Дана Борисова: Я вся такая остроумная

Через час съемки очередного выпуска «Города женщин» (Первый канал) заканчиваются. Голос режиссера откуда-то из аппаратной отдает команды зрителям: «А теперь смеемся! А теперь нам грустно. Реагируем на реплику». Ассистенты бережно собирают «индийские» аксессуары и уносят их в огромных коробках. В коридоре кто-то испуганно шепчет: «Чай Кобзону, он устал!». По студии бродит неприкаянный мужчина с папкой «Большая стирка». Усталая Дана появляется уже в джинсах и розовой кофточке, с сумочкой от «Луи Виттона» наперевес.– Я жила в Норильске. Школу с медалью окончила. Поступила в Москве на журфак. Через полгода меня взяли в «Армейский магазин». Я дружила на журфаке с мальчиком, а у него папа был режиссер программы «Человек и закон». Приятель этого папы был автором «Армейского магазина».– Да, не было такой мечты – попасть на телевидение. Даже особой мысли не было, чтобы в этом направлении себя развивать.– () Нет, туда уже меня Лариса Кривцова пригласила – все-таки у меня было имя какое-никакое.– Возникают, конечно, но преимущественно остаются за кадром. () Хотя некоторые и в кадр попадают.–– Да, многократно. () Иногда говорит, что идиотские вопросы задаю. У меня такая особенность – за нее меня в общем-то и ценят – я не придерживаюсь сценария. То есть стараюсь придерживаться, но это совершенно невозможно: у меня должна быть своя индивидуальность, непосредственность, неожиданные вопросы. Но иногда, видимо, даже для Кривцовой они настолько идиотские, что она не выдерживает и говорит мне, что думает. Была у нас программа, когда Лариса не сдержалась. Тема вообще непонятная: «Как из ничего сделать нечто» – про изобретательность или что-то такое. И там были какие-то дети, что ли, которые учатся в какой-то школе фантазеров. В общем, очень непонятный момент. Я у них спросила: «Чему вас учат в этой школе?». На самом деле, и тема была слабая, и дети эти – не пришей кобыле хвост. Ну и вопрос я задала соответствующий. Лариса резко меня отчитала. Я даже чуть не всплакнула. Конечно, очень нелегко мне с ней приходится, что и говорить. Но кому сейчас легко? Я очень благодарна ей, что остановилась на этом проекте. Из-за нее произошел мой переход из секс-символа военнослужащих в разговорный жанр, где я смогла проявить свою непосредственность.–– Конечно, возраст-то уже, слава богу! 27 лет с половиной. На самом деле, я не скрываю, что в рамках «Армейского магазина» под конец мне было просто невыносимо. Благодаря «Последнему герою» меня разглядели – что я такая сама по себе остроумная, непосредственная и веселая девушка. Естественно, не только внешность сыграла роль. Удалось с себя скинуть опостылевший образ. Хотя до сих пор настойчиво приклеивают мне этот ярлык секс-символа. Звонят вот сейчас из какой-то программы Молчанова, зовут на тему «Роль секс-символа на телевидении». Просят уже целый месяц. () Я им ничего не обещаю, говорю, что, наверное, не смогу приехать. Хотя сейчас уже выяснилось, что смогу. Я не люблю на эту тему разговаривать, а они прямо звонят и плачут: «Мы никого больше не приглашаем, потому что только вас видим в этой роли». Я говорю: «По-моему, Шарапова и то намного больше секс-символ!». Нет, меня требуют.– Я не пытаюсь сменить шило на мыло. Понятно, что другой образ: я такая интеллектуальная, умная – тоже мне совершенно не нужен. Для этого опять же есть Сорокина и прочие. Мне образ блондинки подходит. И волосы не собираюсь красить. Другое дело, не надо целиком на секс-символ все переводить. Я и разговаривать могу, и обсуждать какие-то вещи. () Наверное, никогда мне уже от него не отделаться.– А я и не снимаюсь! Снялась только в 1996 году в «Плейбое», когда меня практически за ухо привели, сфотографировали, у меня мозгов еще не было никаких. После этого я голой не снималась – в белье разве что.– () Ой, ну хочется, чтобы это все осталось в прошлом. Тогда была не моя инициатива, а руководства программы. Я надела какое-то белье, но в последний момент мне сказали: «Вы такая худенькая, с вас все сваливается, поэтому придется фотографироваться голой». На тот момент я настолько была несамостоятельна в этом плане, что послушалась всех. Не особо жалею. Что было, то было.– Лично мне образ блондинки помогает жить. Столько рассказывают про блондинок, про их глупость, что мне и придумывать ничего не надо! Я вообще человек не обидчивый, сама над собой люблю посмеяться и в других это ценю.– Нет, это мне потом в Интернете все приплели. Действительно, был у меня там роман… Ну это даже громко сказано – роман. Просто какое-то увлечение романтическое. Да и какой мог быть роман под прицелом камер? Просто я симпатизировала режиссеру на острове – так романтично все было: мы как заложники, он наш спаситель. Но реального продолжения этот роман не имел.– Сложно сказать. Я пока не замужем, поэтому не стала бы делать таких громких заявлений.– Ой, не знаю. Много сильных ведущих, в общем-то. Но навряд ли они согласятся. Хм… Сейчас подумаю. Мне бы хотелось с Николаем Фоменко вести, хотя и боюсь – он очень сильный профессионал. Не пожелает, наверное, в «Городе женщин» свой талант зарывать.– Это Лариса, наоборот, сказала про меня. Просто к нам тогда приходила гадалка, а у меня образ такой – девушка незамужняя, к тому же блондинка. Это активно муссировалось в шоу. Типа я открыта всему миру, хочу замуж. Вот я и гадала на Павла Буре. А когда Буре через пару месяцев реально пришел в студию, Лариса не упустила возможности меня подколоть: «Павел, а Даночка в вас влюблена». Поскольку Павел мне симпатичен как спортсмен, но как мужчина он мне не очень нравится, я честно сказала: «Можете быть спокойны, гадалка сказала, что нам с вами ничего не светит». Он, по-моему, проникся ко мне симпатией. Видно, бедный, так привык, что его девушки обожают.– Мечтала бы – вышла. Нет, ну не то что я прямо одна дома сижу. Просто у меня традиционные взгляды: с мужем надо всю жизнь прожить, а не так, на пару лет. Страшит меня это очень. Вот если ребенок будет – тогда точно выйду.– Ну, подарки всякие дарят. Молодой человек, с которым я сейчас встречаюсь, ежедневно присылал мне по двести роз. Я сама даже не знала, сколько их – не представлялось возможным пересчитать.Это мне на фирме цветочной сказали.– Слава богу, нет. Он бизнесмен. Не люблю я на работе романы заводить. Должны быть разные интересы, друзья. Иначе с ума можно сойти.– Ну, симпатичный… Лично меня нельзя ничем уже удивить. Ни богатством, ни красотой. Если что и подкупает, то нежное отношение ко мне.– И до сих пор шлют – очень много. Признаются, что видят во мне девушку, которая ждет их из армии. В любви не все признаются. Хотя парочка десятков, наверное, есть.– Мне кажется, нет. Большой очень срок. Если бы жила в Норильске том же, жизни не видела, на телевидении не работала, с артистами не общалась, тогда – может быть. Теоретически я способна два года ждать. Но вообще… нет. Невозможно похоронить себя.– Мне еще в детстве не удавалось написать бабушке в деревню, – для этого меня надо было усадить в комнате, запереть и еды не давать. А уж сейчас… Это же еще надо сходить марку купить, конверт. На телевидении для этого есть специально обученные люди – редакторы программ. Они и отвечают.– Сейчас подумаю… В «Городе женщин» бывают, но там все переснимается. Очень хочу вести «Золотой граммофон». Надеюсь, перекочую туда из «Города женщин». Аврора сейчас ушла, потому что беременна, и, может быть, пригласят меня. Один раз я уже вела эфир «Граммофона», и вот там я ошибалась. Юлию Михальчик назвала сначала Михайловой, потом вообще Юрием. Хочется верить, что мне все-таки простят эту ошибку и дадут второй шанс. Очень переживаю по этому поводу.– С Андрюшей Малаховым, из певцов тоже. () С некоторыми даже были романы.– Ой, сложно. Сама я не феминистка – это точно, потому что люблю пользоваться мужчинами и теми благами, которые они мне предоставляют.– Ну как по расчету… Если нет любви, ну совсем человек противен – не выйду. Так я для себя решила. Другое дело, я сама поняла, что любовь рано или поздно прекращается. Невозможно же страсть испытывать в течение семидесяти лет! Надо посмотреть, рассчитать, спокойно взвесить. Не вышла же я замуж за того режиссера, хотя могла бы. Он меня многим не устраивал, в том числе бедностью.