Рокер с доброй душой. Большое интервью Александра Пушного

«В штатном режиме дети сами по себе, я сам по себе»– Вас всегда представляют по-разному: музыкант, телеведущий, шоумен. Каким одним словом вы охарактеризовали бы себя на данный момент?– Встретившись с самим собой, я бы тоже не знал, как именно мне себя назвать. Моя жизнь так удивительно сложилась, что если профессией называть то, что приносит мне основной доход, то даже здесь нет никакого определенного направления. Например, есть телевизионная деятельность, она сейчас непостоянная. Есть деятельность на радио, пока она постоянная, но все может измениться в любой момент.Когда мои дети спрашивают, кто я, пока очень аккуратно ухожу от ответа. Хотя не скажу, что они на нем настаивают.

– По поводу детей. Вы недавно снялись в клипе на песню Дениса Клявера «Когда ты станешь большим», где звездные отцы в кадре со своими сыновьями и дочерями. Как вам поступило предложение принять в этом участие?

– С Денисом мы знакомы довольно давно. Он позвонил мне и предложил сделать такую историю. Денис приехал ко мне домой, я покривлялся с гитарой перед камерой, собственно все, что от меня требовалось.Песня мне понравилась, в ней хороший посыл. Если говорить про Клявера, я абсолютно искренне считаю, что он гениальный композитор. Песни, которые он писал еще во времена группы «Чай вдвоем» и которые он пишет сейчас, по музыкальности мне очень нравятся. Денис сказал мне: «Давай сделаем кавер на песню «Когда ты станешь большим» в твоем «тяжеленном» стиле. Ответил ему, что, конечно, давай побалуемся как-нибудь, может, получится интересно.– В одном из интервью лет восемь назад вы сказали фразу: «Отец, честно сказать, из меня фиговенький». Спустя годы как бы вы охарактеризовали себя как папу?– Ничего не изменилось. Отец из меня действительно такой. Я подключаюсь в экстренных ситуациях, для своих детей сделаю все возможное (У Александра Пушного три сына – Дмитрий, Михаил и Андрей. – «ВМ»). Когда все происходит, как мы называем, «в штатном режиме», я сам по себе, они сами по себе. Конечно, если они подходят и говорят «папа, помоги», папа поможет. Но прямо так, что мы сидим вместе, играем в шахматы или собираем пазлы, такого нет.– Часто удается проводить время с детьми?– Нет, нечасто. У меня работа такая, нет понятий выходные, будни, утро, вечер. Дети живут в расписании, а я нет, и иногда мы пересекаемся.– Старший сын Дима когда-нибудь говорил в спорах с кем-то фразу: «Да вы знаете, кто мой папа?»– В этом смысле он получил хорошую прививку, когда мы еще жили в Долгопрудном (В Подмосковье Александр Пушной проживал с 2002 по 2015 год, затем переехал в Москву. – «ВМ»). Дети испытывали к нему интерес, потому что его папа вел программу «Галилео». Естественно, Дима был горд и тем, что у него много друзей, и тем, что его папа ведущий популярной передачи. Но с ее закрытием огромное количество друзей отвалилось. И это стало для него хорошим уроком: если ты будешь хвастаться заслугами отца, то когда они закончатся, а это рано или поздно происходит, закончатся и приятели.Теперь он так не делает. У Димы в друзьях остались только те люди, которым все равно, кем работает его отец.– В песне Клявера есть строчка: «Пока ты молодой, как важно выбрать направление для правильного движения». А вам в детстве кто помогал определиться с выбором, по какому пути нужно двигаться?– С точки зрения родителей, помочь выбрать направление – это не давать никаких направлений. Чем шире спектр возможностей, которые ребенок получит в процессе обучения, тем ему будет проще определиться с выбором. Я против специализации детей, начиная с первого класса или, не дай бог, еще до школы.Когда папа и мама решили, что ребенок станет эстрадным певцом или балериной, они начинают активно направлять его в эту область. Дай бог, если у него это получается и интересы в итоге совпали. Но когда ребенок ничего не достигает, для него это большая трагедия. Мы ведь знаем только о хороших случаях, когда человек становится, к примеру, великим спортсменом, а потом он рассказывает, как его мама в 6-летнем возрасте водила в секцию. Но в это же время еще тысячи сумасшедших мам водили туда детей, и они убивались спортом, не пробуя ничего другого, а дети на самом деле хотели всю жизнь играть на гитаре.Я так рос и стараюсь воспитывать так своих детей, чтобы у них сохранялась широта возможностей.«Однажды на гастролях мы чуть не погибли» – Если зайти в вашу официальную группу в одной из социальных сетей и кликнуть на пост «Актуальное расписание выступлений», высветится картинка с надписью «Гребаное ничего». У вас сейчас действительно нет концертов?– Если уж совсем положить руку на сердце, у меня их никогда и не было. Раньше мой гастрольный график состоял примерно из трех концертов в год. Ой, ну хорошо, пяти. Это был максимум. Поэтому надпись на картинке слишком категорична, но меня она не пугает абсолютно. На данный момент я свою концертную деятельность остановил, хотя и нечего особо было останавливать. У меня был коллектив, ребята из группы «Джанкой Бразерс», который остался еще со времен программы «Хорошие шутки», и мы выступали в удовольствие. В этом не было никакого бизнеса, а для меня это и вовсе сплошные расходы. Пока это доставляло радость, мы этим занимались.

Наверное, в будущем концерты продолжатся. Но по крайней мере пока лично у меня желания поехать куда-нибудь выступить или еще раз собрать клуб в Москве нет. В этом смысле меня очень устраивает современный мир, который подарил нам такую платформу, как ютуб-канал. Для меня записать кавер, сделать видео и выложить его в интернет – это самодостаточная история. У меня нет задачи ездить с этим на выступления по клубам. Другим способом деньги зарабатываю.– Как-то раз вы сказали, что во времена кавээновских гастролей (Александр Пушной выступал за команды НГУ, «Сибирские сибиряки» и «Дети лейтенанта Шмидта». – «ВМ») набрали 20 лишних килограммов, которые сидят в вас до сих пор. Как у вас сейчас обстоят дела с занятиями спортом?– Жена меня буквально за шкирку вытащила в фитнес-клуб. Она повела меня на историю, которая называется страшным словом «пилатес». Там я в очередной раз убедился в том, какой я квадратный и неуклюжий. Буду ли заниматься дальше, зависит от настойчивости жены и моего желания. Я бы даже не назвал это спортом, после 40 лет (Александру Пушному 43 года. – «ВМ») это уже, скорее, занятие своим здоровьем.– Штанги и тренажеры вас когда-нибудь интересовали?– Когда-то ходил, тягал. Помню, у меня был рекорд: в студенческие годы я 50 раз отжимался от брусьев. Но с тех пор прошло очень много времени, сейчас дай бог смогу сделать 5–10 раз.– Возвращаясь к гастролям. Расскажите о самых худших условиях, в которые вы попадали во времена туров с командой КВН.

– Мы с командой «Дети лейтенанта Шмидта» ездили в «газелях» с концертами, и как-то в Казахстане между двумя городами зимой одна из наших машин сломалась. Во второй мы грелись водкой «Ярило». Она была с перцем, и когда ты выпивал хотя бы 100 граммов, понимал, что внутри тебя поселилось солнце, и оно греет.

Если бы что-то подобное случилось со мной сегодня, я бы, наверное, переживал, неделями об этом всем рассказывал. А в те времена это было настолько нормально. По сути дела, мы там чуть не погибли. Зима, на улице минус 30, застряли между двумя городами, а мы вместе с водителями собрались, хлещем водку и ждем, что через несколько часов за нами приедет помощь. Тогда это казалось веселым.

– Как прошел концерт после истории в Казахстане?

– Прекрасно. Когда мы были на гастролях, помню, что в моем дневнике были записаны 370 городов, которые я посетил. А у ребят их перевалило за полторы тысячи. Когда ты выступаешь каждый день в новом городе с одной и той же программой с небольшими вариациями, ты начинаешь работать и при этом думать совершенно о других вещах. Минут пять спустя ты с ужасом включаешься и понимаешь, что елки-палки, я же на сцене. При этом рот у тебя говорит, глаза дрыгаются, руки производят нужную жестикуляцию.

На гастролях все происходит как на автомате, в хорошем смысле слова. Это не значит, что на сцене выступают роботы. Понятно, что есть реакция на реакцию, есть место импровизации. В общем и целом ты можешь думать о чем-то другом, при этом твое тело будет выполнять необходимые функции. Я не хочу подвергать себя такому состоянию в музыке. Я видел таких артистов, и не всегда они очень известны, которые выступают в подобном состоянии. Смотришь ему в глаза, а он не здесь, хотя при этом поет, попадает в ноты, играет на гитаре. Когда наступает жесткий гастрольный график, это неизбежное состояние для артиста. Поэтому для меня важнее выступать реже, но при этом мысленно на своих концертах присутствовать всеми нейронами мозга.

«Всегда казалось, что члены жюри КВН сидят под веществами»– Я недавно поймал себя на мысли, что вообще перестал смотреть современный КВН. А вы смотрите?– И делаю это с большим удовольствием. Считаю, и сам Александр Масляков об этом говорит, что КВН вечен только благодаря тому, что в него играют новые молодые талантливые ребята.Из последнего мне очень нравится команда «Плюшки имени Ярослава Мудрого» из Твери. Благодаря им со сцены прозвучала квинтэссенция самоиронии над КВН, когда на музыкальном конкурсе вместо песен и танцев вышел Богдан (Лисевский, один из лидеров «Плюшек». – «ВМ») и сказал, что мы так делать не будем, а вместо этого давайте похаваем. Открывается ширма, там стол с угощениями, ребята садятся и начинают есть. В зале легкие смешки.Спустя минуту, которая по ощущениям длится вечность, Богдан говорит: «А прикиньте, мы с этим выиграем». И тогда в зале начинается истерика. Считаю, это самое лучшее, что произошло в КВН за последнее время.– Но ведь это, скорее, эпатажная история, и таких команд было достаточно много. Одну из них, «Федор Двинятин», Юлий Гусман даже назвал «цирком».– КВН вечный, потому что он всегда ищет границы возможного для себя внутри себя. Так делали и «Федор Двинятин», и «Уральские пельмени» в наше время, и даже мы, когда я в 1997 году показал пародию на Стинга. Для того времени это была экспериментальная история. Все выходят, бодрятся, танцуют, а тут чувак сел в углу за роялем, который не смогли дотащить до центра из-за того, что у него провод короткий, и делает трехкуплетную пародию. Тогда это считалось перпендикулярным мышлением.Что Юлий Соломонович какие-то команды называет «цирком», мне кажется, он в глубине так хвалит их. Как только КВН станет стандартным, не выходящим за рамки, это будет означать начало его конца. Пока есть команды типа «Пельменей» или «Плюшек», он будет жить вечно.– У вас был опыт судить КВН в качестве члена жюри. Каково это, подбирать слова, когда вы понимаете, что команды выступили, мягко говоря, не очень?– Когда ты по телевизору смотришь на то, что происходит в зале, видишь членов жюри, которые смеются, и думаешь: «Господи, что вы творите, это же откровенно плохо». Когда я сел на их место, где на тебя с авансцены просто валится эта энергетика, понял, как мне нравится все. И это меня поразило. По-моему, я ставил всем высший балл и не мог заставить себя сделать оценку ниже. Потому что там я открыл для себя совершенно другую картину, сидя на первом ряду.Я об этом говорил, мне всегда казалось, что члены жюри просто сидят под какими-то веществами. Оказывается, так влияет близость непосредственно к живому действию. Возможно, мне просто повезло, я был членом жюри всего один раз. Возможно, если я, как Гусман, жил бы за этим столом, испытал бы спектр эмоций. А так я был просто счастлив от начала до конца.

«Imagine Dragons меня не торкнули вообще»– На официальном сайте прочитал следующую фразу в разделе, посвященном вашей биографии: «В 1993 году во время экспериментов с электричеством в миг понял, что рок-н-ролл мертв». Что вы имели в виду?– Это баловство, чтобы людям было чего почитать. Я всегда осознавал, что полноценно путь музыканта я не прошел и не пройду. И заинтересовался музыкой я не тогда, когда увидел гитару, а когда увидел магнитофон отца, который мог записывать какие-то звуки. Я нашел кнопки, которые отвечали за запись, и начал с этим экспериментировать. Примерно это я имел в виду под той фразой. Позже обнаружилось, что я хожу в музыкальную школу, появились «Битлз» и так далее. И уже потом появилась гитара.– Русский рок жив?– Смотря что понимать под этим словосочетанием. Если подразумевать под ним людей, которые играют рок в нашей стране, то он жив всегда. Если под этим понимать экспансию нашего рока на Запад, то он всегда мертв. Потому что там им не интересовались никогда, не интересуются и вряд ли начнут. Кто-то считает, что русский рок – это то, что пел Цой, а после него это уже и не русский, и не рок, а кто-то думает, что русский рок – то, что сегодня поет группа «Сплин». И эти люди никогда не договорятся, потому что они имеют в виду разные вещи.На западной сцене русские рокеры не представлены. А вот российская классическая исполнительская музыка там востребована. Все, что называется гастролями нашей рок-группы на Западе, это концерты для русских эмигрантов, которые там живут. – Группа, подобная, например, Imagine Dragons, не может зародиться на нашей почве?– Imagine Dragons – удивительная группа, которая меня не торкнула вообще ничем. То, что на их концерт в Москве пришли 70 тысяч человек, для меня было шоком. После этого я скачал два их самых известных альбома, полностью прослушал несколько раз и не понял ничего. Вообще не знаю, как такая музыка может кому-то нравиться, ну да бог с ним.Самое страшное, что, как мне говорят люди, хотя я свечку не держал, Imagine Dragons – абсолютно просчитанный коммерческий продюсерский проект. Окей, если существует глагол «просчитать», значит, должна быть какая-то формула. А если она есть, то почему мы не можем взять и сделать то же самое?! Ведь так мы сделали в свое время на «Евровидении». Потому что там победили не Дима Билан и не Плющенко со скрипачом Эдвином Мартоном, а те люди, которые поняли, как можно выиграть в таком формате конкурса.Можно взять формулу Imagine Dragons, адаптировать под нее российскую группу и вывести на международную сцену. Но только вопрос: зачем?– Вы сами упомянули «Евровидение». Как вы относитесь к разговорам о том, что Россия должна едва ли не каждый год брать там первое место?– Если на это не рассчитывать, то зачем же там участвовать? В любом конкурсе ты должен хотеть победить. Другое дело, что всегда интересно смотреть, как, по-моему, самый политизированный конкурс в мире орет, что он не политизированный. Вот это очень смешно. Возможно, в какой-то момент там забудут про музыку, а люди просто будут выходить, представлять страну и уходить, а дальше просто перейдут к голосованию.Возможно, однажды на «Евровидении» случится поворот в сторону нормальных музыкальных произведений, фрики займут там последние места, а хорошие музыканты – первые, и будут голосовать действительно за песни. Но пока я этого не вижу.

«Что ж я, идиот, не ходил в театр!»– Вас все реже можно встретить на экране телевизора и все чаще – на «Ютьюб»-канале, который недавно достиг в сумме 40 миллионов просмотров. Учитывая, что вы расцениваете его как площадку для экспериментов, значит, на телевидении делать это нельзя? – Для меня телевидение – это работа. В нем я выполняю свою определенную функцию и за это получаю деньги. Своей фразой, что меня нет на телеке, вы сказали, что не смотрите телек. Потому что на канале «Россия» каждую неделю я с середины прошлого года принимаю участие в шоу «Пятеро на одного».– Эту программу я смотрел. Там вы находитесь в качестве участника, а я имел в виду именно работу телеведущего.– Кстати, меня приглашали попробовать себя в роли ведущего в «Пятеро на одного», там не получилось. Но я сказал ребятам, что участвовать в ней для меня гораздо интереснее.«Ютьюб» для меня – отдушина. Я дорожу той свободой, которая у меня есть в интернете. В телевизоре у меня есть четкие обязанности, куда надо выйти, что сказать и где пошутить. Я выполняю задачу, и за это мне платят деньги, на которые потом живу. Раз меня приглашают, значит, я делаю это профессионально.Я не выполняю два главных условия жизни на «Ютьюбе» и из-за этого не могу считаться нормальным блогером. Первое – видео выходят нерегулярно, а для блогера это просто катастрофа. Второе – я не устраиваю конкурсы и не раздаю подарки подписчикам. Без этих двух параметров мой канал в свое удовольствие переворачивается с боку на бок и иногда чего-то кряхтит.

– Вы как-то раз сказали: «Самое отвратительное чувство – когда тебя пытаются развеселить, а тебе не смешно». Часто ли у вас возникает подобное чувство при просмотре современных комиков как на телевидении, так и в интернете?– Да, иногда это противно. Но все эти случаи легко решаются одним кликом пульта или выходом из «Ютьюба». Самое страшное, когда это происходит среди твоих друзей, а уйти никуда нельзя. Или когда ты пришел на спектакль, который называется юмористическим, а он несмешной.– Бывало ли, что вы уходили с несмешного спектакля?– Я вообще не особый театрал. Благодаря своей жене однажды попал на спектакль «Пять вечеров» с Евгенией Симоновой и Сергеем Гармашом. И меня, в хорошем смысле слова, так накрыло. Сидел и думал: «Господи, это такой кайф, что ж я, идиот, раньше не ходил в театр!» Но посетив несколько других спектаклей, выяснил для себя, что это было удивительное совпадение. Они мне показали, что ничего особенного в этом нет, и в театры ходить перестал.

«После выхода рекламы говорили, что стали ненавидеть меня еще больше»– Вы как-то раз рассказывали, что однажды вам предложили очень большие деньги за рекламу, но вы посчитали это неинтересным и отказались. Сам товар вы в том интервью не назвали. Рекламу чего вам предлагали?– Это был какой-то алкоголь, и я сказал, что не хочу. Всегда существует баланс между деньгами и качеством товара. Те товары, что я рекламировал до сегодняшнего момента, рекламировать не стыдно. А если речь идет о каком-то алкоголе, который еще, не дай бог, окажется «паленым», да ну его.– Часто персонажи в рекламе – откровенный «картон». Зачем вам, творческому разностороннему человеку, в этом сниматься?– Реклама – это заработок. Для меня это важно, мне нужно много кого кормить, включая моих родителей, детей, сестру. Съемки в рекламе – это не так, что я пришел и начал говорить, что и как делать. Над этим работает огромное количество людей.Я очень благодарен людям, которые придумали гениальную историю с НИИ «Разум» для рекламы одного из магазинов бытовой техники. Первые ролики, которые работали на этом движке, были очень хорошими. В 2014 году, когда мы начинали это делать, они заходили как мини-сериал. Понятно, что у всего есть начало и конец, и любой формат себя изживает.Мне с рекламой повезло. Бывают случаи, когда ты идешь сниматься, а там нужно делать что-то совсем неинтересное, а деньги уже заплатили и отказаться уже невозможно.– Были ли в вашей жизни друзья и знакомые, которые после выхода рекламного ролика говорили: «Зачем ты в этом снялся?»– Среди друзей – нет. Были люди в комментариях, которые писали, что я тебя всю жизнь ненавидел, а теперь ненавижу еще больше. Смотреть на это мне было смешно.

«Играть музыку перестану за три секунды до физической смерти»

– С женой Татьяной вы знакомы уже 22 года. Как вам удается сохранять гармонию? Ведь в творческих семьях долгие отношения, к сожалению, редкость.

– Жена сидит сейчас рядом и рисует. Она занимается акварельной живописью, а я музыкой, и наше творчество абсолютно не пересекается. У нее нет музыкального слуха, а я дальтоник (о своей болезни Александр

Пушной рассказал в одном из выпусков шоу «Галилео». – «ВМ»). У нас все бывает в жизни, мы и ругаемся, и радуемся, и горюем вместе.

Так как у нас трое детей, у меня мать лежачая, а у тестя со здоровьем не очень хорошо, у нас нет времени заниматься всякой ерундой типа разборок между собой.

– Был ли момент, когда супруга говорила: «Ты все время занят, помоги, я не справляюсь»?

– Конечно, бывало. И я отвечал, помогу. А она мне говорила, что не имеет в виду перенести что-то куда-то, а чтобы я хотя бы спросил, тяжело ли ей или нет. Если я начну рассказывать про то, как у нас это проходит, читатели скажут, что зачем нам это знать, у нас все абсолютно точно так же.

Была такая история. Однажды с нами захотел сделать интервью один известный журнал. Они приехали к нам, разговаривали со мной, с женой, все это длилось часа полтора. Журналисты уехали, а затем нам оттуда позвонили и сказали, что материал про нас не выйдет. Спрашиваю, а что случилось? Они сказали, что у вас все настолько скучно и банально, что как-то даже неинтересно.

Думаю, вот если бы у меня было трое жен, какие-то не мои брошенные дети, которые потом приходили и говорили, что я их отец и нужна генетическая экспертиза, тогда это было бы интересно. А у меня все так банально и просто, что даже журнал не стал печатать интервью.

– Просто это совсем не вяжется с вашим образом рокера, который культивируется в медиа.

– Какое количество людей живет, как рокеры, и при этом не держали в руках гитару? Миллионы. Вокруг них куча девушек, беспорядочные половые связи, и потом они с края крыши куда-то падают и разбиваются.

Причем делают это ровно в 27 лет, как произошло с Куртом Кобейном. И это все воспринимают нормально. А вот если человек имеет отношение к музыке, сразу вспоминают эти стереотипы. А если у него еще и автомобиль семейный, как у меня, тогда вообще кошмар.

Мой кумир – гитарист группы «Металлика» Джеймс Хетфилд, который продолжает собирать стадионы и орать нецензурную брань со сцены, затем приезжает к себе на ранчо, где у него семья и много детей, и разводит пчел. И в одном из современных интервью две трети разговора было именно об этом. Говорил, какие бывают пчелы, как он их разводит и где ставит бочки меда. И что, он после этого перестал быть Хетфилдом из «Металлики»? Конечно, нет.

– Вы наметили для себя какую-то точку, после которой собираетесь себе сказать: «Саш, с творчеством пора завязывать»?– Если бы я называл это творчеством, то завязал бы сразу. Это часть моей жизни, такая же необходимая, как пища и воздух. Если я не буду этим заниматься, она мне станет совсем неинтересной.Я не могу назвать это творчеством, потому что у меня нет задачи, чтобы это кто-то смотрел. Если через день я обнаружу, что «Ютьюб закрылся как платформа, это не значит, что я брошу заниматься музыкой. Я играл до его появления, до того, когда у меня появились зрители, сидя дома с гитарой в руках. Разве что заходила мама и говорила: «Прекрати, надоело слушать одно и то же». Вот накануне мне от вас позвонили и предлагали интервью, и я сказал, что в настоящее время занят, давайте позже. В этот момент я был занят экспериментами с гитарой, за которыми просидел с семи вечера до двух часов ночи.Наверное, день, когда я скажу себе, что пора перестать играть, наступит. Но это будет ровно за три секунды до моей физической смерти.