Это был большой красивый человек, невероятно увлеченный своим делом

Довлатова я снимала в основном «по ходу жизни», он редко позировал, но и не протестовал, когда я наводила на него объектив, — вспоминает Нина Николаевна. — Он был очень фотогеничен. Иногда делал вид, что недоволен, но потом спрашивал: «Где моя фотография?» Снимала я его принципиально на нецветную пленку — мне кажется, что черно-белые портреты выразительнее.

— Каким вы запомнили писателя?

— Это был большой и красивый человек. У Довлатова была значительная внешность. На него сразу обращали внимание. И еще было видно, что он всегда невероятно увлечен своим делом.

— Правда ли, что у Сергея Донатовича был сложный характер?

— Да, как и у всех творческих людей. Совмещать в себе невероятный талант и различные комплексы всегда очень сложно... Помню, после одной нашей с ним ссоры и последующего примирения родился прелестный стих. Довлатов тогда только выпустил свой «Компромисс», и я послала ему чек, чтобы его купить. А он мне чек этот вернул. И послал в ответ книгу. С надписью: «Хоть соткан я из многих гнусных черт, Но разве столь похож я на ханыгу, Чтобы подруге — Нине Аловерт, продать за деньги собственную книгу».

— Скажите, эмиграция Довлатова была неизбежна?

— Сергей любил Россию, а уезжал из Советского Союза. Думаю, разница понятна. Ни один русскоязычный писатель не уехал бы, если бы имел возможность писать и свободно печатать то, что хочет. Многие эмигранты «третьей волны» 1970–80-х годов получили эту возможность в Соединенных Штатах. Таким образом Америка сохранила часть русской культуры. А теперь эта культура вернулась в Россию.