В поисках ответа. Премьерные спектакли «Baden-Баден» идут на сцене театра им. Моссовета
Ярким и выигрышным ролям, которые играет Евгения Крюкова на театральной сцене, может позавидовать любая актриса.
— Правда, всех ваших нынешних героинь объединяет трагичность и душевный надлом. Почему ваш репертуар так складывается?
— Я не могу с вами согласиться. Например, в спектакле «Морское путешествие 1933 года» (инсценировка романа «Корабль дураков» Кэтрин Энн Портер. — «ВМ») моя Графиня — единственный персонаж, который от полного разрушения переходит к абсолютной цельности.
Это человек, который находит любовь и покидает корабль в радости. Бланш Дюбуа в спектакле «В пространстве Теннесси У.», конечно, трагичный персонаж. Но ведь в сумасшествии, которое ее настигает, она обретает своеобразное состояние покоя. Это помогает ей отстраниться от всего, что было раньше. Короче говоря, для меня жизнь ни одной из моих нынешних героинь в театре не является трагичной. За исключением разве что роли Ирины в премьере этого сезона «BadenБаден».
— Такие роковые красотки образца середины XIX века могут быть в наше время?
— Думаю, что таких женщин сегодня сколько угодно. Этот персонаж достаточно современный, как, собственно, и все произведение Ивана Тургенева «Дым», легшее в основу премьеры. Можно смотреть на Ирину поверхностно, а можно — глубоко. Можно сказать, что она просто любит деньги и не готова променять высший свет на настоящее чувство. А можно сравнить ее с Анной Карениной: она ищет подтверждения любви, у нее слишком высокие требования к партнеру, но она не бросается под поезд, а просто рвет отношения.
Не зря же она в конце спрашивает Литвинова, мог бы он жить одной любовью… То есть для нее это важно, и он в какой-то степени не оправдал ее надежд...
— А вам самой близка тургеневская Ирина?
— Это, конечно же, не я. Хотя, когда вы делаете какую-то роль, вы пытаетесь пропустить ее через себя, найти объяснение и оправдать поступки своей героини. Таким образом в образ вносится что-то от самого актера. В этом смысле от меня в персонажах достаточно всего. Я не могу выйти на сцену, если не отвечу для себя на вопрос: почему мой герой ведет себя именно так.
— Для вас важно разнообразить личный жизненный опыт, чтобы набраться багажа переживаний и впечатлений для будущих ролей?
— Есть профессия, а есть личная жизнь. Конечно, любой опыт полезен для нашей профессии. Но специально смотреть на умирающего и следить за тем, как он это делает, думаю, неправильно. Это уже что-то параноидальное. Вообще, хорошие актеры в состоянии вообразить ту или иную ситуацию и свое в ней поведение, так как у них подвижная нервная система. Главное — научиться ею пользоваться.
— В начале этого театрального сезона не стало худрука Павла Хомского. Удалось примириться с этой утратой?
— Образовался серьезный вакуум. Павел Осипович бережно сохранял традиции, заданные некогда еще Юрием Завадским. Пока принято решение никого не назначать на это место. Конечно, однажды должен прийти кто-то, но нужно, чтобы это был правильный человек, который не разрушит, а приумножит то, что создано до него.