За ажурной демидовской оградой

Нынешние хозяева дома №3 по Большому Толмачевскому переулку оказались очень любезны, и не только рассказали мне о его истории, но и показали самые сокровенные уголки. Мы побывали даже на чердаке и на крыше, откуда и сегодня открывается вид на колокольню Ивана Великого. А во времена Демидовых, когда вокруг не было сталинского многоэтажного ампира, они прямо с балкона могли любоваться открывающимся простором низкоэтажной деревянной Москвы с видом на Кремль.

По дому меня провел ученый секретарь научно-педагогической библиотеки имени Ушинского Павел Дедик. Вот на его рассказ, а также на интересное историческое исследование сотрудника библиотеки Татьяны Яновской мы и будем опираться.

Демидовы

Аммос Прокофьевич Демидов, сын известного русского заводчика и его жена Анна Никифоровна купили этот участок у майора Петра Камищева в 1772 году.

Аммос Прокофьевич — офицер гвардии. В 1776 году — прапорщик, в 1780 году — титулярный советник. Он часто давал в доме великолепные балы и приемы, да и вообще был любителем светских раутов. Был женат на княжне Анне Никифоровне Вяземской, происходившей из древнейшего русского дворянского рода. Её отец Никифор Кондратьевич был учителем царевича Алексея Петровича и пострадал за участие в его деле.

Первым историческим письменным документом, позволяющим определить владельца усадьбы, в настоящее время является прошение титулярной советницы Анны Демидовой, поданное 13 июня 1797 года по поводу нового строительства на её дворе, из которого следует, что дом и земельный участок были приобретены Демидовыми у Петра Гаврилова Камещева. По утверждению историков «владение это с каменным домом известно с 1777 года, когда оно принадлежало сыну Прокофия Демидова Аммосу Прокофьевичу Демидову, oт которого перешло к его вдове Анне Никифоровне».

Примерно в это же время, но не ранее 1768 года перед владением, ставшим на длительное время демидовским, был пробит тупик (нынешний Лаврушинский переулок). Это и определило композицию: жилая часть дома была сдвинута к западу, главный дом с обширным парадным двором перед ним замкнул перспективу Лаврушинского переулка. Дом имел типичный для раннего классицизма вид: прямоугольный в плане, несколько массивный строгий объём с рустованным цокольным этажом был украшен лишь нарядными наличниками парадного этажа и балкон-козырёк над входом.

Главное здание в стиле классицизма одного из трех московских демидовских особняков было построено по проекту архитектора Матвея Казакова. Был ли этот дом на самом деле построен Казаковым точно не известно, так как не найдено письменных документальных источников, подтверждающих данное предположение. Скорее можно утверждать, что архитектор — автор проекта здания, относился к кругу Казакова и его школе.

Анфилада парадных комнат и огромный бальный зал поражали современников своим великолепием. Первоначальное здание отличалось простотой и компактностью объёмов, имело невысокий аттик, рустованный цоколь, нарядные наличники парадного этажа и балкон-козырек по центру над входом.

До начала XX века усадьба занимала гораздо большую площадь, чем в настоящее время. Парк усадьбы простирался за восточный корпус почти до Ордынки, а за главным корпусом — до Пыжевского переулка. На месте фруктовых деревьев, столетних лип, дубов и пруда, располагавшихся на территории усадьбы, в настоящее время находятся многоэтажное здание Росатома и высотный корпус Института редких металлов.

Как мы уже и говорили, одно из чудес усадьбы — ее чугунные ворота и ограда. Знаменитая чугунная ограда была установлена, по-видимому, около 1820-х гг. после продажи так называемого «Слободского дома» Демидовых (ныне — здание Московского государственного областного университета, улица Радио, 10). Узорчатая решётка была изготовлена в 1760-х гг. на демидовских Нижнетагильских заводах для их дома в Немецкой слободе. Отливал ее мастер А. Т. Сизов (по другой версии — его отец) по рисункам крепостного архитектора Ф. С. Аргунова, автора проекта «Слободского дома» (клеймо мастера сохранилось). Его и сегодня можно найти на ограде, если внимательно присмотреться.

Однако многие детали узора вскоре исчезли под толстым слоем краски. Путеводитель Сабашниковых 1917 года сообщал: «Замечательна великолепная ограда: столбы ее украшены чугунными литыми плитами, на которых изображены виноградные гроздья; промежутки между столбами заняты литой же, красивого рисунка решеткой. Прекрасны и ворота с ажурным верхом. К сожалению, всё это испорчено густой серой окраской; ещё несколько лет тому назад литьё было чёрное и выделялось очень красиво».

Перестройки

В конце XVIII века усадьба от оставшейся вдовой Демидовой перешла к Елизавете Ивановне Загряжской. Дворянский род Загряжских вел свою родословную от «мужа честна, свойственника царя Ордынского», ставшего «ближним человеком» Дмитрия Донского.

В 1805 году при новых владельцах усадьбу обновили — к главному дому пристроили четырёхколонный портик (по другим сведениям, планировавшийся портик так и не был достроен) и полностью оформили парадный двор: по сторонам въезда поставили два одинаковых одноэтажных флигеля, предназначенных в основном для размещения конюшни и манежа. С главным домом флигели соединялись декоративными стенками, отделявшими парадный двор от сада и хозяйственного двора.

Елизавета Загряжская вторым браком была замужем за соседом — вице-адмиралом сенатором Петром Ивановичем Шешуковым и со временем рассталась с усадьбой. Во всяком случае, к 1826 году за ней числилось только владение № 218 (Шешуковское), по 3-му кварталу Якиманской части в Большом Толмачёвском переулке, а владение № 215 — сама усадьба — числилась за почетным московским купцом Ильей Михайловичем Козлининым.

В 1812 году во время пожара Москвы, когда Замоскворечье было почти полностью сожжено, пострадал и Демидовский дом. Все деревянные надворные строения были уничтожены, а от каменного дома, надо полагать, остались только кирпичные стены да своды. При восстановлении в 1814 году главный дом получил новую обработку парадного (северного) фасада, почти полностью сохранившегося до наших дней.

Плоскость фасада между вторым и третьим этажом была украшена протяженными барельефами и круглыми медальонами между пилястр с тематикой аллегорического содержания. В 1849 году, когда усадьбой владел уже Козлинин, флигели перестраиваются. Над одноэтажными кирпичными объёмами были возведены деревянные этажи с подобием куполов, венчавших кровлю. Каким архитектором были произведены эти восстановительные работы, остается неизвестным.

В 1857 году здание усадьбы было куплено графиней Марией Федоровной Соллогуб, урождённой Самариной, владевшей домом более 20 лет.

Мария Федоровна Соллогуб, до замужества Самарина, родилась в 1821 году в Петербурге в богатой дворянской семье, далекие предки которой были выходцами из Галиции.

Отец Марии Федоровны, Федор Васильевич, боевой офицер, участник всех войн России с Турцией и Францией в 1805-1814 годах. После выхода в отставку в 1816 году он служил в Иностранной коллегии, а затем в должности шталмейстера при вдовствующей императрице Марии Федоровне. Мать, Софья Юрьевна, дочь сенатора и поэта, некогда статс-секретаря Павла I, Нелединского-Мелецкого, известного прежде всего своим замечательным стихотворением «Выйду ль я на реченьку», В девичестве Софья Юрьевна была любимой фрейлиной императорского двора.

Дом Мария Федоровна купила после смерти сорокалетнего мужа, страдавшего душевной болезнью (Лев Соллогуб — старший брат писателя Владимира Соллогуба, секретарь российского посольства в Вене).

При ней дом стал известным литературно-политическим салоном. В нем постоянно бывали Юрий Самарин - брат хозяйки, Аксаковы, Хомяков, Кавелин, Тургенев, Третьяков, и многие другие, в том числе духовенство из близлежащей церкви Николы в Толмачах. Здесь проходили популярные диспуты между западниками и славянофилами.

Сын Льва Александровича и Марии Фёдоровны — Фёдор Львович Соллогуб, театральный художник-декоратор, иллюстратор, автор рисунков и акварелей на исторические сюжеты и его жена Наталия Боде-Колычева — были друзьями известного религиозного философа и поэта Владимира Сергеевича Соловьёва, сына историка Соловьёва, который тоже не раз посещал усадьбу.

Гимназия

В 1882 году усадьба была продана Марией Соллогуб за 100 500 руб. серебром Московскому учебному округу, и со 2 сентября 1882 года его владельцем стала Московская 6-я гимназия. Одним из преподавателей ее по стечению обстоятельств был брат Владимира Соловьёва — Михаил Сергеевич. Учрежденная в 1870 году гимназия первое время располагалась там же, в Замоскворечье, в Овчинниковском переулке, в двух домах купчихи Плигиной.

В связи с организацией в усадьбе учебного заведения происходят существенные изменения всех сооружений усадьбы. В главном доме устраиваются классные помещения. В центре дома возникает лестничная клетка, парадная лестница в западной половине дома перестраивается из трехмаршевой в двухмаршевую. В соответствии с этим изменяются и оконные проемы на лестницу.

В гимназии учились литературовед Корнелий Зелинский, биолог Николай Кольцов, кинорежиссер Всеволод Пудовкин; поэт, критик и переводчик Георгий Чулков; писатель Иван Шмелёв, лингвист Николай Дурново, журналист Александр Амфитеатров.

Из письма Бориса Александровского, выпускника 6-ой московской гимназии, золотого медалиста выпуска 1912 года:

«Весь основной корпус архитектурного ансамбля был занят собственно гимназией, а оба боковых корпуса — квартирами нескольких педагогов: левый (от посетителя, вошедшего во двор) целиком занимал директор с семьей; правый был поделен между четырьмя семьями: два надзирателя, один учитель и один письмоводитель.

Вход в главный корпус именовался «парадным». Через него входили в здание только педагоги и родители. Мы, ученики, обходили корпус справа и входили через специальный ученический вход с заднего двора. Из вестибюля направо по парадной лестнице педагоги и родители поднимались наверх. Для нас была другая, задняя лестница, несомненно существующая и поныне...

Всю правую, если стоять лицом к фасаду корпуса, пристройку занимал гимнастический зал. По его стенам стояли столы и скамейки: тут для желающих подавалась кружка чая по месячному абонементу. Цена абонемента — 50 копеек в месяц. Для других желающих жена одного из надзирателей в частном порядке тоже по месячному абонементу готовила одно мясное горячее блюдо. Цена абонемента — 2 рубля 75 копеек в месяц. И то, и другое разливалось и раскладывалось за 5-10 минут до начала большой перемены.

Если подниматься по парадной лестнице на второй этаж, то в небольшом коридорчике, где теперь, как я слышал, устраиваются выставки книг, было очень неприятное место: сюда приходили вызываемые повестками родители провинившихся учеников для беседы с классными наставниками. Дверь из коридорчика направо вела в ещё более страшное место — кабинет директора.

Дверь из коридорчика напротив окон вела в роскошный актовый зал, где на стенах были прикреплены мраморные доски с фамилиями золотых медалистов. Тут ежедневно с 8.45 до 9 часов проходила обязательная для всех учеников молитва (два церковных песнопения, исполнявшихся гимназическим хором, и чтение Апостола). Здесь же проходили годичные торжественные акты и молебны перед началом учебного года (16 августа ст. стиля). Родительских собраний в ту эпоху не существовало…»

Гимназия существовала здесь до 1915 года, когда главный дом был занят госпиталем для душевнобольных воинов. Тогда же внутри здания были произведены переделки классов под палаты, в окнах и на лестничных клетках поставлены деревянные решетки.

Госпиталь «продержался» до 1917 года, а с 1918-го здесь снова размещалась гимназия, затем реорганизованная в 1-ю школу 2-й ступени Замоскворецкого района (некоторые преподаватели гимназии продолжили в ней работу, проживая во флигелях). В наследство школе от гимназии достался архив и громадная библиотека, дополненная фондами библиотек некоторых других упраздненных гимназий, а также библиотеками частных лиц.

Однако архив и большая часть библиотеки были погублены по указанию невежественного директора школы А. С. Хавенсона, который считал ненужным сохранять наследство гимназии и приказал жечь и вывозить многое на свалку. Им же был уничтожен большой розарий в саду, где он сделал гимнастическую площадку.

После школы дом поочередно занимали другие организации: школа-семилетка, детский сад, спецшкола ВВС, детский дом.

С 1942 года в здании стала располагаться Центральная библиотека по народному образованию при Наркомпросе.

История библиотеки

Свое происхождение педагогическая библиотека ведёт от справочной библиотеки при информационном отделе Народного комиссариата просвещения (Наркомпросе) РСФСР, образованной в 1925 году. С 1939 года эта библиотека получила статус Государственной библиотеки по народному образованию по распоряжению наркома просвещения.

С 1942 года библиотека переехала в Демидовскую усадьбу.

Через два года она была включена в состав созданной Академии педагогических наук РСФСР, затем Академии педагогических наук СССР. А в 1946 году библиотеке было присвоено имя выдающего русского педагога Константина Ушинского. С 1970 года она стала называться Государственная научная педагогическая библиотека имени Ушинского. В декабре 2011 года официальное название снова изменилось, как это у нас часто бывает в периоды реформ и перестановок — Федеральное государственное научное учреждение «Научная педагогическая библиотека имени Ушинского» Российской академии образования (ФГНУ «НПБ им. К.Д.Ушинского» РАО).

Специализированный фонд Библиотеки насчитывает более 1,6 миллиона единиц хранения. Его основу составляет литература исторического, теоретического и практического характера по педагогике, образованию, психологии, дефектологии и смежным наукам, а также иностранная литература на 39 языках народов мира.В библиотеке имеются читальные залы на 160 посадочных мест, интернет центр, читальный зал авторефератов диссертаций по педагогике и психологии.

В состав библиотеки входит также научный архив Российской академии образования, который находится в Горках Ленинских.

Первый директор

Первым директором библиотеки стал российский библиограф Моисей Самуилович Айзенштадт, который руководил ей с 1925 по 1944 годы.

Он родился 27 сентября 1897 года в городе Новгород-Северском. Служил рядовым в армии. Получил высшее образование в МГУ по специальности библиотекарь.

С октября 1925 года Айзенштадт заведовал справочной библиотекой при информационном отделе Наркомпроса РСФСР. В 1932 году после слияния этой библиотеки и библиотеки ОНП УМС Айзенштадт был назначен директором объединённой библиотеки, получившей название Объединенная центральная библиотека по народному образованию. Через семь лет она получила статус Государственной библиотеки по народному образованию.

Во время Великой Отечественной войны Айзенштадт добровольцем ушел в ряды московского народного ополчения. С 20 марта 1942 года он демобилизовался и опять приступил к обязанностям директора библиотеки. Именно тогда «Ушинка» получила в свое распоряжение главное здание бывшей усадьбы Демидовых, в котором до этого располагался интернат первой спецшколы ВВС. А через два года Айзенштадт стал заведующим библиотекой дома-музея Владимира Маяковского в Москве.

Его сменил академик, доктор педагогических наук Евгений Медынский, проработавший на этом посту всего два года. Нынешний директор — Тамара Маркарова, уже девятый по счету руководитель «Ушинки».

Призрак Ушинского

Библиотека гостеприимна и доброжелательна. Сотрудники улыбчивы, спрашивают, чем могут нам помочь, извиняются, что после зимы еще не успели убраться на балконе. Но нам-то интереснее посмотреть на то, какой вид открывается с балкона.А он действительно великолепен, открывая сразу за оградой перспективу Лаврушинского переулка.

После недолгих уговоров, поднимаемся на чердак по совершенно вертикальной лестнице с узкими перекладинами. На чердаке уже настоящие тропики от нагревшейся под майским солнцем крыши. Аккуратно переступаем через пыльные балки, и вот мы уже возле слухового окна с видом на Кремль. Осторожно вылезаю вслед за молодым рабочим библиотеки. Тут же выясняется, что он альпинист и побывал на многих известных зданиях Европы, а не только Москвы.

Мне остается только завидовать его сноровке. До края крыши из окна не более полуметра. И чтобы не упасть приходится одной рукой придерживать фотоаппарат, а другой держаться за натянутую по крыше веревку. Покатая крыша совсем не располагает к длительным прогулкам. Да и ветер здесь такой, что снимать можно только сидя, чтобы не унесло и не сбило с ног. Но зато открывшийся вид сторицей вознаградил меня за терпение. Теперь понятно, почему Демидов выбрал это место. Сделав несколько кадров возвращаюсь назад к уже начавшему волноваться Павлу Дедику, благодаря которому все и удалось.

Спускаемся вниз, на первый этаж, еще раз любуемся сводами на первом этаже, которые помнят еще первых владельцев.

Спрашиваю Павла Евгеньевича: А есть ли в вашей библиотеке какие-то мистические истории, типа призрака Рубакина в Ленинке?

- Ну уж такого, пожалуй, не припомню, - отвечает ученый секретарь, но говорят, что по ночам он обходит все фонды и проверяет все ли на месте.

При слове Он, Дедик кивает головой в торону бюста Ушинского. Который строго наблюдает за нами с площадке между лестничными пролетами.

И тут мимо нас пробегает наверх кошка, совершенно не обратившая внимание на чужаков. Привыкла.

- Вот это и есть настоящая хозяйка, смеется Павел Дедик. - Скоро у нее еще и прибавление семейства будет Она у нас на особом счету, даже крыс ловит.

Уважительно смотрю вслед будущей хвостатой маме и выхожу за ограду усадьбы с обещанием, что обязательно вернусь. Хотя бы для того, чтобы посмотреть азбуку из фонда редких книг, которой 400 лет.