Фильм «Юморист»: как игры разума превращают жизнь в несмешную шутку
...Страдания не существует, потому что страдают всеПод хохот на концерте Михаила Задорнова...
группа «Макулатура»
Все ведь помнят, как по телевизору, кажется, почти круглосуточно транслировалась передача «Аншлаг»? Шутки едва ли можно было назвать смешными, но закадровый смех как будто убеждал зрителя, подсказывал ему, что нужно делать. А еще — над чем должно смеяться, а над чем нет. Определял границы дозволенного. Но примечательным является вовсе не тот факт, что программа выступала неким политическим инструментом. Гораздо интереснее то, какую роль играет в нашей жизни юмор и какова его сила.
В центре дебютной картины Михаила Идова находится «Юморист» Борис Аркадьев. Этот персонаж, не имеющий определенного прототипа, регулярно выступает на сцене с заранее написанными каламбурами, наряду с Жванецким и другими советскими комиками. По ходу сюжета мы узнаем, что Аркадьева, в силу природного обаяния и развитого интеллекта, любят все: мужчины, женщины, власть. Ему же, кажется, вся эта любовь до фени. Герою претит, что она налагает на него определенные обязательства: глупые мужчины хотят снова и снова слушать юмореску про мартышку, влюбленным женщинам нужна отдача, а к силовикам приходится по первому зову приезжать на корпоративы.
Советский союз покоряет космос; подростки, бунтуя, открывают стране панк-рок; где-то там, в Афганистане, идет война. Тем временем, наш герой никак не может понять, что и когда в его жизни пошло не тем путем, и как сделать так, чтобы стало лучше? Или хотя бы чуточку легче. Кто же такой Борис Аркадьев и что он из себя представляет? Семья у него есть, но семейным его не назовешь. Постоянно в разъездах, но и на гастролях ему не мило. «Девки вешаются», но и в них он отдушину не находит. Занимается вроде как любимым делом, но не может самореализоваться. Хочет быть писателем, но критики обругали его книгу. Пиши, шути, люби… Всем вокруг непонятно, чего ему не хватает?
Наш герой, как и лермонтовский Печорин, никак не может применить себя к реальности. Любая его цель при достижении оказывается «ложной» и не приносит запланированного удовлетворения. Тех, кто относится к нему благосклонно, Борис презирает. Персонаж заперт в бесконечной рекурсии, где он требует от других признания собственной значимости, а когда получает ее, то стремится сбежать, потому что сам не может принять и понять себя.
Борис отрицает существование Бога, но при возможности задать ему вопрос спрашивает: «Заслуживаю ли я любви?». Разъясняя свои сомнения, он обесценивает чувства других по отношению к себе, думая, что они испытываются к создаваемому им образу. В момент обнажения главной слабости персонажа мы понимаем: он настолько погряз в деперсонализации, что старается нерациональное понять языком логики.
«Космос» в картине — это квинтэссенция того светлого и недостижимого, к чему стремится Аркадьев. Благоговение героя перед ним отсылает зрителя к юношеским устремлениям любого советского мальчишки. Стать кем-то великим — разве это не мечта каждого мужчины? Но и «космос» в итоге разочаровывает юмориста.
Герой построил себе персональный ад, в котором все подвергается критике, а в первую очередь — он сам. Эгоцентризм и нарциссизм заставляют его то подниматься на вершину пьедестала, то падать на дно (в том числе бутылки), когда он не отвечает собственным умозрительным критериям. В видимом мире может даже ничего особенного не произойти, поэтому перепады настроения Аркадьева остаются совершенно непонятными его окружению.
Советская эпоха здесь является просто плодотворным фоном, как питательный состав чашки Петри — для бактерий. Она имеет в себе ряд наглядных катализаторов: общественные устои, политическая обстановка, цензура, освоение космоса. Все они по-разному влияют на Бориса и для современного зрителя становятся теми очевидными факторами, разглядеть которые в настоящем было бы намного сложнее. Взгляд в недавнее прошлое дает режиссеру возможность указать на вневременные вещи понятным языком.
Аркадьев у Идова выступает «героем нашего времени», презентуя собой яркую личность, обладающую незаурядным умом и харизмой. При всем этом за весь фильм он ни разу не пошутит смешно. Он навсегда останется заложником «Бархатного сезона» — одного трехминутного материала, название которого, несмотря на всю популярность, зрители даже не запомнят. Таким образом, все существование юмориста превращается в шутку, фикцию, насмешку, а само название картины начинает звучать как анекдот про врача, который заболел. Этот фильм совсем не о политике, а о том, что наша жизнь нам неподвластна.