Одним путем без изгибов. Какие тайны хранит дом Сумароковых
Сказанное целиком и полностью адресуется ко всем предкам основателя русского театра Александра Петровича — царским стряпчим и стольникам, к его отцу — крестнику Петра Великого, ну и уж, конечно, к нему самому.
Вот восшествовала на престол Екатерина Вторая, и Сумароков, знаменитейший стихотворец и драматург, откликнулся приветственной одой, а не удержался — ввернул-таки непрошеное наставление, как править ей надобно.
Конечно же, не могла память о таком замечательном человеке затеряться во времени. Однако дом, где жил Александр Петрович Сумароков, я ни минуты не надеялся отыскать в лабиринтах столичных улиц. Знал, что был у него собственный дом на Новинском бульваре, да только давным-давно уж снесли, высоченную громаду поставили. И вдруг натыкаюсь в одной старой книге на упоминание, что у деда Александра Петровича был собственный дом в Вознесенском переулке, поблизости от впадения того в Никитскую улицу.
Кинулся я, разумеется, в Вознесенский переулок, тем более что сам княже Юрий Долгорукий своей дланью как раз в проулок указывает, словно бы благословляя на поиск.
Вот он дом. Номер 6. По левую руку, если идти от Тверской. Здесь родился в ноябре 1717 года Александр сын Петра Сумароков, с коего и поведет отсчет жизнь театра российского. Но уж не с этого ноября, разумеется, а с 30 августа 1756 года, когда существование первого постоянного театра установил указ императрицы сенату.
Ревностно и даже дерзостно взялся решительнейший и энергичнейший Сумароков за основательное обустройство театра. Во-первых, потребовал иного совсем теперь отношения к самой подоплеке актерства: как главному делу всей жизни. И даже — единственному призванию. При этом — почетному. Императорский театр — это не бродячая труппа, здесь собрались актеры лучшие во всей России. Во-вторых, Сумароков выхлопотал актерам дворянское отличие — право носить шпагу при левом бедре.
И дело пошло! С блеском выплеснулась премьера первой русской оперы «Цефал и Прокриса», лирическую музыку к которой сочинил придворный капельмейстер Арайя, одни за другим явились и первые балеты, либретто коих сочинял сам Сумароков. И в этаком действе не смог он удержаться: в классический сюжет вводил драму и всячески намекал на всевозможные события из окружающей жизни, по большей части московской. Впрочем, балет — не опера, тут словца не ввернуть, а токмо жестом да выражением физиогномии передать смысл надобно...
Человеком Александр Петрович слыл самолюбивым, строптивым. Легко ввязывался в ссоры, а в спорах скорейшим образом в ярость впадал. Чем безо всякого повода врагов наживал. Ломоносов и Тредиаковский, люди вполне уравновешенные и рассудительные, то и дело донимали его своими насмешками и эпиграммами, хотя и Сумароков не оставался в долгу и тут же на обоих — вместе и поодиночке — бросался.
Но вредили ему все кто мог: очень уж неуживчив был Александр Петрович... В семейной жизни он тоже не знал покоя. Было четыре сына, младший умер в юности, а трое других в день: один купался в реке, стал тонуть, а двое других кинулись его выручать. Утонули все трое.
В полной нищете завершилась жизнь замечательного человека. Даже и на собственные спектакли в Москве заставляли покупать билеты. Когда дочь Екатерина ушла из жизни, графский род Сумароковых пресекся. Дом же, принадлежавший им из поколения в поколение, остался, стоит.
Заставляет подумать, вздохнуть с печалью...
СПРАВКА
Мало кто знает, что в доме № 6 по Вознесенскому переулку родился Сумароков, спустя столетие жил поэт Баратынский. А мемориальная доска на доме посвящена третьему великому жильцу — архитектору Ивану Жолтовскому. Сегодня особняк занимает Дом моды российского кутюрье.