Корабль плывёт
Вещь эта - сложная для сценического воплощения, и ставилась она в России крайне редко. Тем дороже найденное Натальей Ковалевой режиссерское решение, удивительным образом соединившее космичность темы и лаконичность формы.
В ее инсценировке лесковский «Очарованный странник» становится почти библейским сюжетом возвращения блудного сына, хотя действие по-прежнему относит нас в последнюю треть девятнадцатого века. Впрочем, могло все это случиться и в любой момент нашей общей истории, потому что человек, вглядываясь в тайники собственного сердца, пытался ответить на вопросы, кто он и куда идет, во все века и времена. А ответить на них можно лишь распахнув душу настежь, во всю ширь и мощь ее исповедальности. И только нешаблонность ответов дает возможность прочувствовать эту неизведанную, но родную нам стихию.
История «Очарованного странника» еще и кинематографична. В период «оттепели» Ивaн Epмaкoв снял фильм с Николаем Симоновым, Taтьяной Дopoниной и Bлaдиcлaвом Cтpжeльчиком в главных ролях. В не менее интересный поворотный для страны момент - 1990-й – вышла картина Ирины Поплавской с Александром Михайловым, Андреем Ростоцким, Ольгой Остроумовой и актрисой Вахтанговского театра Лидией Вележевой. Позже композитор Родион Щедрин нашел для лесковского текста оперное музыкальное воплощение, исполнив свое сочинение сначала в Америке, а затем и в санкт-петербургской Мариинке. И все они, эти постановки, были очень разными.
Втиснуть Лескова в сценические рамки трудно - чресчур самобытен и глубок, потому и всегда стоял особняком в ряду мастеров российской словесности. Но Наталья Ковалева свой ход все же нашла: плывущий на корабле в Соловки поклониться мощам Зосимы и Савватия русский мужик Ивaн Флягин – бывший конэсер, батрак, конокрад, военный, c честью перенёсший тяготы неординарной судьбы, - вспоминает свою жизнь. Люди, встречавшиеся ему на пути, являются в воспоминаниях несколько упрощенными, как это бывает в снах – то шарнирно-карикатурными, то гротескными, то написанными какой-то одной, но самой яркой краской, услужливо подсказанной подсознанием.
По сути, Флягин в этой истории в блестящем исполнении заслуженного артиста России Игоря Карташева - единственный, кто предстает во всем многообразии и необузданности проявлений загадочной русской души. Артист владеет палитрой школы переживания виртуозно, являя такой сгусток энергии, мыслей, философий, молитвенности, что порой за него становится страшно (если так рвать душу на сцене, то надолго ли хватит?!). Актер своего Флягина, как истинного представителя русского народа, наделяет необузданностью и упрямством, состраданием и жестокостью, детской непосредственностью и азартом, способностью грешить по-черному, но и каяться до кровавого пота.
Перед внутренним взором героя проходят сцены батрацкой жизни, а искания его духа сообщают действию мощный импульс к напряженному развитию.
Вот мы видим голосящую горничную (Ольга Боровская), сраженную жестокостью Флягина по отношению к прожорливой кошке. Вот, словно в противовес, возникает перед нами пьянчужка – барин (Анатолий Меньщиков), доверивший трепетному Флягину свое новорождённое дитя, брошенное матерью, сбежавшей с заезжим уланом. Появляется и сам карикатурно-гротескный улан (Юрий Поляк) вместе с театрально заламывающей руки Дамой (Полина Кузьминская) – той самой нерадивой матерью. Выплывает забывший совесть циничный князь (Владимир Логвинов) и страстная, обманутая им танцовщица - цыганка Груша (Ольга Боровская). А рядом – еще одна обманутая князем, мудрая и светская Евгенья Семеновна (Полина Кузьминская).
Особняком в этой галерее стоит образ Монаха в ярком исполнении Олега Лопухова, которого Флягин своей неуместной юношеской шалостью невольно отправил на тот свет. Преследует Монах Странника в его видениях, являясь верным собеседником. Их не слышимые миру диалоги пронизаны глубокой житейской мудростью, философией и православным мировоззрением, самоценность которого ненавязчиво выходит в камерном спектакле на первый план. А плотный и богатый язык Лескова держит сценическое действо мертвой хваткой, не давая ослабить внимание ни на минуту.
При всем том спектакль несет в себе сиюминутную ноту. Важной точкой становится финальный монолог героя, обращенный прямо в зал, выражающий тревогу за русский народ. И когда – ( внимание, цитата!) - «все вокруг кричат о мире, то наступает всегубительство, потому то на деле - война, насилие, вандализм, коррупция, грабеж, ложь».
Плывет корабль по волнам нашей жизни, как по водам Стикса. Качаются в такт его движению на палубе пассажиры. Деревянные подиумы, нехитрые табуреты, зеркальные поверхности «за бором» и символичный колокол на капитанском мостике – вот и вся лаконичная сценография Максима Обрезкова. А вот пластическое решение (хореография Ирины Филипповой) в спектакле – знаковый и яркий элемент, и многие сцены – гибель Груши или дуэль на плетях двух татар за коня Хана Джангера (Анатолий Меньщиков), решены с помощью языка тела и поддержаны прекрасной музыкой Фаустаса Латенаса.
Плывет корабль с «очарованным странником» на борту, призванным самим рождением стучаться в каждую дверь, чтобы в итоге найти свою собственную и достичь, наконец, алтаря сердца. Самый длинный, но и самый близкий путь к себе, ведущий к сокровенной красоте песни.
Подписывайтесь на канал «Вечерней Москвы» в Telegram!