, никогда у меня не было бы роскошной, по тем временам, «трешки». Махмуд Эсамбаев – всемирно известный танцор в кавказской папахе, со Звездой Героя Соцтруда на лацкане великолепного пиджака и с повадками английского лорда. Римма Маркова – ее звали «королевой эпизода», а мы шутливо называли артистку Рим Василич. За громовой голос, властность и резкость суждений. Надо ли говорить о том, что все они были народными любимцами, и по улице с ними ходить было затруднительно.
Выстраивались очереди за автографами. Стасик Садальский любил десанты в народ. После очередной премьеры, он стремительно увлекал нас «к ларику». Так называлось распитие шампанского вина в ночи у одного из ларьков, которые в те времена шанхаисто оккупировали столицу. Через пять минут вся ночная улица пила шампанское со своим любимым Кирпичом. Садальский сердился. Он не любил роль карманника. Мы все знали, что Стасик может сыграть и Гамлета, и шута в «Лире». И Барик был с нами, и «нанайцы». И Боря Вольнов, коммерсант и добрый человек. Именно он придумал слоган нашей компании – «Нас никто никогда не поссорит». Стоит, пожалуй, добавить еще одно. Римма сразу стала называть меня Шурой. Она входила в кабинет главного редактора самой желтой газеты страны, и, потрясая страничками, басила: «Шура! Вот это дерьмо ты не должен печатать!» Или она звонила мне и кричала: «Шура! Что-то мы давно не ополчались!» До Марковой Шурой меня называли три человека – мама, Садальский и Астафьев. Причем, писатель это сделал, как и Римма, в первые минуты знакомства. Мы сплавлялись по Енисею и забрели к нему в Овсянку.
Мне всегда было интересно: как они догадались, что на самом деле я не Сашка, не Александр Иванович, а Шура?! И уж совсем не Алекс, как меня стали называть после работы заграницей. Садальский называл меня Шурой, потому что мы были с ним одного года, родились с разницей в несколько дней и оба были воспитанниками интерната. У интернатовских свои законы, и они быстро узнают друг друга… Но как догадалась Римма?
Однажды, Садальский шел к нам в гости с Марковой и в подъезде встретил Юлика с Мордюковой. Нонна жила неподалеку в Крылатском, с Юлианом они дружили. Через десять минут мы все сидели на нашей кухне. И лучшего «ополчения» я не припомню. Уже тогда Нонна по версии английской компании «Кто есть кто?» вошла в «десятку» величайших актрис мира. Понимая, что случайная встреча может стать в моем репортерстве значимой, я поздно ночью записал беглые впечатления. Никогда и нигде их не цитировал. Видимо, время настало. Многое в той записи касалось Риммы Марковой. Оказалось, что они с Нонной давние подружки. Социальных роликов «Русский проект», которые возвели двух великих русских актрис на новую высоту народной любви, тогда я еще не видел. Вот запись. «Нонна в байковом халатике и косынке на голове, подвязанной, как у казачки. Никогда не скажешь, что это – величайшая актриса мира. Ведет себя скромно – без каприз. Но как говорит! Может одернуть даже Стасика. Естественность и простота».
[OBJ=Русский проект. Дай вам Бог здоровья]
Рассказала, как приехал Тихонов с сыном на съемки, в панамке и с удочками, а в это время Вася Шукшин влюбился в Мордюкову…Римма на равных с Мордюковой. Оказывается, они – подруги… Как заразительно смеется Мордюкова, когда Римма неподражаемо рассказывает историю своей любви и замужества с каким-то испанским богачом, владельцом рынков по имени Антонио. Понятно, что актерская байка! Понятно, что Нонна и Стасик слышат ее не в первый раз – подыгрывают… Но мы хохочем так, что чуть со стульев не падаем. И еще понятно, как они любят друг друга!» Уже потом я узнал, что Мордюковой часто доставались главные роли – те, которые могла и хотела играть Маркова. И я видел лицо Марковой на похоронах Нонны. История с испанской любовью тоже оказалась настоящей. Римма сама мне показала штамп в своем паспорте. Оказалось, что они с Антонио так и не развелись… Оказалось, что многое в той нашей компании было подлинным.
Остается добавить немногое.
Табличка в квартире «Имени Садальского» по-прежнему висит на своем месте. Хотя дом так и не стал элитным, а Юлик в нем больше не живет. Он теперь вообще живет по своим законам. Махмуд, почти перед самой смертью, зашел своей королевской походкой ко мне в кабинет, и подарил, сняв с пальца, дорогущий перстень. В коридоре уже толпилась вся редакция. Я спросил: «Зачем ты это делаешь?!» Махмуд ответил: «Не знаю… Но так надо». Ушла великая Нонна. Последний раз мы виделись после исполнения Мордюковой песни «О сыне» на концерте Пахмутовой. Многие в зале плакали, трудно было сдержать слезы. Отодвинув рюмку с коньяком – она уже не выпивала, Мордюкова сказала: «Мне хотелось, что бы вы не забыли мою песню».
И вот ушла Римма. На похороны я не успел, но заказал молебен в Братовщине, церкви 16-го века – так мне было по дороге.
Последнее время мы мало встречались – больше перезванивались. Я ей жаловался на газетные дела, она мне на партийные. Я спросил ее однажды: «Римма, зачем тебе это надо?» Она ответила так громко, что трубка чуть не выпала из моей ладони: «Шура! Кто-то должен заниматься стариками?!» И совсем недавно, совершенно немотивировано, она передала мне с кем-то из корреспондентов «Вечерки», который брал у нее интервью и передал от меня привет, открытку. Помимо приветственных слов, там была всего одна фраза, сказанная Борей Вольновым – «Нас никто никогда не поссорит».
Судьбу или Небо благодарить мне за встречу с ними – знающими, когда спеть свою последнюю песню, подарить свою именную печатку, напомнить главную заповедь настоящих друзей? Если совсем без пафоса, то благодарить надо Стасика Садальского, который однажды свел с Риммой, Юликом, Махмудом, Алесандрой Николаевной, Нонной… Да мало ли еще с кем! В знак того, что я не держу никаких обид на Садальского, я пришел на одну из его театральных премьер и послал ему огромный букет белых роз. Он вызвал меня на сцену, наговорил кучу комплиментов и великолепным жестом бросил розы в зал… Настоящий актер! Я знаю, что он еще сыграет своего Гамлета. Гринберг вошел в пятерку лучших писателей Москвы. Мне кажется, что теперь он совершенно не боится антиеврейских гонений злобных критиков, хотя по-прежнему подписывается невыразительным, с моей точки зрения, псевдонимом Зеленогорский… С Алибасовым мы нынче ходим в одну китайскую клинику, лежим рядом на кушетках с иголками в попах и спорим, чуть ли не до драки, про Украину. Потом миримся, снова спорим… Хотя мы-то с Бариком отлично знаем, что там, куда ушли великие Астафьев, Нонна, Махмуд и Римма, мы встретимся снова и тут же помиримся.
В принципе, ждать никогда недолго.
Интересно – а там кто-то назовет меня Шурой?
Если, конечно, по-настоящему.
ОБ АВТОРЕ
Александр Купер — московский прозаик, издавший ряд повестей и романов, постоянный автор рубрики «Писатель в газете».
ЦИТАТА
Все люди делятся на две категории: те, с которыми легко, и также легко без них, и те, с которыми сложно, но невозможно без них.
Эрнест Хемингуэй
ФОТОГАЛЕРЕЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ПАМЯТИ НАРОДНОЙ АРТИСТКИ РОССИИ РИММЫ МАРКОВОЙ
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Римма Маркова: Я уже не увижу, как все переменится, но уверена, что родится новое поколение, другие люди
Как иногда случается, известие о смерти Риммы Марковой пришло раньше, чем было расшифровано это интервью, которое получилось очень откровенным. И теперь то, что говорила в тот осенний день 2014 года Римма Васильевна воспринимается совсем по-иному, а что-то звучит почти пророчески...
- Я видела ваши фотографии в юности не понимаю, как вам удавалось отбиваться от поклонников. Вы же росли на Кавказе, яркая такая девица, ноги – во! К тому же блондинка…
- Родители мои в Махачкале шесть лет прожили и мы с братом (актер Леонид Марков – прим. ред.) шесть лет к ним приезжали, потому что лучшего пляжа не было, несмотря на то, что никто ничего не убирал, что плевали все, мусор бросали… Но такого золотого песка я нигде больше не видела. И у меня такая косища была! Папа ею очень дорожил, говорил – попробуй, отрезать – убью! И я ее тихонько подрезала, по сантиметру. И женихов, конечно, было сто-о-олько! А однажды приезжает человек, низенький, толстый, с двумя мешками орехов и прямо к нам в дом, к папе – отдавай за меня свою дочь! Оказывается, он где-то меня увидел, выяснил, где живу, взял орехи и пошел свататься, представляете?! Папа прямо обомлел! Куда ей, она же учится, она же в Москве живет! А тот стоит на своем, мол, у меня жена старая, хочу молодую жену. Отдавай дочь, я председатель колхоза, баранов дам! (далее...).