Айке Шмидт: В галерее Уффици свободный Интернет мы ликвидировали

Известный знаток искусства и, как сейчас принято говорить, эффективный менеджер, в Москве был чуть больше суток. По пути во Владивосток на Восточный экономический форум. Он — немец по национальности, возглавляющий итальянский музей. Директор одной из крупнейших мировых галерей, оспаривающей пальму первенства с французским Лувром, американским Метрополитен и испанским Прадо. Специальным корреспондентам «Вечерней Москвы» Алексею Белянчеву и Екатерине Старосветской удалось встретиться и побеседовать с сеньором Шмидтом. Не только о вечном.

— Как вас встретила Москва? Что вас вдохновляет в нашей столице? У вас есть здесь любимые места?

— Да, я уже был в Москве несколько раз. Но на такой долгий срок (целых 36 часов — прим. «ВМ») — впервые. Каждый раз я открываю для себя здесь что-то новое. Одно из моих любимых мест — Пушкинский музей. Побывал и посмотрел шикарную коллекцию Сергея Щукина. А вообще я люблю в Пушкинском зал, где находятся гипсовые копии античных скульптур, украшения средневековых соборов, статуи Микеланджело. Такие копии были раньше популярны во многих музеях Европы, но потом возникла тенденция их массового уничтожения и исключения из постоянных экспозиций. Например, один из музеев, который полностью уничтожил коллекцию скульптурных копий, — Метрополитен-музей в Нью-Йорке. Двадцать лет назад они продали последние на аукционе. Поэтому московские залы античности дороги моему сердцу. Я сразу ощущаю себя здесь как дома. С другой стороны, чувствую себя частью чего-то большего, поскольку рядом с Микеланджело я вижу копии из французских средневековых соборов. Это то место в Москве, которое всегда трогает мою душу и вдохновляет.

— Показ картины Боттичелли «Мадонна делла Лоджиа» — уникальное событие в мире культуры. Она впервые покинула стены галереи Уффици и отправилась, пересекая весь континент, в далекую точку на карте России — во Владивосток. Как вы думаете, она вернется в Италию другой? С русской энергетикой?

— Несомненно! Не только когда путешествуют люди, но и когда путешествуют шедевры по миру, то они возвращаются с совершенно новой энергетикой. Например, так случилось с произведениями Рафаэля, которые мы выставляли в Музее имени Пушкина. Два с лишним года назад мы сделали выставку «Рафаэль. Поэзия образа». И, конечно, когда эти картины вернулись домой, то они были обогащены теми литературными эмоциями, которые нашли в портретах не только специалисты, работающие над выставкой, но и рядовые посетители. Сейчас картина Боттичелли едет фактически на другой край планеты — во Владивосток. Образно — проходит через открытую дверь между Европой и Азией. На форуме, в культурной программе которого она будет представлена, речь пойдет об экономиках самых сильных стран мира. Поэтому шедевр художника эпохи Ренессанса будет играть и некую символическую роль. А после Владивостока полотно отправится в Санкт-Петербург, в Эрмитаж. Там «погостит» или, если хотите, будет соседствовать с византийской иконой пятнадцатого века, так что зрители смогут увидеть смысловое сходство двух произведений. Сюжет этих произведений един: младенец Иисус поворачивается к матери, хочет обнять ее и поцеловать. Это очень древняя византийская формула, которая, в том числе и в России, в живописи воплощалась неоднократно.

— Если рассматривать другие шедевры Боттичелли из Уффици, такие как «Рождение Венеры», «Весна», то ведь их нельзя даже перевешивать в стенах родной галереи. Почему выбрана именно эта картина? Как долго готовился этот проект?

— Подготовка проекта длилась около года. Большая часть картин, как вы верно заметили, не может никуда вывозиться. Речь идет о самых ценных шедеврах, которые есть в нашем музее. Мы стараемся ограничивать их вывоз за рубеж — максимум один раз в пять лет. Был выбор. Из четырех картин мы выбрали именно эту работу Боттичелли. Почему? Сюжет — о детской и материнской любви. Эта визуальная формула восходит еще к византийским иконам. Мы хотели показать флорентийскую интерпретацию эпохи Возрождения. Я думаю, что каждый русский посетитель, когда будет смотреть на это полотно, обязательно будет вспоминать похожие примеры из своей родной, русской традиции. И когда картина будет возвращена домой, то она, безусловно, будет наполнена новыми эмоциями и российским колоритом.

— В одном из высказываний вы провели аллегорию: изображенная на этой картине мать — это Россия, а ребенок — Италия. Который прильнул к матери со всей теплотой и любовью. Но политические отношения сейчас не самые теплые? Да и любовь...

— Я думаю, что мои слова особенно важны сейчас, когда в политике существуют разногласия и напряжение. Нужно не только не прекращать, но и наращивать культурные связи, делать культурное общение еще более тесным и насыщенным. Именно в этом и заключается великая роль искусства. С давних времен. Эту миссию несет не только живопись. Но и музыка, театр, литература. Я думаю, что присутствие «Матери» Боттичелли на территории матушки-России может служить хорошей приметой. Также очень важно, что Восточный форум именно экономический, а не культурный. В данном случае искусство и культура могут служить трамплином для новых положительных тенденций в политических и экономических отношениях. — В Москву картина проследует транзитом. Получается, чтобы посмотреть на шедевр воочию, горожанам придется отправиться в Петербург, где она будет выставлена с ноября по февраль. Какие конкретные проекты намечаются в сотрудничестве с нашей столицей? Что планируется в перспективе?

— С Москвой мы сотрудничаем давно. Я уже упомянул о выставке Рафаэля. В галерее Уффици была экспозиция, посвященная Сергею Эйзенштейну. Это как раз результат наших прекрасных отношений с директорами двух крупнейших российских музеев — Третьяковки и Музея имени Пушкина. Кстати, о Третьяковской галерее: на следующей неделе в палаццо Строцци будет открыта выставка «амазонки» русского авангарда художницы Натальи Гончаровой. Прошу не путать с супругой поэта Пушкина. Что же касается будущих выставок, которые мы привезем в Москву, то пока не могу разгласить планы: всю подробную информацию я обязательно озвучу, как только между сторонами будут согласованы все детали. В данный момент идут переговоры. Словом, загадывать не будем...

— Как воспринимает итальянская аудитория шедевры из российских музейных запасов?

— С огромнейшим интересом. Выставки из России начались еще в 70-е годы прошлого века. Сначала это были произведения тех итальянских художников, которые в какой-то момент своей жизни попали в Россию. Или просто работы выдающихся мастеров старой школы. Сейчас проводится много выставок, посвященных двадцатому веку. Третьяковка, Музей имени Пушкина и Эрмитаж — это легендарные названия музеев у нас в Италии, которые у всех на слуху. Они также служат центром притяжения для наших туристов и негласно стоят в обязательной программе для посещения всех итальянских путешественников.

— А как у вас, в Италии, обстоят дела с модными технологиями и интерактивом? Есть ли что позаимствовать у московских музеев или наоборот, какие пробелы в подходах к популяризации искусства вы видите у нас?

— Я считаю, что оба подхода — классический и инновационный — имеют право на существование. С одной стороны, хочется избежать излишней технологизации и постоять спокойно перед картиной, чтобы ничего не отвлекало. С другой стороны, смартфон может стать источником дополнительных знаний. У нас в музее какое-то время был общедоступный вай-фай. Но потом я увидел, что бесплатным Интернетом туристы в основном пользуются, чтобы проверять новые почтовые сообщения или общаться в социальных сетях. Поэтому мы свободный Интернет в музее ликвидировали. Сейчас доступ в Интернет можно получить только в рамках специальных экскурсий. Иначе все отвлекаются от шедевров. Представьте, как если бы мы сейчас сидели за столом и вместо живого разговора каждый был погружен в свой смартфон. Да, мы все понимаем — искусство тоже нуждается в современном продвижении. Наш музей тоже представлен во всех соцсетях. Мы ежедневно делаем публикации на двух языках — на итальянском и английском. Но используем эти каналы не для рекламы нашего учреждения, а скорее для образования и общения с нашей потенциальной аудиторией. Ведь важно не закрываться и не замыкаться исключительно на себе. И в то же время и не быть наивными оптимистами. Нужно просто использовать этот инструмент нового времени наиболее конструктивным способом.

— Флорентийский музей Уффици славится на весь мир своими очередями. В Москве тоже в последнее время появилась такая тенденция. Особенно популярны монографические выставки. Многие идут исключительно на зов моды. Есть некая «стадность». В одном из интервью вы говорили, что хотите взрастить качественную аудиторию посетителей музея. Насколько вам это удается воплощать в жизнь?

— Проблема всех больших музеев. Я считаю, что нет ничего плохого, когда человек приходит в музей на «известное имя». Пусть даже отдавая дань моде. Главное, чтобы посещение музея не стало исключительно потребительским актом ради пары селфи «я на фоне» или купленного сувенира. В таком случае действительно нас ожидает провал. И тогда существование музеев как обителей искусства — под большим вопросом. Возможно, пришла бы пора их закрывать. Главное, чтобы гость экспозиции держал «внутри души» свои глаза открытыми. В таком случае он сможет увидеть то, чего раньше не замечал. В искусстве вообще очень сильна эмоциональная составляющая. Раньше считалось, что есть исключительно интеллектуальный компонент, но на самом деле ключевую роль играет именно эмоциональная составляющая. Именно она при посещении музея может обогатить всех и новыми впечатлениями, и новыми знаниями. Не только «национального характера». Начиная с пятнадцатого века, когда еще галерея Уффици не была музеем, семейство Медичи одним из первых стало собирать не только произведения, которые создавались в Италии. Например, у нас огромная коллекция голландской, фламандской живописи. Подобная, кстати, собрана и в Эрмитаже. Это две большие коллекции за пределами Бельгии и Нидерландов. Наша галерея также была открыта в том числе и для произведений из исламских стран: есть коллекция ковров — некоторые из них были приобретены и подарены еще в шестнадцатом веке. Есть уникальная коллекция китайского фарфора. Есть коллекция из стран Африки: из Конго нам преподнесли уникальную резную слоновую кость. И этот дух открытости в нашем музее силен и отчетливо прослеживается. Поэтому главное, когда посещаешь любой музей, — оставить все предрассудки за порогом и попытаться выйти за пределы своей картины мира.

— Кстати, про энергетику. В любой русской церкви есть одна главная икона, к которой приходят люди. Ее называют «намоленная». Вы огромную часть жизни проводите среди шедевров. Они на вас как-то влияют? Вы — шедеврозависимый человек? Вам не снятся герои тех картин, которые вы видите ежедневно? Какой из экспонатов в музее у вас любимый? — Да, вы правы. Мне постоянно снится вся коллекция. Во сне я продолжаю выполнять ту работу, которую делал днем. Да, я стал абсолютно зависимым от этих шедевров. К счастью, у нас в галерее не одна своя «Мона Лиза». У нас тридцать-сорок шедевров мирового уровня. Это полотна, перед которыми у любого посетителя на секунду замирает сердце. Меня иногда спрашивают: если бы в галерее случился пожар, то какую картину я бы постарался спасти в первую очередь? Я бы хотел, но, к сожалению, понимаю, не смог бы уберечь, даже если бы занялся бодибилдингом, картину Микеланджело «Тондо Дони».*

— Есть информация, что вы готовите уникальную выставку православных икон в галерее Уффици. Приоткроете завесу?

— Это коллекция, которая начинала собираться еще семьей Медичи в семнадцатом веке. Но особенно интенсивно — в восемнадцатом. Можно сказать, что это уникальная коллекция православных икон за пределами России. Когда-то в городе Ливорно была построена первая православная церковь. В девятнадцатом веке там же была большая община русских торговцев. Это была очень красивая и популярная церковь, преимущественно для русских, которые жили здесь. Должен сказать, что собранная нами коллекция икон, к большому сожалению, в течение своей истории познала ссылку. Изначально она хранилась в палаццо Питти, потом ее перевезли в 1797 году на виллу Медичи, где она не была доступна для публики. Уже в двадцатом веке коллекция вернулась в палаццо Питти и, наконец, сейчас выставляется в музее Уффици на постоянной основе. Займет четыре зала на пространстве в двести семьдесят квадратных метров рядом с Палатинской капеллой, которая тоже раньше была закрыта для посетителей. Иконы будут покрыты прозрачными инновационными витринами. Открыть экспозицию мы планируем до Рождества. В нашем ларце сокровищ мирового искусства целых четыре зала будет отведено для русской духовной культуры — семидесяти восьми православных икон. Очень интересное событие с точки зрения истории формирования коллекции Медичи: в девятнадцатом веке отношения итальянской семьи были очень тесными с семьей Демидовых. Можно вспомнить еще Достоевского. В двадцатом веке во Флоренции жили и творили Бродский, Тарковский...

— Мы надеемся, что когда-то эта коллекция полетит и в Россию. Используем сегодняшнюю встречу и просим: если вы решите повезти ее сразу во Владивосток, на пути посетите Москву. Пусть выставка погостит у нас. И в заключение что бы вы хотели передать читателям нашей газеты, которая скоро отметит столетие?

— Недавно мы отпраздновали 250 лет со дня открытия для посетителей галереи Уффици. Так что мы уже в одной «вековой возрастной категории» с вашей газетой. Я хочу пожелать всем вашим читателям когда-нибудь приехать в солнечную Флоренцию и обязательно посетить наш музей. Или по крайней мере посетить те выставки, которые мы будем привозить в Москву и другие российские города в качестве культурного обмена. Получите удовольствие и вдохновение.

* «Тондо Дони» (или «Мадонна Дони») — единственное немонументальное живописное произведение Микеланджело, которое считается законченным и авторство которого не подлежит сомнениям. Картину часто называют «Тондо Дони», так как она имеет круглую форму (итал.: tondo), а также «Мадонна Дони», поскольку произведение создавалось по заказу известного купца и мецената, представителя древнейшей флорентийской фамилии, Аньоло Дони. 120 см в диаметре, дерево, темпера. Экспонируется в Уффици.

СПРАВКААйке Шмидт — первый иностранец на посту директора галереи Уффици. Руководит музеем с 2015 года. Чтобы занять должность, выиграл конкурс, объявленный итальянским правительством. В 2009 году получил докторскую степень в Гейдельберге, защитив диссертацию о скульптурах из черного дерева Медичи.