За кулисами «Ленинки», или чем закончилась сказка про репку
Знаменитая «Ленинка», она же Российская государственная библиотека, объявила о новых экскурсиях и проектах: теперь побывать в главном книжном храме страны можно после закрытия библиотеки и ухода посетителей. К тому же открыт для посещения и отреставрированный в прошлом году знаменитый на весь мир Третий зал.
Кроме того, в «Ленинке» научат собственноручно делать изумительные альбомы, а также экслибрисы для личной библиотеки. Чтобы посмотреть, какие еще чудеса обещают нам новые маршруты по главной библиотеке столицы и страны, в РГБ отправился корреспондент «Вечерней Москвы».
Знаменитый рукавишниковский Федор Михайлович, сидящий перед библиотекой в состоянии душевного томления и печального уединения, приветствие игнорирует. «Самые начитанные голуби» столицы, его личные друзья, «гулят» на площадке, не пугаясь шагов прохожих. Мой путь — классику за спину, в третий подъезд, где я никогда не была — служебный вход. Но моя экскурсия начинается там: пара минут, и улыбчивый гид Анастасия Антипова уже ведет меня какими-то коридорчиками, причем я совершенно не понимаю, куда мы идем: переходов слишком много, чтобы успеть все запомнить.
— А у вас тут по ночам бродят всякие тетки в длинных платьях, не дочитавшие чего-то с прошлых веков? — интересуюсь по дороге.
Слава богу, за откровенно сумасшедшую Настя меня не приняла.
— Ну, когда-то кто-то что-то рассказывал, конечно, из старших сотрудников, но сама ничего такого не видела.
О, представляю, с моим-то воображением, что за действия тут разыгрались бы! Аккурат после полуночи набежали бы всякие институтки, задолжавшие книжки студенты, пришла чинная профессура. А может и сам основатель библиотеки Николай Петрович Румянцев прогулялся бы по залам, дивясь тому, как разросся его дар городу и государству. Он был бы изумлен и доволен. Впрочем, привидениям тут сегодня было бы нелегко: всюду охрана, все под замками, как и положено, собственно. Обратно я точно одна не выйду: бубню себе под нос, мы проходим в лифт, который едет дольше, чем я изначально думала, и выходим... Уф... Только не спрашивайте, где. И так голова кругом.
СОННОЕ ЦАРСТВО
В этом фантастическом сооружении... Нет. Не так. Представьте себе 9 этажей высотой по пять метров. Теперь разделите каждый этаж пополам плотными решетками. Получится 18 ярусов. Есть и еще один над ними — технический. Тоже с книгами... Тут, при температуре 18–20 градусов и 50 процентах влажности, они и хранятся. Разложены книги по формату — так удобнее, — наряжены в плотные мундиры, если своя обложка была мягкой, описаны на верхней части «координатами», позволяющими быстро их разыскать. Мне кажется, они стоят в полудреме — эти бесконечные ряды безмолвных, но очень умных рукотворных созданий с разной судьбой, разными «поклонниками» и разной востребованностью. И тут их... 30 миллионов. А всего в библиотеке на 17 миллионов больше — 47!
— Как-как их расстановка называется? — бестолково перебиваю я Настю.
— Форматно-крепостная, — терпеливо объясняет она.
Ну да, понятно. По формату и на «закрепленном» месте. Ага.
Тут и правда собрано все мыслимое и немыслимое. Наугад тычу в книжку — вот это что? Святые угодники. «Экономическое ревю» Нигерии 1985 года. Если надо, обращайтесь, тут и не такое есть! Потрясете всех знаниями.
КНИЖНАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
Ряды сонных книг остаются позади, мы перемещаемся дальше. Хм, размышляю я, топая вслед за Настей по лестнице, и меня хотят уверить, что в таком месте, которое мы сейчас покинули, нет привидений!
Но в следующем зальчике их точно нет: тут слишком... технократично. Посреди старой обстановки проложена настоящая железная дорога, по которой катаются симпатичные красные вагончики, деловито перевозя книги. Куда — им укажет одна из тех милых женщин, которые по деликатному звонку подъехавшего «вагончика» выходят его встречать, забирая книги для раскладки, возвращая на место. Наблюдать за вагончиком мне, гуманитарию, страшновато: он и правда действует рассудительно, как живой. Хоп — поехал, потом перевернулся вниз головой, но корзину с книгами лихо вывернул так, чтобы ничего из нее не выпало. Потом подумал и перестроился на другой путь. Пока я, открыв рот, наблюдаю за этим чудом, из-за угла выезжает еще один вагончик и деловито причаливает к «станции».
— Телелифт швейцарского производства — наш большой помощник. Старая система (она сохранена неподалеку и похожа на советского образца карусели) помогала, конечно, но намного медленнее. И вертикальный конвейер Суханова спасал. Настя показывает спрятанное в стене устройство. Его действие понятно: принял груз — тот и поехал вниз или вверх, груз приехал — спускается по роликовому приемнику... Суханов, кстати, был сотрудником библиотеки. Представляете, тут еще и изобретатели работали! Правда, чуть позже Настя заметит, что когда-то в библиотеке вообще работали одни мужчины... Подивившись на технические чудеса и новации, отправляемся дальше. Стыдно признаться, но в сознании моем библиотека до сих пор — ряды книг на полках. Стыдно, конечно, так отставать!
ЧЕМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ «РЕПКА»
Ну а теперь поднимается в одну из многочисленных комнат основного фонда. Тут, бережно прикрытые лутрасилом, ждут посетителей эффектные издания, осмотр которых меняет представление о книге как о просто бумажном типографском изделии. Ох, хорошо я не успела схватить первую приглянувшуюся красотку руками, вот был бы позор! Настя, прежде чем коснуться этих шедевров, аккуратно надевает на руки тончайшие перчатки.
«Азбуку в картинахъ», причем именно в картинах, а не в картинках, великий Александр Бенуа рисовал для сына. Сейчас, конечно, он не стал бы «париться», вручил малышу смартфон, закачал бы туда что-нибудь мозгообразующее и отправился курить бамбук или пить пиво. Но тут история другая. Он проиллюстрировал каждую букву маленьким шедевром, выписанным с любовью. Открываю начало — «Арапъ». Даже слово это уже почти забыто. Но какая в нем эстетская толерантность!
В трогательной до слез «Поваренной кухне для кукол» («Светлячокъ, 1907 год) меня доводит до исступления рецепт «Муссъ из краснаго вина»: дети, готовившие его для чаепития с куклами и пупсами, рано приучались к хорошему... От созерцания «Библии» с гравюрами гениального Гюстава Доре щемит сердце, а от его же рисунков к переведенным Тургеневым сказкам Шарля Перро, — по сути, настоящим детским ужастикам, — бросает в дрожь. Впрочем, когда встречаешь вполне узнаваемые по собственному детству книги, испытываешь трепет не меньший: ой, Билибин, помню, ой, тот самый дядя Степа, ой... Книги, которые мы успели посмотреть, Настя аккуратно и нежно укрывает. Она обращается с ними, как с живыми, но спрашивать, не боится ли она, что людоед из сказки цапнет за палец, не рискую: точно выведут. Но сделала мой день неожиданно «Репка» 1926 года издания. Никакого Дедки, никакой Бабки, Жучки и Внучки! Сопротивляющуюся, криворотую, явно буржуазную Репку тащат последовательно Медведь, Волк, Лиса, Заяц, Белка и Мышь. Ну а когда ее уже изъяли из земляной берлоги, где она наверняка скрывала недоимки, аккурат после «вытянули Репку» появляется еще одна страничка: «Да здравствует коллектив!». Держит его Лягушонок. Браво. В другом зале — книги из библиотек царских особ. Роскошные обложки, переливающийся муар и кожа, изысканность — это книги дамские, Александры Федоровны старшей (той, что была супругой Николая I) или Александры Федоровны последней. Эту книгу как минимум листал Николай II, а эту изучал царевич Алексей. Интересно, что...
Настя раскрывает: — «Сражение», по сути, — аналитика военного опыта, приобретенного в Восточной Азии в 1904-05 год... Экслибрис царевича — какой-то очень детский, незащищенный. Мальчик изучал военный опыт. Хотел стать достойной сменой отцу...
УШЕДШЕЕ ИСКУССТВО
В книге XVIII века, посвященной естественной истории, изумительно прорисованные животные несколько смущают своим видом. Настя объясняет: — Рисовали-то по описанию, не все же животные были доступны для «обозрения». Вот почему тут такие странноватые жирафы, да и лоси...
Они не просто странные, они смешные. Один кажется мне похожим на Пушкина, но Насте эта шутка явно не нравится. А я думаю, Александр Сергеевич оценил бы. И уж точно не прошел бы он мимо вот этого дива дивного: на одной из страниц стоит на земле, подняв голову, единорог. Феерия. Неужто были? Хотя откуда...
Дивно и в размер с настоящими нарисованы и птицы, и цветы. Они кажутся шелковыми, ну или вышитыми гладью. — Они раскрашены вручную. Но их раскрашивали особыми красками, в которые добавляли толченые драгоценные камни, поэтому краски и не теряют цвет. А вот эту книгу-альбом (Настя не без труда открывает огромный фолиант) недавно один наш гость назвал в шутку «Инстаграмом».
Ну да. Хоть не селфи. Все увиденное в Индии и в Азии художник прорисовывал с фотографической точностью, а потом это еще и печатали особым способом, делая хромолитографии. Описанию не поддается, какая красота! А еще я теперь знаю, как называются специальные уголки на ножках, которые приделывали на самые тяжелые книги! Жуковины! Жу-ко-ви-ны! Чудо! За это можно все отдать!
ТРЕТИЙ ЗАЛ
Пока мы идем в святая святых всех любителей чтения — Третий зал — вспоминаю, как трудно и даже невозможно было когда-то записаться в эту библиотеку. Сейчас это можно сделать за пять минут от силы для любого, кому исполнилось 14, и кто не поленился получить паспорт. Благодаря техническим новинкам книги теперь приходится ждать совсем не долго, возможен и заказ онлайн: тогда ты приходишь, а они тебя уже ждут. Знаменитые галереи, окололестничное пространство сегодня освобождены от шкафов и отданы читателям, которых и тут уйма. Но Третий зал — история особая. Приоткрыв дверь, Настя проскальзывает в зал и просит не шуметь. Тишина почти идеальная: шелест страниц, не более. Ну здравствуй, красавец... Известный всем, кто видел «Москву слезам не верит» читальный зал РГБ огромен и похож на зал бальный, только вот танцевать негде: все места заняты уютными столами с зелеными лампами. 464 места! Самый большой читальный зал в Европе, между прочим... Аккуратно, стараясь не скрипнуть, поднимаемся по боковым лестницам на галерею. Места внизу все заняты — это видно сверху. Постараемся не мешать.
— Зал этот как построили, так и не ремонтировали больше, — шепчет Настя. — Представляете? А когда решили ремонтировать, оказалось, вся мебель к полу и стенам прикручена, никак ее не снять, так что делали все тут, на месте. Бюсты (они парят и над нами, и по всему периметру зала) никогда не мыли, но иногда сверху красили белой краской. Реставраторы их от лишних слоев краски отмывали. Иногда только после этого становилось понятно, кто изображен...
Среди скопища поэтов-писателей женщина лишь одна — Надежда Крупская. Ну, может, она и не самый великий писатель, конечно, но библиотека-то Ленина, думаю я, пытаясь оправдать как-то эту нелепицу. Надо мной красавец Маяковский, усатый Горький смотрит в зал: а что, товарищи, читает кто-то «Клима Самгина»? Если есть вопросы, отвечу...
— Когда бюсты отмыли, на одной из них под краской обнаружили надпись «Саша + Маша» или что-то такое. Представить невозможно, кто и как это мог нацарапать! Бюсты же на такой высоте! А вы говорите, нет привидений. Ха! Они и нацарапали, кто же еще. Ленин, многотонный, — не сдвинули и во время ремонта, разве что помыли и почистили хорошенько — сидит в конце зала, возвышаясь над всеми. Конечно, с книгой. Если это не Донцова, то либо «Капитал», либо «Манифест Компартии». Вокруг — Маркс и Энгельс, над ними — отреставрированное полотно художников студии Дейнеки — Дмитрия Мерперта, Бориса Казакова и Якова Скрипкова. Вот это картина! — А вы знаете, кстати, — Настя указывает за окно и на фотографию на стене, — а раньше полотно Иванова «Явление Христа народу» хранилось вот там, в Ивановском зале. Там, говорят, был уникальный зрительный эффект: Христос входящим казался очень далеким, и ты шел к нему, но чем ближе к нему подходил, тем выше он взмывал... Ну а сейчас он в Третьяковке. Киваю, понимая, что Насте отчасти печально от этого, ведь размеры гениального ивановского полотна таковы, что только вот в таком Третьем зале и смотреть... Но зато тут есть свое полотно. Совсем другое, да. На нем народ пашет, как подорванный, на благо советской власти и грядущего коммунизма. Такие деловитые люди, сосредоточенные. — А видите женщину там, на заднем фоне, с открытой книгой в руках? — Анастасия поднимает руку. Женщину вижу. Как не увидеть! Книгу держит, как транспарант.
— Мерперт, Казаков и Скрипков там написали «Сие благовещание написано…». Вот это да. Пожалуй, это одна из самых сильных шуток, которые я слышала! Понимаете, в каком году создавалось? Вот. Поди пойми загадочную душу художника...
...Голова окончательно закружилась от увиденного и услышанного. Пора выбираться. Где-то мелькает Кремль — кажется, далеко внизу, я и не думала, что библиотека такая высокая. Да и фарфорово-утонченный, если смотреть от Кремля, Дом Пашкова отсюда — почти малыш.
Дело остается за малым: прийти сюда еще раз, когда тут никого не будет. Нужно пройтись по дому в тишине, послушать его. Несомненно, он вздыхает по ночам, он же живой, устает за день. И надо выяснить, наконец, у неожиданно появившегося из-за угла любезного Николая Петровича Румянцева, не поражают ли его компьютеры, доволен ли он идеальным порядком в картотеках, ну и главное — есть ли тут привидения. А как попасть на экскурсию — легче всего выяснить на сайте. Маршрутов стало больше, поскольку в последнюю «Библионочь» «Ленинка» чудом справилась с наплывом всех желающих посетить ее. Будет желание — приходите обязательно, не пожалеете. И Николаю Петровичу привет. У него 3 апреля день рождения. Будет рад гостям.