Жизнь и смерть отечественного неологизма
— Слова приходят отовсюду, — говорит профессор Института русского языка РАН Анатолий Баранов. — Как из политического дискурса, так и жаргона или диалектов.
Пример влияния последних — исконно шахтерское словечко «тормозок». Еще несколько лет назад многие москвичи не понимали его.
— Теперь так называют то, что люди приносят с собой в ланч-боксах, обед, заготовленный дома, — говорит Анатолий Николаевич.
Скорость вхождения нового слова в язык и его отмирания растет с каждым годом. Специалисты связывают это с расширением информационного пространства.
— На первом этапе получаем такой лексический полуфабрикат, — говорит кандидат филологических наук Анна Феоктистова. — В каком-то секторе информационного или коммуникативного поля что-то произошло, таким полем может быть лексема из книги («Цукербрины» Пелевина), телепередачи («сладострастные некрофилы» Киселева) или просто вирусная фразочка какого-нибудь вашего приятеля.
Но новая лексема, поясняет Анна Борисовна, должна еще закрепиться в языке: обычно эти процессы занимают несколько месяцев.
— Если слово появилось «на злобу дня», то, как правило, его употребляемость будет падать пропорционально актуальности события.
Например, первые в СССР бразильские сериалы «Рабыня Изаура» и «Просто Мария» подарили русскому языку такие слова, как «фазенда» (дачный участок) и «Мама Чоли» (крупная неприятная женщина, реже — кондуктор).
— Если первое употребляется до сих пор, то второе ушло в небытие, вместе с кондукторами, — говорит Феоктистова.
Есть еще третий вариант, когда слово остается в языке, но оно намертво привязано к событию — к примеру, глагол «кержакнуть», который вспоминают в связи с Евро-2012.
— Отдельным пунктом идут оговорки и всевозможные опечатки, — уверена Людмила Георгиевна Кошевая, доктор филологических наук. — Зачастую эти оговорки превращаются в поговорки.
Кажется, что выражение «Я всегда держу руку на пульте!» — только юмор, но здесь очень глубоко отражена картина современного мира, уверена ученый.
— С одной стороны, это свидетельство, что пульсация жизни переходит в виртуальную реальность, с другой — поведенческая «пассивная активность», характеризуемая модной фразочкой «диванные войска». Когда лексическая картинка переключится вновь — не знает никто.