Помощь или вторжение: как биотехнологии влияют на развитие городской среды
Нулевой пациент и «голубая чума»
В 1884 году в Новом Орлеане проходила выставка цветов. Жительнице города Сент-Огастин на ней приглянулся миловидный фиолетовый цветок. Он мог плавать на поверхности воды и, как она посчитала, стал бы прекрасным украшением ее домашнего пруда. Женщина увезла домой три отростка и посадила в пруд. Через некоторое время водоем близ ее дома превратился в ковер, усыпанный бледно-лиловыми цветами. Женщина была в восторге и своей радостью решила поделиться со всеми, отпустив несколько отростков гиацинта в реку Сент-Джонс, самую длинную реку во Флориде. В эпидемиологии эта женщина называлась бы «нулевым пациентом», так как в тот самый момент она запустила «голубую чуму».
Речной гиацинт распространяется с колоссальной скоростью. По некоторым данным, один черенок способен дать до 100 тысяч отростков в год. Через несколько лет цветок разросся настолько, что стал мешать судоходству по Сент-Джонс. На борьбу с цветочной эпидемией бросили силы армии, солдаты пытались рвать и резать его на мелкие части, но он все равно продолжал разрастаться и вытеснять другие биологические виды.
Военные прибегли к радикальным мерам: попробовали... взорвать его динамитом, что привело к обратному эффекту: обрывки гиацинта разлетались в большом радиусе и приземлялись в новые водоемы, захватывая их.
После появления гиацинта в Миссисипи его стали травить мышьяком. Нетрудно догадаться, что такие отчаянные меры привели к гибели всего живого. Тем не менее на несколько месяцев реку удалось освободить от зелено-лилового ковра. Через несколько месяцев какой-то шальной отросток гиацинта попал в Миссисипи из притока, и все началось сначала.
После Второй мировой войны в ход пошли химикаты, но эффект от их применения длился ровно до тех пор, пока длилось их действие. Затем растение вновь начинало размножаться.
На борьбу с растением бросали даже ламантинов, которые оценили вкус цветка, но не могли съедать его в таких количествах. Ощутимую пользу принесли лишь жуки-долгоносики, которые, как оказалось, питаются исключительно гиацинтом. Жучки помогли сократить поля гиацинтов на треть.
Спасительный холод и чистая вода
Вся эта драматичная история, слегка похожая на сюжет ужастика про вирусы, к счастью, не имеет к Москве никакого отношения. Гиацинт, а если назвать его по-научному эйхорния, — растение-однолетник, и до следующего года доживает лишь его потомство.
— Если мы говорим о прудах, эйхорния не представляет никакой опасности, к концу лета растение умирает. Чтобы оно размножалось, ему нужна достаточно высокая температура, порядка 30 градусов, — рассказывает зоотехник, рыбовод Мария Климова. — У нас совершенно неподходящая климатическая зона для этого растения.
Даже учитывая тот факт, что эйхорния действительно быстро размножается и обладает мощной корневой системой, которая занимает значительную часть водоема, растение приносит пользу.
— У эйхорнии есть положительные свойства: она впитывает ряд токсических веществ, таких как инсектициды, фенолы, фосфаты, тяжелые металлы, накапливает те загрязнители, которыми как раз отличаются наши водоемы, — отметил член Совета по вопросам агропромышленного комплекса и природопользования при Совете Федерации, член Общественного совета Министерства природных ресурсов и экологии РФ Владислав Жуков.
По словам главного микробиолога испытательной лаборатории EcoStandard Group Татьяны Ракушиной, пробы сточной воды, очищенной гиацинтом, показывают, что число вредоносных бактерий приводится к нормативным показателям.
— При этом покрытие водной поверхности составляло порядка 80 процентов, — подчеркнула Ракушина. — Этого растения должно быть много.
ГУП «Мосводосток» использует гиацинт как на очистных сооружениях, так и на столичных водоемах уже далеко не первый год. Как мы можем наблюдать, «голубая чума» до сих пор не захлестнула водную гладь Москвы-реки, а пруды не превратились в сплошные зеленые ковры. В этом году «Мосводосток» высадил более 11 тысяч растений, при этом никто не утверждает, что растение чудесным образом превратит сточную воду в питьевую, оно используется как способ доочистки. Лаборатория самого предприятия подтверждает пользу таких биотехнологий: содержание сульфатов, азота, хлоридов, нефтепродуктов и других веществ существенно снижаются.
Неудачные эксперименты и реабилитация тополя
Говоря о биотехнологиях в городской среде, всегда нужно помнить, что какими бы благими ни были намерения, это всегда вмешательство в сложившуюся экосреду. Гиацинт, какими бы захватническими свойствами он ни обладал, можно считать безобидным в наших широтах. Однако есть и другие примеры. Заместитель директора Главного ботанического сада имени Цицина РАН, кандидат биологических наук Александр Швецов вспоминает историю борщевика Сосновского.
— Давайте посадим высокую траву, соберем ее и накормим ею всю скотину. При этом никто не думал о том, что содержит эта трава, — отмечает Швецов.
История с борщевиком, может, и не приобрела масштабы экологической катастрофы, как это было с гиацинтом в Америке, но многим попортила крови. В середине прошлого века борщевик начал культивироваться на территории СССР как силосное растение. Он неприхотлив, быстро разрастается, хорошо приспособлен к холодам. В послевоенные годы с помощью борщевика планировали восстанавливать сельское хозяйство. В семидесятых его даже высаживали вдоль дорог как декоративное растение. Позднее выяснилось, что рост борщевика сложно контролировать, он одичал и стал пробиваться то тут, то там. Но самая главная его опасность — в ядовитой пыльце и содержащихся в плодах эфирных маслах. При попадании на кожу они вызывают буллезный дерматит, который в народе называют ожогом. Случаи таких ожогов нередки до сих пор.
— Это врожденное желание человека — найти золотой ключик, при помощи которого можно решить все проблемы, — резюмирует Александр Швецов.
Борщевик, по мнению экспертов, не единственный пример не самого удачного подселения неместных животных и «растений-гастролеров» в Москве.
— Давайте вспомним кубинскую красноухую черепаху, которую нерадивые москвичи, купив в зоомагазинах, начали выпускать в водные объекты, — рассказывает руководитель Московского городского общества защиты природы, ответственный редактор и автор «Красной книги Москвы» Галина Морозова. — Говорили: «Она замерзнет, не перезимует». Ничего подобного! Как жили они в наших водоемах, так и живут.
Удивительно, но, по словам Морозовой, экзотическую черепаху действительно до сих пор можно встретить в водах Химкинского водохранилища или, например, в реке Сходне. И в отношении «родных» биологических видов ее можно назвать вредителем.
Американский клен, который сегодня растет практически в каждом дворе, по мнению Галины Морозовой, — самое злостное инвазивное (распространившееся в результате человеческой деятельности и угрожающее биологическому разнообразию. — Прим. «ВМ») растение.
— Начнем с того, что его пыльца очень аллергенна, — говорит Морозова. — Кроме того, под его пологом ничего не растет — голая земля. Также американский клен характеризуется одной чертой: он может упасть даже в безветренную погоду.
Галина Морозова уверена: тополь, снискавший дурную славу ввиду своей хрупкости и «пушистости», гораздо более эффективное городское дерево, способное задерживать на себе огромное количество грязи. А для того чтобы он не доставлял неудобств, нужно просто правильно его содержать.
В одном все эксперты сходятся: любое вмешательство в экосистему города должно вестись под строгим контролем и должны быть просчитаны последствия. И если гипотетически разросшийся гиацинт могут победить гипотетические стаи долгоносиков, нужно заранее понимать, что потом делать с засильем победоносных жуков.