Владимир Войнович когда-то считал коммуналку верхом комфорта / Фото: PHOTOXPRESS

Жить по совести

Развлечения
В рубрике для книгочеев мы печатаем интервью с известными и начинающими писателями, знакомим читателей с книжными новинками. 27 июля мы предлагаем вашему вниманию беседу с писателем Владимиром Войновичем.

Владимир Войнович считает, что возраст — а ему 83 — вдохновению и работоспособности не помеха. Во всяком случае, для прозаика. И подтверждает это выходом нового романа «Малиновый пеликан». Разумеется, сатирического.

Владимир Николаевич, вам не кажется, что сатиру современный читатель как-то не очень хорошо понимает? Нужна ли она сегодня?

— Сатира нужна всегда, в том числе и тогда, когда ее не понимают. А когда она становится опасной, она еще нужнее. Я отношусь критически ко многим явлениям жизни, поэтому я сатирик.

А начинали ведь с реализма.

— Да, моя первая повесть была очень реалистичной, и ничего вызывающего в ней не было («Мы здесь живем», 1961 год». — «ВМ»). Советская критика меня тогда очень даже хвалила. Но один критик, бдительный, сразу заметил и написал: мол, Войнович придерживается чуждой нам поэтики изображения жизни такой, какая она есть. Я действительно старался изображать жизнь правдиво, а потом увидел, что реальность наша сатирична и, когда изображаешь жизнь как она есть, получается сатира. Потом, в брежневские времена, мои сатирические произведения были по заслугам оценены: меня исключили из Союза писателей, выгнали из страны и лишили советского гражданства.

Какие отношения с властью у вас сегодня?

— Сегодняшняя власть ко мне совершенно равнодушна, и я ее в этом всячески поддерживаю. Это советская власть вмешивалась в литературу так, что доходило до смешного. Когда я был студентом, меня вызывали в КГБ и спрашивали, почему я пишу такие грустные стихи. Представляете? Сегодня цензура, безусловно, тоже существует, но в советское время она была тотальной.

Существовала организация, которая занималась тем, что следила, как бы литература не выдала какие-нибудь государственные секреты.

Каждый редактор тоже был цензором. Помню свою повесть, там в одной из первых строчек было написано: «Привези мне книгу Зейберлинга, которая называется «Нет более геморроя».

Редактор взял и вычеркнул слово «геморрой». Придирались ко всему! Советская власть совершала большую глупость тем, что подстраивала под себя литературу, и поэтому та литература, которая прорывалась сквозь цензуру или была самиздатом, действовала против нее. Современная власть поступает совершенно правильно, что не обращает внимания на литературу.

Однако определенное внимание она все же писателям оказывает. Вот вы, например, получили Госпремию…

— Когда в 2001 году президент Путин вручал мне ее в Кремле, я сказал примерно следующее: «Спасибо всем, кто способствовал моему появлению в этом зале, и тем, кто недостаточно этому противился. За годы моего существования в литературе я не могу пожаловаться на невнимание власти. Внимание, правда, было разнородным. Меня много раз наказывали за то, что я видел жизнь не такой, какой она должна быть согласно последним начертаниям высших инстанций, а такой, какая есть на самом деле. Я думал, что должен служить не начальству, а истине в том виде, в каком я ее понимал.

А еще, имея склонность к сатире, я считал и считаю своей обязанностью и даже патриотическим долгом изображать и высмеивать едко и беспощадно недостатки общества и человеческие пороки, среди которых я бы выделил жестокость, равнодушие, ложь, ханжество, лицемерие, казнокрадство и лизоблюдство. Глупость отношу к недостаткам, достойным снисхождения. Если утверждение, что нам нужны Гоголи и Щедрины, остается в силе, пусть я буду одним из них».

Ваша новая книга называется «Малиновый пеликан». Почему так?

— А я не знаю. Может быть, потому, что таких пеликанов нет в природе.

Приключения вашего героя начинаются с того, что его кусает клещ. Актуальная нынче тема!

— Это я на даче ходил за грибами и «поймал» клеща. И он стал поводом для написания большой книги. Я сам пытался его вытащить, не получилось. Жена позвонила знакомому врачу. Он: «Срочно вызывайте скорую помощь, вдруг клещ энцефалитный!» Примчались сразу, повезли меня в Склифосовского.

По встречке, с мигалками! Я первый раз в жизни ехал с мигалками. Получил удовольствие. В Склифосовского спрашивают: «Из какого района?» — «Из Наро-Фоминского». — «А, тогда поезжайте обратно». — «Почему?» — «В вашем районе клещи не энцефалитные».

Вы, когда работаете, пользуетесь интернетом?

— Конечно. Я вообще, наверное, первый русский писатель, который освоил компьютер. Первый персональный компьютер с русской программой я купил в Германии в 1983 году, когда здесь о таком еще и не помышляли.

Кого из современных российских авторов особенно цените?

— Честно говоря, в последнее время я мало читаю современных авторов. Раньше читал много и, видимо, устал. Поэтому решил вернуться к классике. Ее перечитываю.

Пишете ли сейчас стихи, картины? Вы ведь еще поэт и художник.

— Когда-то я дал себе клятву не писать стихов и 25 лет их не писал. Сейчас никаких клятв не даю, но вот уже несколько лет стихи не пишу.

Не рождаются. И живопись время от времени забрасываю. Я так устроен: не могу одновременно заниматься двумя искусствами, сосредотачиваюсь на чем-то одном. А еще я когда-то сказал, что стараюсь жить по совести, а писать по способностям. Продолжаю это делать по сей день.

СПРАВКА

Владимир Николаевич Войнович родился 26 сентября 1932 года в Сталинабаде Таджикской ССР. В 1956 году приехал в Москву.

В 1960 году — редактор на радио. Написанная на его стихи песня «Четырнадцать минут до старта» стала любимой песней советских космонавтов. Он автор текстов более 40 песен.

Одно из самых известных произведений — повесть «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (1969–1975).

В конце 1960-х годов Войнович принимал активное участие в движении за права человека, что вызвало конфликт с властями. В 1974 году был исключен из Союза писателей СССР, в декабре 1980 года — выслан из СССР. В 1990-м ему вернули советское гражданство. Живет в своем доме под Москвой.

amp-next-page separator