Гранд-дама аплодировала стоя

Здесь все старомодно. Маленький роскошный аквамариновый зал с ложами (в том числе «царской», где неизменно восседает создательница Центра) и полукруглыми балконами имитирует милую старину. Вплоть до того, что с боковых мест второго ряда балкона не видно ни черта. Классика! Нет только стоячего райка, как в фильме Карне, чтобы зарулить совсем уж в XIX век.Полюбившийся Галине Павловне режиссер драматического театра Иван Поповски, успешно поставивший в центре «Царскую невесту» с прошлым выпуском, год назад, учитывает все суровые реалии учебного театра, талантливо сдвигая акцент на слово «театр». И это главное.Потому что на спектакли в кассах продаются билеты, и на сцене здесь не случается совсем уж студенческих несуразностей, а малонаселенные постановки (в «Риголетто» участвует полтора десятка певцов), как ни странно, дают полноценное представление о больших операх, где должно быть занято, как правило, несколько десятков человек.Вишневская набирает небольшой курс на два года. Опытные педагоги проходят со студентами надлежащие их голосу оперы, выпуская молодых артистов не с ариями, а с целыми готовыми партиями, и таким образом заполняя непонятную дыру между вузом и театром, в которую обычно попадает еще довольно беспомощный выпускник консерватории.То есть труппа в Центре – нечто вроде учебной антрепризы, которая, к счастью, всегда нечто большее. Во-первых, никакой халтуры. Пусть голос у Джильды на первом выходе дрожит от волнения – как ни смешно, это довольно трогательно на современной оперной сцене, которая сегодня часто напоминает производство.В постановке Поповски совершенно отсутствует какой-либо цинизм или постмодернизм: четко понимая, для чего и для кого он ставит, режиссер остроумно лавирует между духом театра полуторавековой давности, угодным Вишневской (гипотетическим «большим стилем»), и скромностью возможностей.Понятно, что главное в спектаклях центра – показать артиста-музыканта. Поэтому позы у актеров большей частью фронтальные (так удобнее петь и легче показать голосовые достоинства). Но Поповски умеет обыграть и это, лобово используя бабушкин жанр так называемых живых картин.С одной из них и начинается спектакль «Риголетто»: все его участники, человек 15, представляют собой красиво высвеченную (ну просто фильм «Девушка с жемчужной сережкой!»), застывшую живописную кучу, которая постепенно оживает, пошевеливается, а затем начинает действовать на сцене, часто в стиле брейк-пантомимы.Как и в «Царской невесте», и в прошлогоднем «Фаусте», в спектакле просто дефиле костюмов, созданных Аллой Коженковой. Художница безукоризненного вкуса тоже отлично знает свою задачу. Визуальная роскошь, которую язык не поворачивается назвать бутафорией (всегда присутствует царственный пурпур), детали, кажущиеся подлинниками, – все это, конечно, тоже по сердцу гранд-даме Вишневской.Но и артистам приятно работать в таких одеяниях, задающих осанку, походку, манеры. (При этом декорации – три колонны.) Певцы стараются чрезвычайно. В зале – битком. Сидит, кажется, французский посол; в ложе рядом с Вишневской – сам Борис Александрович Покровский, перед именем которого трепещет сердце каждого порядочного театрала.Павел Паремузов (Герцог) – мощный тенор (чуть более агрессивный, чем это нужно для обольщения женщин) не знаю, с какого перепугу, целыми линиями пел большей частью ниже положенного, иногда чуть ли не на полтона. К сожалению, он подпортил даже гениальный квартет («О красавица младая»), втянувшись в тональность лишь собственно в четырехголосии.Уже упомянутая златовласка Татьяна Метлина исполнила Джильду чисто и трепетно. Волнение, нежность, бесхитростность актрисы вписаны режиссером в портрет ее героини, в канву общего сюжета.Самым впечатляющим оказался Юрий Баранов в партии Риголетто – злобного шута, но и трогательного отца (какой прекрасный тандем с Джильдой!). Уверенность артиста подсказывает, что ему, наверное, не раз доводилось исполнять эту партию в каких-то других постановках.Как всегда, вдумчивой музыкальностью, особо тонкой проработанностью отличались ансамбли. А оркестр Владимира Понькина (заметим, что в театрике настоящая оркестровая яма) тактично аккомпанировал певцам. Вообще собственный оркестр в учебном заведении – роскошь, и, надо думать, многое в заведении Вишневской держится на энтузиазме и искреннем желании сделать несомненно полезное для всех дело, да еще и обратить его в приятное.Для себя и для зрителей. Что вполне удалось, если судить по овациям в адрес артистов, вышедших на сцену постановщиков и, наконец, самой Галины Павловны, которая, то ли в кардигане, то ли в душегрее, стоя аплодировала студиозусам, успешно сдавшим нелегкий публичный экзамен.