7 событий недели

В минувший понедельник Ходорковский выступил в Мещанском суде с последним словом. «Мне просто не от чего защищаться, – сказал он. – Оспаривать дешевое криминальное чтиво, скроенное литераторами из прокуратуры, закон не обязывает». Тем не менее оспаривал сорок минут. Зачем? У меня сложилось впечатление, что говорил он не для суда и даже не для общественности, а для кого-то одного, которого в зале суда не было, доказывая этому «одному», что он, Ходорковский, – совсем не то, что на него наговаривают, а истинный патриот России, бескорыстно радеющий за общее благо. Прочитав «Слово», далекий адресат должен был наконец-то понять, что Ходорковский вовсе не враг. Он жертва интриг, гонений, наветов, ложных доносов…Жаль, что подсудимый не назвал «людей, организовавших гонения» (было бы любопытно узнать их имена), но Путина в своей лояльности он заверил довольно прозрачно. А вдруг президент одумается и даст команду освободить? Верит ли сам Ходорковский в такой исход? Скорее всего, хотел бы верить. Иначе не произнес бы еще одну знаменательную фразу: «Суд истории все расставит по своим местам». Как знать, может, и расставит.Но когда он еще будет, этот суд истории? Пока же пришло известие, что правозащитная организация «Международная амнистия» отказалась признать Ходорковского политзаключенным. О приговоре Мещанского суда мы узнаем 27 апреля.Премьер-министр Украины Юлия Тимошенко совсем уж было собралась с визитом в Россию. Да призадумалась. А призадумавшись, решила визит отменить. Дело в том, что, выступая в Совете Федерации, генпрокурор Владимир Устинов заявил, что «оранжевая принцесса» по-прежнему находится в международном розыске. То есть по закону ее нужно отправлять в кутузку прямо с трапа самолета. Однако Устинов тут же сказал следующее: Понимать эту шизофрению надо, видимо, так: Тимошенко как некая гражданка должна быть закована в наручники, а как премьер иностранной державы – быть встречена со всеми надлежащими почестями. Юлия Тимошенко, вероятно, решила не раздваиваться…То, что происходило вчера в Думе (там заслушивался отчет правительства о ходе реализации пресловутого 122-го закона), напомнило мне гениально написанный диалог между Стивой Облонским и его слугой Матвеем из «Анны Карениной». Помните: согрешивший Облонский мучается из-за своей вины перед женой:[i]«– Ничего, сударь, образуется, – сказал Матвей.– Образуется?– Так точно-с.– Ты думаешь?– …Вы сходите, сударь, повинитесь еще. Авось, Бог даст… Повинитесь, сударь…– Да ведь не примет…– А вы свое сделайте. Бог милостив, Богу молитесь, сударь, Богу молитесь.– Ну, хорошо, ступай, – сказал Степан Аркадьевич, вдруг покраснев».[/i]Какие кары грозили обрушить еще недавно на министров народные избранники за монетизацию льгот! «Они должны нести ответственность, жертвоприношение должно состояться!» – негодовала первый вице-спикер Любовь Слиска, требуя отставки хотя бы Зурабова. Но, как и было сказано, Бог милостив. Обошлось без жертвоприношений. Министры повинились, и все действительно «образовалось» ко всеобщему удовольствию.Зураб Константинович сделал сразу два подарка. Один – Волгограду, где на днях должна появиться скульптурная композиция «Большая тройка» (сидящие рядком Сталин, Рузвельт и Черчилль). Другой – Петербургу: 6-метровое изваяние Петра I (на фото). Волгоградский презент не на шутку всколыхнул деятелей культуры. Олег Басилашвили, Андрей Битов, Алексей Герман, Олег Табаков и многие другие усмотрели в установке «Большой тройки» тенденцию к реабилитации сталинизма и обратились с протестным письмом к президенту. Ответа пока нет. В Петербурге же озаботились не политическими, а территориально-эстетическими коллизиями – где разместить подаренного Петра? То ли поставить бронзового гиганта на въезде в город из аэропорта «Пулково», то ли – в гавани, то ли – на берегу Финского залива, но, боже упаси, только не в центре. Было даже предложение сплавить подарок в Кронштадт. Однако, как рассказывают, председатель питерского Комитета по культуре это предложение отмел: «Что вы, ведь там тоже люди живут!»Собравшемуся послом в Белоруссию Дмитрию Аяцкову, возможно, придется просить у Лукашенко политическое убежище для своей супруги. Дело в том, что жена бывшего губернатора Саратовской области объявлена Генпрокуратурой в федеральный розыск. Будучи обвиненной в присвоении двух казенных особняков стоимостью в 1,8–5 млн. долларов, она нарушила подписку о невыезде и скрылась в неизвестном направлении. Однако сам Аяцков этим исчезновением нимало не обеспокоен, что дает основания подозревать его в супружеском сговоре. А я вот думаю: может, он даже рад, что жена исчезла? Зачем она ему без особняков? Такое тоже бывает.Партия Зюганова решила позвать Русь на референдум. Дело дохлое. Никакого референдума, конечно, не будет, и лидеры КПРФ прекрасно это знают. Да и те 17 вопросов, которые они хотели бы вынести на всенародное голосование, больше напоминают пропагандистские апрельские тезисы, чем предмет для референдума. Все они абсолютно безальтернативны и составлены по типу: Почему-то мало кто вспоминает апрельский пленум ЦК КПСС 1985 года, случившийся двадцать лет назад как раз в эти дни. А ведь именно он стал точкой отсчета той самой перестройки, глобальные последствия которой мы расхлебываем до сих пор. Многие из наших читателей, наверное, еще не успели забыть тогдашнюю массовую эйфорию. Слова «перестройка», «ускорение», «демократия», «гласность», без удержу расточаемые моложавым говорливым генсеком, рождали ощущение свободы, чудесного прорыва в не очень еще ясное, но, несомненно, светлое будущее. Впрочем, довольно скоро эйфория пошла на убыль. Публицисты (в их числе и автор этих строк) еще продолжали с придыханием писать о «ветре перемен», а народ уже скептически посмеивался над пропагандистским пафосом в своих частушках. Чем «ускорение» закончилось для большой страны – вы знаете.[b]Такова была неделя от четверга до четверга.Встретимся через неделю[/b].