Послания изгнанных

Письмо Аркадия Аверченко, адресованное Ленину, мы извлекли вовсе не из кремлевских архивов. Этот текст был опубликован совсем недавно в «Антологии русского зарубежья», изданной Московским домом соотечественника при поддержке Департамента международных связей города Москвы и Международным советом российских соотечественников. Пока увидел свет только первый том антологии – «Возвращенный мир», в котором собраны эссе, рассказы, стихи послереволюционной волны русской эмиграции.Имена авторского указателя тома, безусловно, на слуху у нашего читателя – Алданов, Бунин, Вертинский, Газданов, Деникин и далее по алфавиту.Некоторые из них предстают с неожиданной стороны – насколько возможно «предстать» на пяти–десяти страницах, отведенных в антологии каждой из звезд эмиграции. Некоторые пишут письма: Аверченко – Ленину, Мережковский – Уэллсу, Замятин – Сталину. Читаем их мы; может быть – только мы.В двадцатом веке подразумевалось, что страна – это все, и, соответственно, люди без страны – ничто, ими можно пренебречь. Но это «пренебрежимо малое» исчислялось миллионами, причем среди них были единицы, равные миллионам. То, что их имена у нас сейчас на слуху, доказывает: без этих имен русская культура немыслима.Вот что написал в обращении к читателям первого тома сопредседатель редакционного совета серии, председатель Международного совета российских соотечественников граф Петр Шереметев:В планах издателей серии посвятить следующий том священной дате – 60-летию Победы в Великой Отечественной войне – объединить в нем писателей и поэтов того времени, живущих в настоящее время за пределами России. Параллельно с изданием антологии Московский дом соотечественника принимает участие в издании ежеквартального журнала «Литературные незнакомцы», в котором печатаются и будут печататься современные авторы русского зарубежья.Дорогой Владимир Ильич!Здравствуй, голубчик! Ну как поживаешь? Все ли у тебя в добром здравии? Кстати, ты, захлопотавшись около государственных дел, вероятно, забыл меня?.. А я тебя помню. Я тот самый твой коллега по журналистике Аверченко, который, если ты помнишь, топтался внизу, около дома Кшесинской, в то время, как ты стоял на балконе и кричал во все горло: – Надо додушить буржуазию! Грабь награбленное! Я тот самый Аверченко, на которого, помнишь, тебе жаловался Луначарский, что я, дескать, в своем «Сатириконе» издеваюсь и смеюсь над вами. Ты тогда же приказал Урицкому закрыть навсегда мой журнал, а меня доставить на Гороховую. Прости, голубчик, что я за два дня до этой предполагаемой доставки на Гороховую – уехал из Петербурга, даже не простившись с тобой.Захлопотался. (…) Много, много, дружище Вольдемар, за эти 3 года воды утекло… Я на тебя не сержусь, но ты меня гонял по всей России, как соленого зайца: из Киева в Харьков, из Харькова – в Ростов, потом Екатеринодар, Новороссийск, Севастополь, Мелитополь, опять Севастополь. Это письмо я пишу тебе из Константинополя, куда прибыл по личным делам.Впрочем, что это я о себе да о себе. Поговорим и о тебе… Ты за это время сделался большим человеком… Эка, куда хватил: неограниченный властитель всей России… Даже отсюда вижу твои плутоватые глазенки, даже отсюда слышу твое возражение:– Не я властитель, а Цик.Ну, Володя, даже не по-приятельски. Брось ломаться – я ведь знаю, что тебе стоит только цикнуть, и весь твой Цик полезет под стол и сделает все, что ты хочешь. А ловко ты, шельмец, устроился – уверяю тебя, что даже при царе Государственная Дума была в тысячу раз самостоятельнее и независимее. Согнул ты «рабочее-крестьянскую», можно сказать, в бараний рог.Как настроение? Ты знаешь, я часто думаю о тебе и должен сказать, что за последнее время совершенно перестал понимать тебя. На кой черт тебе вся эта музыка? В то время, как ты кричал до хрипоты с балкона – тебе, отчасти, и кушать хотелось, отчасти, и мир по молодости лет собирался перестроить. А теперь? Наелся ты досыта, а мира все равно не перестроил. Доходят до меня слухи, что живется у вас там в России, перестроенной по твоему плану, – препротивно. Никто у тебя не работает, все голодают, мрут, а ты, Володя, слышал я, так запутался, что у тебя и частная собственность начинает всплывать, и свободная торговля, и концессии. (…) А ведь ты – я знаю тебя по Швейцарии – ты без кафе, без «бока», без табачного дыма, плавающего под потолком, – жить не мог. Небось, хочется иногда снова посидеть в биргалле, поорать о политике, затянуться хорошим кнастером – да где уж там! И из Кремля не выйти, да и пивные ты все, неведомо на кой дьявол, позакрывал декретом № 215523.Неуютно ты, брат, живешь, по-собачьему. Русский ты столбовой дворянин, а с башкирами все якшаешься, с китайцами. И друга себе нашел – Троцкого, – совсем он тебе не пара. Я, конечно, Володя, не хочу сплетничать, но знаю, что он тебя подбивает на всякие глупости, а ты слушаешь.Если хочешь иметь мой дружеский совет – выгони Троцкого, распусти этот свой идиотский Цик и издай свой последний декрет к русскому народу, что вот, дескать, ты ошибся, за что и приносишь извинения, что ты думал насадить социализм и коммунизм, но что это для отсталой России «не по носу табак», так что ты приказываешь народу вернуться к старому, буржуазно-капиталистическому строю жизни, а сам уезжаешь отдыхать на курорт. Просто и мило! Ей-богу, плюнь ты на это дело, ведь сам видишь, что получилось: дрянь, грязь и безобразие.Не нужно ли деньжат? Лир пять, десять могу сколотить, вышлю. Хочешь – приезжай ко мне, у меня отдохнешь, а там мы с тобой какую-нибудь другую штуковину придумаем – поумнее твоего марксизма.Ну прощай, брат, кланяйся там! Поцелуй Троцкого, если не противно. Где летом на даче? Неужели в Кремле? С коммунистическим приветом,