Владимир Войнович: Сатирик — это разочарованный идеалист
Читатели думали, что Войнович по-прежнему живет в Германии. В 1980 году его выслали из СССР, лишив советского гражданства. Разумеется, издатели знали, что Владимир Николаевич находится на родине, предлагали ему сотрудничество, но в последние годы Войнович писал не так часто. В прошлом году, на свое 85-летие, писатель презентовал книгу «Правило Мурзика», которая так и не была завершена. Корреспондент «Вечерней Москвы» общалась с писателем на презентации книги.
— Владимир Николаевич, вы один из немногих людей, рассказывающих о себе всю правду, без утайки. Но зачем вам эти публичные саморазоблачения по телевидению?
— Вопросы бывают малоприятные, а куда деваться? К этому надо быть готовым. Если даешь интервью, особенно в прямом эфире, следует быть откровенным, а не изображать из себя шпиона.
— Неужели-таки и нет белых пятен в биографии Войновича?
— Белых пятен нет, хотя некоторые вещи о себе говорить я не обязан. Все-таки интервью — не исповедь священнику. Но вы представляетесь мне добрым человеком, и я готов открыться перед вами. Буду говорить то, что думаю, а вы печатайте что хотите. От большой политики я устал. Я вообще устал от людей, которые все время играют. А в большой политике происходят бесконечные игры.
— Существует мнение, что сегодня жанр сатиры не востребован, ибо сама жизнь — сплошная сатира. Знаете ли вы талантливых современных сатириков?
— Возможно, есть молодой и талантливый писатель-сатирик, который пишет в стол, и мы о нем пока не знаем. В Россия вся сатира ушла в эстраду, причем очень дешевую. На Западе есть политические кабаре, которые пользуются и пользовались большой популярностью у цивилизованных людей. Но эти кабаре, хотя они оказывают влияние на большую политику, тоже не сатира. А глубокая сатира, как у Гоголя, Щедрина, Свифта, — крайне редкое явление. Может, один сатирик рождается на планете раз в тысячелетие, а может, и того меньше.
— В какой момент истории рождаются гениальные сатирики?
— Для этого должны сойтись звезды. И Гоголь, и Щедрин появились на общем фоне расцвета русской литературы, когда она была очень востребованной. Для того чтобы к писателям прислушивались как к мыслителям, общество должно жаждать их. Пишущих людей, особенно в России, очень много, а среди них настоящих писателей — единицы. Вообще, этот процесс рождения гениального сатирика — загадочный и во многом мистический. Сатирика всегда бьют, сильно бьют, за его сочинения.
— Рассказывают ужасы, что у Гоголя и Салтыкова-Щедрина были ужасные характеры, что якобы они страдали психическими заболеваниями. А у писателя Владимира Войновича вполне уживчивый нрав. Вы даже не колючий?
— А может, я кусаюсь?! Обычно писатель-сатирик — это разочарованный идеалист, который в детстве смотрел на мир сквозь розовые очки, а когда столкнулся с действительностью, то она ужаснула его своими несовпадениями. И он, потрясенный до глубины души, начинает ее описывать такой, какой видит, и неожиданно получается сатира. Сатира редко бывает преднамеренной.
— Ваша книга «Автопортрет моей жизни» — лирическая. Неужели из сатирика вы превратились в мемуариста?
— Полным сатириком никогда себя не считал. Как давно написал обо мне один советский критик: «Войнович придерживается чуждой нам поэтики изображения жизни такой какая она есть». Я пытался показывать жизнь в истинном свете, а в результате выходила или сатира, или лирика. Замечу, что настоящая сатира — абсолютная лирика и поэтика.
— Видеть предметы, явления в истинном свете — это как? Это же каким трезвым надо обладать умом, не говоря уже о трезвом образе жизни...
— Сама жизнь есть сатира, и если ее описать правильно, без преувеличения или приукрашивания, то сатира и получится. Вот говорят, «ваше творчество — сплошной гротеск». Да это жизнь наша — гротеск, надо только пристально посмотреть на нее.
— Режиссер и государственник Никита Михалков утверждает, что «русский человек не может работать ради денег, что одним повышением зарплаты ситуацию в целом и в частности не изменить». Что, у нас какая-то особая психология? Это так?
— Есть люди добрые и злые, жадные и щедрые, добросовестные и халтурщики. Они были всегда и есть сейчас, в том числе и в России. В Москве люди были и раньше испорчены деньгами, и сейчас еще больше испорчены. А писатели в СССР были самые злобные, потому что умом понимали — занимают чужое место. Зато в провинции много очень добрых людей, готовых приютить, накормить даже незнакомого человека. Я думаю, что в русской провинции точно ради одних денег работать не будут, а вот что касается Москвы, то в этом я далеко не уверен.
— Как писатель вы боролись за демократические идеалы. Еще верите в торжество демократии?
— Демократия — это не цель, а способ существования общества. Россия рано или поздно придет к демократии, потому что это наиболее удобный способ организации общества, именно удобный. Как сказал Черчилль, «ничего лучшего пока человечество не придумало». Вне демократии Россия не сможет идти вровень с наиболее развитыми странами, просто не сможет. Общество, где нет демократии, можно сравнить с бегом в мешке. Какой бы хороший бегун ни был, но если его ноги засунуть в мешок, то рекорд невозможен.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Пишу пьесу. Режиссер Леонид Варпаховский (ученик и сподвижник Всеволода Мейерхольда. — Прим. «ВМ») мне сказал, что я драматург, а не сатирик. Вот на старость лет решил это проверить. Пьеса — о любви. Только любовь спасет мир. Не красота, не доброта, а любовь. Любите друг друга и берегите ваше чувство!
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ВОЙНОВИЧА
Писатель с позицией. Умер Владимир Войнович
Если лагерная проза в нашей стране началась с Варлама Шаламова, то литература особая, перестроечная, — с Войновича. Владимира Николаевича не стало в ночь на 28 июля, и пока осознать этот уход невозможно. Ведь стал он классиком при жизни — причем классиком доступным, открытым для общения. (далее...)