У Ван-Эйка – Путин в шляпе

[b]В Янковском разочаровалась– Круг вашего общения по преимуществу – знаменитости. Это не сделало вас снобом?[/b]– Знаменитость – это не всегда плохо. Они очень разные. Есть простые люди, есть звездульки, которым голову снесло. Я стараюсь общаться с людьми, которые мне приятны. Я была уверена, например, что Рязанов выше облаков. Пришел обаятельный хулиган 20 лет. Общаться с ним – одно удовольствие.– Довольно часто, но это не самое страшное. Если приходит тяжелый персонаж, который давит на меня, оставляет неприятный осадок, я стараюсь его больше не приглашать. Ведь есть много людей, с которыми мне намного приятнее работать.– Янковский. Я очень в нем разочаровалась. Он сломал романтический образ, который у меня был перед глазами. Это был пример типичнейшего хамства. Просто я расстроилась, что он такой.– Гурченко. Я была уверена, что она стервозная дама, которая знает цену всем вокруг, что с ней очень сложно общаться. Меня предупреждали, что у нее сволочной характер. С Гурченко я начала работать пять лет назад. И до сих пор каждая встреча с ней – это большое счастье для меня, потому что она совершенно непредсказуемая в хорошем смысле слова. Она брызжет идеями, у нее во всех местах адреналин. Человек, на которого надо равняться. Но быть похожей на нее никогда не получится, потому что такой надо родиться. Она гениальна во всем: в работе, в быту, везде. С Гурченко я сделала рекордное количество работ.– Это календарь, который представляет наше издательство. Снимала я его в течение года. Конечно, этот проект очень трудно было реализовать за короткое время. Некоторых долго уговаривала – не все сразу понимали, о чем речь, а, поняв, многие отказывались. Другие соглашались сразу. Но я знала, кому можно было предложить эту съемку, а кому нельзя. Если женщина прекрасно выглядит, то почему бы и нет? Талия уйдет с годами, а фотография останется навсегда.– Эта история была пять лет назад, когда я начинала работать. Я обратилась к ней с предложением попозировать мне. Тогда не все понимали, о чем идет речь, и думали, что это обычная фотосессия. Вообще, с предложениями работать за гонорар я сталкивалась довольно часто. И это не криминал. Для актеров – это заработок, они зарабатывают своим лицом. Ну а поскольку я так не работаю, то мы расстались – и совершенно по-доброму. Спустя четыре года мы снова встретились: я сняла Ирину на обложку «7 дней», ну и потом мы решили, что можно посниматься и для «Частной коллекции».[b]Кого хочу, того снимаю– Кто из горячо желаемых персонажей вам отказал?[/b]– Всех, кого я хочу снять, я снимаю. И само название проекта – «Частная коллекция» указывает на это. Конечно, были люди, которые отказывались, но очень немногие.– Главное – это, конечно, сходство. У меня все спрашивают – совпадают ли характеры? Ну откуда я знаю? Я себе один характер представляю, а он оказывается другим. Ну и возраст желательно чтобы совпадал.– Только в помощь! Если они себя уже как-то видят, им будет легче войти в образ. Совместный творческий процесс – это очень хорошо.– Многие. У меня есть проект «Мужчина и женщина». Согласитесь, сложно представить что-то более радикальное, чем Юля Меньшова с наклеенной бородой, Аркадий Укупник в образе дамы Средних веков или Владимир Винокур, загримированный под княгиню Наталью Михайловну.– Даже не пытаюсь. Я знаю, что это очень дорогое удовольствие.– Это даже была не попытка, а озвученное желание, которое просто ушло в воздух. Она была в Москве в это время. Я не разговаривала ни с ней, ни с ее директором.– Большая часть времени уходит на грим. Минимум час. Если это пластический грим, когда нужно прикреплять нос или делать лысину – тогда больше. У меня работает прекрасный художник по гриму, поэтому все делается достаточно быстро.– Арендуем на студии «Мосфильм», иногда шьем специально.– Это несколько другой жанр. Я делаю фотосессии и могла бы заняться этим. Но меня ассоциируют с постановочно-художественной фотографией. Хотя, в принципе, я могла бы изменить имидж любого человека в лучшую сторону.– Художник Ван Эйк. Портрет четы Арнольфини. Там просто вылитый Путин, но в шляпе.– А как на него грим наложишь? Да и не подретушируешь.[b]Буду мучить других– Вы работаете в тепличных условиях. Нет желания пойти в народ и сделать репортажную съемку[/b]?– От добра добра не ищут. Я считаю, что я нашла свою нишу. Если будут какие-то проблемы, пойду, займусь другим делом. Мое направление – художественная фотография. У фотографов, как у врачей – у каждого есть очень узкая направленность. Есть люди, которые специализируются на съемке детей или пейзажей. Лучше заниматься чем-то одним и делать это хорошо, чем хвататься за все, что попало и делать все одинаково плохо.– В основном, Густав Климт. По его портретам я сняла Гурченко и Юлианну Шахову. Я довожу работу до такого состояния, что мне она не может не нравиться. Если не нравится, не публикую.– Штук десять лежит.– Чтобы не приставали (). Я же не заканчивала ничего специального, поэтому не считаю себя профессионалом. Учусь в процессе. А вообще, я не люблю себя как-то называть. Пусть другие обо мне говорят.– Я не знаток. Хотя в живописи разбираюсь.– Сейчас столько сериалов выпускают: через неделю актеры уже национальными героями становятся. Поэтому на этот счет я спокойна. Если телевидение закроют, перестанут снимать фильмы, тогда и звезды иссякнут.– Сейчас мы уже строим отношения на доверии. Раньше показывала.– Раньше, когда работала со слайдами, такое случалось. Роксане Бабаян, например, не понравился портрет. Сейчас техника более совершенная, они на мониторе видят все, что происходит в кадре.– Так и есть. Но это не ширпотреб, а штучное производство. Я не вижу ничего плохого в том, что мы уже можем снимать много людей.– Мне кажется, это злая профессия. Желтизна, жареность. Я не очень это понимаю.– Иностранцев каких-нибудь известных. Депардье, например, очень колоритный мужчина.– Надо пытаться что-то делать. А не сидеть и причитать: «Ой, какой кошмар все это!» Я помню в детстве, у мамы были французские духи, которые назывались «J , ai Ose». Я спросила у нее: «Как это переводится?» Оказывается, «Я осмелилась». Мне это очень понравилось. Надо пытаться, нельзя заранее руки опускать.– Это отвратительно! Это жутко и тяжело! Я прекрасно понимаю людей, которые отказываются сниматься.– Нет (). Я лучше буду мучить других.